этом усомниться.
Тюльпан очутился перед какими-то дверьми, и поскольку в коридоре других просто не было, решил, что они и ведут в каюту капитана Керкофа. Двери, разумеется, были заперты! Фанфан-Тюльпан выругался, поскольку не знал, хватит ли ему сил их высадить. Будь поблизости топор или железный лом, при небольшом везении в реве бури никто на палубе и не услышит, что делается! Но где взять топор?
Долго не раздумывая, Фанфан разбежался и протаранил дверь, которая тут же подалась и Фанфан грохнулся на пол каюты, наполовину оглушенный, потому что угодил лбом в сундук. Встал не сразу, словно позабыв об угрожавшей ему опасности, настолько удар головой вместе с морской болезнью удалили его от действительности!
Только потом он удивился, каким это чудом место его падения вовсе не погружено в темноту, а более-менее освещено, хотя его фонарь при падении и погас, в чем он был совершенно уверен.
И тут почувствовал, что поднимается над полом, увидел слабый свет под потолком — и тут же полетел через всю каюту, расставив руки-ноги, и рухнул на кровать, его не выдержавшую. Над ним нависло толстое страшилище, жутковатое, но знакомое — капитан Керкоф, державший в руке фонарь, — вот кто сорвал его с пола и швырнул как котенка, рыча при этом:
— Что ты тут делаешь, щенок вонючий? Ну что? Ты ко всему ещё и вор?
— Честное слово, капитан, — начал Тюльпан, почувствовав, что попал в беду, но речь его прервала увесистая оплеуха, причем капитан Керкоф присовокупил к ней довольно странную фразу: — Получай, ты это заслужил. Еще заикнись насчет своей чести — и я тебе ещё задам, свинья такая!
Уже второй раз подряд кто-то (тем более моряк) позволил усомниться в его чести, но на этот раз Тюльпан ни слова не сказал, поскольку прежде чем он смог открыть рот, в лицо ему угодило что-то увесистое — на этот раз не рука капитана, а пятьдесят ливров, которые он тому дал за перевоз в Англию!
— Можешь оставить себе эти деньги! Я взял их только для того, чтобы тебя обобрать, но теперь решил, что они слишком смердят!
— Что, они стали смердеть, когда вы меня здесь поймали? — Тюльпану в голову пришла вдруг странная мысль. — Я вам клянусь, красть ничего не собирался! Мне было плохо, искал хотя бы выпить — а что касается разбитой двери, сожалею!
— Пошел в свою каюту! И носа не высовывай! Если я ещё раз увижу твою рожу, крыса чертова, твоим английским приятелям придется обойтись без тебя! Навсегда! Понял?
— Моим английским приятелям? — взвился Тюльпан. — Они скорее ваши приятели, не так ли? — неосторожно вырвалось у него.
— Мои? Так ты позволил заявить, что мои? — заорал Керкоф, и склонился над ним, словно хотел укусить. — Ну-ка, повтори! Только посмей!
— Мсье Керкоф, — сказал Тюльпан, начиная понимать, что произошло чудовищное недоразумение, — вы регулярно плаваете в Англию?
— Ну да, как контрабандист, а что? Моим заказчикам я поставляю товары — вина из Бордо и шелка из Лиона, но это же торговля! Но лично я сам хочу только одного: чтоб сдохла Англия, как крыса, а заодно все те, кому ты помогаешь! Но не бойся, я обещал моему другу шевалье д'Орневалю, что ты доберешься до места в добром здравии, и обещание сдержу! Только при этом жутко хочется как следует надрать тебе задницу!
— Минутку! — Тюльпан, вопреки своей морской болезни и ушибам не мог удержаться от смеха. — Я то же самое думал о вас! Мы оба ошиблись, капитан! — добавил он наконец, и снова весело захохотал.
— Что ты мне голову морочишь?
— Да оба мы ошиблись! Черт Возьми! И почему я не сообразил раньше, что вы не можете быть сообщником д'Орневаля, что он обманывает вас и вы не знаете, что вам поручено сделать!
— И что, по-твоему? Но поосторожнее, не пытайся меня обмануть! Ты говоришь, д'Орневаль меня дурачит?
— Да, я вам говорю, и вы теперь узнаете правду. Но вы должны мне кое-что пообещать. Тогда я расскажу, в чем дело.
Тюльпан встал, схватившись за болевшие ребра и выяснив при этом, что его морская болезнь каким-то чудом исчезла. И голова прояснилась. Керкоф, наморщив лоб, ошеломленно уставился на свою кровать, которая с треском рухнула окончательно.
— Слушаю вас, мсье, — обратился он к Тюльпану, чье хладнокровие ему импонировало.
— Где чемоданчик, который передал вам д'Орневаль?
— В нем арманьяк, который как всегда я должен передать некоему Фоксу, который всегда ждет в гавани, когда я встречаюсь со своими английскими клиентами. Фокс, насколько мне известно, кузен шевалье д'Орневаля!
— Будьте так добры и откройте чемоданчик, капитан!
Чемоданчик был заперт в шкафу. Когда капитан снял кожаный футляр, блеснул металл, и Керкофу пришлось разбить чемоданчик, прыгнув на него обеими ногами. Через минуту Тюльпан уже извлекал из обломков пистолет, разобрал его, отделил рукоятку и вынул из неё документы, написанные на тонкой бумаге и свернутые в трубочку.
— Вот это — результат многомесячной шпионской деятельности! — пояснил он Керкофу, который их внимательно разглядывал. — Планы размещения армий, эскадр флота и многое другое, в чем я не разбираюсь.
— Черт, черт! — повторял капитан. — Дьявол! Гром и молния!
— Вот зачем, капитан, я прибыл на ваш корабль! Помешать этому попасть в Англию!
Керкоф ошеломленно протянул:
— И это значит я больше года передавал подобные донесения и ничего не знал об этом. Никогда, никогда бы не подумал, что шевалье д'Орневаль… ну, я до него ещё доберусь! — взревел он и вскочил.
— Подождите! Я же говорил вам, что о чем-то попрошу! Ведь я обещал Эстелле д'Орневаль, что с её отцом ничего не случится! Она все знает, и в отчаянии. Это она мне сообщила о преступной деятельности своего отца и это её заслугой эти документы не попадут в Англию! Если теперь разоблачить её отца, она жестоко пострадает, — останется круглой сиротой!
— Но мы не можем ему позволить и впредь предавать Францию! — яростно заорал Керкоф.
— Он предавал её с вашей помощью. И пусть себе продолжает и дальше, только впредь вам будет достаточно бросить в море все, что он вам доверит, даже если по случаю это вдруг окажется арманьяк.
— Неплохо придумано! — признал гигант-капитан и расхохотался так, что затряслось необъятное брюхо. — Но как же с Фоксом, так называемым кузеном, если я ничего ему не передам?
— Думаете, он тоже заговорщик?
— Не знаю.
— Тогда считайте, что это так. И как-нибудь шепните, что вы уверены за шевалье д'Орневалем следят и что вот-вот могут арестовать. Англичанам придется найти кого-то другого, они прервут с ним все контакты, — и значит шевалье поймет, что почему-то англичане его избегают или подозревают, хотя и не узнает, почему. И так вернется на путь истинный, с которого, я уверен, сошел не по своей воле. А мы окажем услугу Франции и убережем его от тюрьмы.
— Согласен! — после долгого молчания согласился Керкоф и вытащил откуда-то бутылку. Арманьяк!
Выпив, капитан мечтательно протянул:
— Мсье Тюльпан! (Фанфан ему наконец-то представился). При виде этих документов меня осенила отличная идея! Когда-то в юности я был писарем у одного нотариуса. Да! — заметил он странно смягчившимся голосом, словно о чем-то вспомнив. — А потом угодил на пять лет на каторгу. Знаете почему? За подделку документов. Из меня вышел мастер и умелец по фальсификации документов любого рода. Без преувеличения могу сказать — виртуоз!
Потом капитан распахнул свой сундук и Тюльпан увидел, как он вытаскивает письменные принадлежности — разные перья, чернила, ножички, резинки, песочницу — и все это капитан разложил на крышке сундука.
— Ну нет! — воскликнул Тюльпан, чувствуя, как его снова охватывает желание безумно
