Бухов. А я вот где-то прочел недавно: один старичок француз гордился тем, что всю жизнь любил женщин. А больше ничего не делал. И вся жизнь на это ушла!..
Второй студент. Ну, так французы вообще…
Дина. Как будто у нас нет таких старичков…
Карандашов. Ох боже мой!..
Очкарик. Карандаш и тут против!..
Карандашов. А что за охота повторять пошлости? У французов была великая революция, Коммуна, у них в Пантеоне лежат лучшие умы мира, а их все – жуирами!.. Скажешь: «француз», и уже улыбочка, скажешь: «француженка», и уже черт знает что!
Третий студент. Дайте мне сказать, братцы!
Первый студент. Послушайте, что мы все о любви да о любви! Кто читал «Сумму технологии»?
Очкарик. К делу! Ближе к делу! Мы собрались помочь или болтать? Если десятый «А» еще что-то значит для Вальки…
Карандашов. Надо поступать честно, а честные люди делают это не так!
Бухов (Карандашову). Может, хватит обличать?.. (Всем.) На самом деле! Как говорил Буратино черепахе Тортилле: тут не ругаться, тут помочь человеку надо.
Третий студент. Мне слово, мне!
Карандашов. Я вообще могу уйти…
Второй студент (вдруг смеясь). А кто мультик смотрел про черепаху? Укатаешься! Очкарик! Химик! А ты смотрела?
Очкарик. Да погодите вы! Ничего я не смотрела!.. Валя!..
Валентин (встает). Ну ладно, братцы!.. Спасибо, что посотрясали воздух в мою честь. Разберемся сами…
Все умолкают.
Очкарик (обиженно). Ну, я не понимаю…
Дина. Ну а что, в самом деле? Кричим, кричим, а толку? Слушать, что ли, как Карандаш мораль читает? (Карандашову.) Когда у тебя будет жена, ты ее по полочкам разложишь?
Карандашов. Я сначала заведу полочки.
Очкарик. Перестаньте! Не хватало еще всем переругаться!
Валентин (Бухову). Потопаем?
Бухов. Сейчас… Эх, братцы, братцы! Что же деется-то, а? Вспомните, какая была стая!.. Мы были беспечные, веселые, мы ржали и дурачились с самого утра, все уроки подряд! Мы никогда не расставались, мы на самом деле держались как стая! Я всегда мчался в школу, как Валька теперь на свои свидания. А ты, Валька? Ты же был веселый, легкий человек! От любви, как говорил товарищ Маяковский, надо мосты строить и детей рожать, а ты тоже! Эх, стая! Не успели вылететь на волю, а уже холодно, уже неуютно нам? Ветер и дождь? А что ж дальше будет? Будем сидеть в тапочках у телевизора и ругать своих детей за двойки? Будем приходить в школу по одному, по два, как приходят теперь бывшие десятиклассники через десять лет?.. И не будем детьми, не будем жить чувствами, как призывает нас к тому Карандаш?.. А чем мы будем жить, пищеварением? Но оно, между прочим, тоже зависит от чувств!.. Мне скучно на вас смотреть. Человек влюбился, а мы устраиваем панихиду. И он сам сидит как покойничек. Вместо того чтобы петь! Вместо того чтобы устроить свадьбу! Ромео и Джульетта! Дафнис и Хлоя! Да неужели мы хуже этих средневековых пацанов, неужели мы не заслуживаем поэм и трагедий о нашей любви? Разве не так же стучат наши сердца, разве не тридцать шесть и шесть в нашей крови? Прокаженные мы, что ли, или уроды? Если бы я влюбился и меня запустили бы в космос, то я (откидывается, как космонавт, в кресле) …то я бы сказал: «Земля! Земля, ты слышишь меня? Земля, я так люблю эту женщину!»
Дина. Бухов! Солнышко! Правильно!..
Очкарик. Вот!.. Действительно!..
Бухов. Даю со стипендии десятку и предлагаю обмыть это дело сразу после сессии!
Голоса. Правильно!
– Ура!
– И я даю!
– Дайте сказать!..
Карандашов. Да остановитесь вы! Не будьте толпой-то!.. Проклятье какое-то!.. (Бухову.) То-то я смотрю, не зовут тебя в отряд космонавтов: догадываются, что ты будешь кричать оттуда глупости…
Дина. Ты надоел!..
Карандашов. Вы мне не меньше!.. (Валентину.) Влюбляйся, женись, но отвечай за это! И не обременяй своими любовями других! Можешь ты сейчас бросить институт, идти работать, снимать комнату, лишить мать своей помощи? Тогда валяй! Сломай все, уткнись в бабью юбку и живи!.. А через годик-другой я на тебя посмотрю!
Очкарик. Правильно! Именно это и надо делать! Перевестись на заочное, пойти работать, снять комнату.
Второй студент. Из-за чего это надо делать-то все?..
