со снайпером:
– Суть-то скорее не в этом, Серега. Просто некоторые товарищи не понимают, почему я копаюсь с опасным взрывчатым веществом в сторонке от остальных.
Снайпер понимает адресованный морпеху намек и игры не портит:
– А фигли ему понимать? Он же эгоист первостатейный!
– Это почему же эгоист? – безобидно удивляется Борька.
– Потому, титановая башка! Ежели от тебя при взрыве сразу жизнь отскочит – это одно. Ты ж бобыль, и даже извещать о безвременной кончине никого не надо. А коль лодыжка в ущелье улетит? Иль рука по локоть?.. Нам, што ль, прикажешь тебя тащить – бугая такого?!
Куценко нехотя отходит от сапера. А через пару минут уже подсказывает Палычу, как ловчее почистить тряпицей разобранный «Винторез». Пытаясь помочь, роняет в пыль только что вычищенную деталь затворного механизма.
Снайпер беззлобно негодует:
– Ты, Борька, настоящий спецназовец! Сначала все разломаешь, а потом, мля, сожжешь…
– Готово! – докладывает довольный Илья.
Подхожу к стоявшему на камне контейнеру. На верхней стороне рядом с радиомаяком громоздится самодельное устройство, от которого вертикально вверх торчит длинный усик антенны.
Генеральный конструктор сего устройства поясняет:
– Радиосигнал приводит в действие взрыватель, тот воспламеняет боевой заряд…
– А не разнесет он наш маяк?
– Нет, вес заряда я уменьшил до минимального. Тот, в свою очередь, освобождает вот эту пружину, а рычажок под воздействием пружины включает тумблер.
– Хм, толково. Не подведет?
– Стопроцентную гарантию с легкостью дают только политики. Инженеры говорят: должно работать.
– Молодец, Илья. Граждане, подъем и трусцой вниз! Направление – северо-запад!..
Часть IV
Билет в один конец
Пролог
Генерал лежал в сторонке, накрытый шерстяным одеялом, бледный, едва живой. Мы же в это время пытались спасти нашего товарища и, как могли, отбивались от наскоков подразделения грузинской пехоты.
Снайпер тихо матерился, с неизменной осторожностью выглядывал из-за укрытия и старательно посылал пули в наседавших бойцов грузинского подразделения. А те, почуяв слабину засевших в развалинах бойцов, с каждой минутой подбирались все ближе и ближе…
– Парни, подмогните кто-нибудь! – меняя магазин в «эсвэдэшке», кричит прапорщик. – С трех сторон обкладывают – не поспеваю!
– Илья, давай к пролому, – приказываю другу. – Мы тут с Борькой управимся.
Капитан подбирает автомат; пригнувшись, перемещается поближе к Палычу. А мы продолжаем крошить монолитный угол стены, намертво вросший в землю и не желавший поддаваться ударам…
– Братцы, сваливайте отсюда. Сваливайте вниз по балке, пока и этот путь не отрезали, – послышался сквозь грохот слабый голос Юрки.
– Ты помолчи лучше, – осаживаю его, – тебе силы беречь надо!
Куценко вторит мне:
– Юрок, видишь, мы дырку уже просверлили! Еще минут десять, и вытащим за шиворот.
– Мне все равно крышка. Пах осколком самую малость задело – только кровоточит сильно. А вот брюхо здорово разворотило. Руками держу, чтоб кишки не расползались… Так что далеко вы меня не утащите.
– Молчи, я сказал! – кричу на Юрку и с еще большей яростью долблю проклятый камень.
Меняемся через каждые две минуты, но работа двигается медленно.
– Прикройте кто-нибудь восточную сторону! – опять просит Матвеев. – Нас обходят, парни! Не могу с этой позиции до них достать.
– Бери автомат, Борис. Иди…
– А ты? Ты ж еле дышишь!
– Иди-иди. Справлюсь…
– Куцый, где ты застрял?! – верещит Палыч.
Его голос тонет в грохоте. С восточной стороны к развалинам прилетела граната. Упав с приличным недолетом, она подскочила и разорвалась в воздухе – шагах в десяти от пролома. За ней жахнула вторая, третья…
Куценко быстро опустошает автоматный магазин и принимается швырять за стену «эргэдэшки» – его мощными ручищами их удается забрасывать на полсотни метров.
– Успею! Успею! Успею!.. – долблю твердым камнем по кладке. – Успею! Или останусь здесь с Юркой. Других вариантов не будет!..
Ко мне уже разок подползал Илья – вытаскивал из кармашков «лифчика» запасные магазины. Теперь, раскидав свои, подскочил за гранатами Борька.
– Все, граждане, я отстрелялся, – со спокойной деловитостью сообщает прапорщик. При этом достает из кобуры пистолет, щелкает затвором и опять поворачивается к пролому.
– Юрка! Юра, слышишь меня? – прерываю командира.
Товарищ молчит.
– Юрка, просунь в дыру пару магазинов!
– Сваливайте, мужики, – отзывается тот слабеющим голосом. – Мне жить осталось полторы минуты…
В дыру сваливаются четыре автоматных магазина. А потом… Потом грохает взрыв. Прямо там, где лежит Белый.
В пробитое мной отверстие влетает тугая струя горячей пыли.
– Юрка! – кричу через стену. – Ты живой? Тебя не задело? Юрка!
Борис успевает загнать в приемное гнездо один из магазинов и, саданув длинной очередью, быстро выглядывает наружу.
Потом сползает по стене, садится на камни и стягивает с головы светло-серую бандану:
– Все. Нет больше нашего Юрка. Сам подорвал гранату.
Не поверив, я прильнул к дыре и зову друга…
– Пойдем, Аркадий, – мягко трогает за плечо Палыч. – Пойдем. А то и мы тута вместе с генералом навсегда останемся…
По очереди, ползком мы просачиваемся через разбитый проем южной стены и используем единственный спасительный шанс – неглубокую балку, по которой поднимались к развалинам от самого ущелья. Мы тяжело ползем вниз – грязные, почти безоружные и озлобленные. Впереди Супрун тащит раненного в ключицу паренька. За ним Палыч с «волонтером» волокут лежащего на одеяле генерала. Куцый «словил» голенью пулю, но ползет самостоятельно. Я же, экономно расходуя последние боеприпасы,
