Хайнц с непониманием и опаской посмотрел на доктора.
– Нет-нет, не пугайся, – рассмеялся тот, – на протяжении последнего месяца моей работы в секретной лаборатории концлагеря Дахау не было зафиксировано ни одного случая с летальным исходом. Ни одного! Все испытуемые возвращались к жизни в удовлетворительном состоянии. Ну, а мне, как всякому ученому, хотелось бы довести процесс до совершенства. Вот и всё.
– Хорошо, Карл. Но более пяти дней я тебе не дам.
– Опять проблемы с экипажем?
– Как раз наоборот – после показательного расстрела главного бунтовщика мои подводники готовы лечь в твои капсулы хоть сегодня. И, согласись, не следует вторично испытывать их терпение.
– Да-да, понимаю…
– И потом, капсул всего пятьдесят, а народу в подскальной базе прибавилось, и продуктов с каждым днем становится меньше.
– Хорошо, Хайнц. Ровно через пять дней первая партия из десяти моряков ляжет в капсулы и уснет…
Карл Нойманн работал в своем «лазарете» как проклятый – это вынужденно признавали даже те, кто ежедневно ремонтировал во главе с инженером-механиком вышедшее из строя оборудование базы. Ассистенты под руководством профессора сооружали врачебный пост с операционным блоком, инженеры с техниками корпели над криогенной установкой и над постом приборного контроля. В коротких перерывах ассистенты с инженерами отдыхали, а Нойманн принимал больных из команды «Верены». Случались заболевания и в экипаже U-3519, но все они носили простудный характер из-за скверного климата под скалой…
Тем не менее профессор сдержал обещание и в назначенный срок явился в отсек корветтен- капитана.
– Поздравь меня, Хайнц, – устало переступил он порог. – Эксперимент завершен с поразительной чистотой – твой торпедист пробудился в полном здравии.
– Пробудился? – растерянно пробормотал Мор. – И не жалуется на свое состояние?
– Ни одной жалобы! Более того, он выразил готовность идти работать сразу после пробуждения. Пришлось сослаться на недельный срок ареста, чтобы удержать его в постели. Можешь в любое время зайти и поговорить с ним лично.
– Не помешает навестить и расспросить его о здоровье при подчиненных.
– Неужели твои моряки опять возмущаются? – изменился в лице профессор.
– Скорее, сомневаются. И я их понимаю: страшновато засыпать на целых шесть лет. Что произойдет в мире за это время? Не обнаружат ли русские нашу секретную базу? Сумеем ли выйти из этого… как его?…
– Гипобиоза.
– Вот-вот.
– Не волнуйся, Хайнц. Ты являешься большим специалистом по погружению в морскую пучину, а я – по погружению в долгий сон…
Спустя полчаса у кровати Вебера толпились офицеры во главе с командиром U-3519. Через некоторое время всем им предстояло заснуть, а потому каждый с любопытством осматривал «первопроходца» и задавал элементарные, а порой и глуповатые вопросы.
– Эрих, что тебе снилось?
– Я не запомнил, – скромно улыбался торпедист, до сего дня не знавший внимания и славы.
– Ты проспал очень долго – есть во сне не хотелось?
– Нет…
– А когда просыпался, болевых ощущений не испытывал?
– Было немного – будто затекли мышцы, – пожимал плечами здоровяк, – но массажист это быстро исправил…
Прощаясь с офицерами, Нойманн напомнил:
– Господа, перед погружением в сон необходимо пройти небольшое медицинское обследование.
– Могу присылать людей командами, по пять-шесть человек, – предложил Мор.
– Отлично. Начнем сразу после обеда…
В результате осмотра к вечеру определился список из пятидесяти кандидатов на долгий шестилетний сон. Полный экипаж субмарины XXI серии после расстрела мятежника Шлоссера состоял из пятидесяти шести человек. Капсул же было всего пятьдесят.
Однако проблема «лишних людей» решилась просто. Троих подводников профессор забраковал из-за простудных заболеваний, и один из них очень кстати оказался связистом – таким образом, была определена кандидатура человека, прослушивающего частоту Кригсмарине. Еще трое сами выразили желание остаться бодрствовать. Это были инженер-механик и два моториста.
– В чем дело, Гюнтер? – подивился его решению Мор.
– Здесь полно работы, герр капитан, – ответил тот. – Многие механизмы устанавливались двадцать лет назад и требуют серьезного ремонта.
Глава девятая
Покончив с короткой и похожей на отдых командировкой в холодном Норвежском море, мы без приключений вернулись в Североморск, откуда немедленно вылетели в столицу.
И вот я снова в кабинете незабвенного шефа. Сижу, слушаю его извечные проповеди и незаметно зеваю…
– …Подробную карту наших северных архипелагов подготовили и издали лишь через несколько лет после окончания Великой Отечественной воины. А в тридцатых и в начале сороковых там почти в буквальном смысле не ступала нога советского человека, – рассуждал он, расхаживая вдоль висевшей на стене карты. – Вот погляди… – вооружился он указкой, – работу неизвестных немецких радиостанций в течение нескольких лет фиксировали в разных районах Новой Земли: на мысе Выходной и в заливе Благополучия, в Белушьей Губе и у мыса Крашенинникова, в шхерах Минина и в заливе Иноземцева…
– Я слышал о существовании двух громадных подскальных сооружений в Белушьей Губе и в проливе Маточкин Шар, – решил я сказать что-то умное, дабы босс не усомнился в моей адекватности.
– Забудь, – отмахнулся генерал.
Его реакция меня позабавила.
– Вы так уверенно исключаете данный факт, будто лично облазили там все шхеры и ничего не нашли.
– Я не о факте строительства нацистами всевозможных подземных убежищ – этого добра они возвели по всему миру предостаточно.
– А о чем же?
– На Новой Земле немцами действительно было что-то построено. Это установлено с достаточной точностью, ибо в наших архивах имеются сведения о систематических перелетах в те районы немецкой авиации. Сотни только зафиксированных перелетов! А на самом деле их было во много раз больше.
– Почему же вы предлагаете забыть о тамошних объектах?
– Тебе должно быть известно, что с пятьдесят пятого по девяностый годы на Новой Земле произведено более ста тридцати ядерных взрывов: в атмосфере, на земле, под землей, под водой. Там же жахнула и знаменитая «Кузькина мать» мощностью около шестидесяти мегатонн. Такой сейсмической нагрузки не выдержит ни одно подземное сооружение. Ни одно! Даже построенное с традиционным немецким качеством. Но ты мыслишь в правильном направлении, – неожиданно оживился шеф и задумчиво поинтересовался: – А ты слыхал о том, что немцы хозяйничали в других районах советского Заполярья?
– Нет.
– Сегодня я не стану заострять внимания на нацистских базах в устье реки Лены, на полуострове Таймыр и в некоторых других тыловых районах Советского Союза. Не стану говорить и о том, что к середине войны нацисты контролировали почти половину наших внутренних арктических трасс. Сегодня я расскажу о другом…
