– Не хотел бы, но приходится, – совсем помрачнел генерал.
– Сергей Сергеевич, мой дед принимал участие в Великой Отечественной войне и был одним из самых молодых офицеров бригады подводных лодок. Шесть лет назад, когда пропал последний корабль из вашего списка, ему было бы восемьдесят четыре, а в этом году исполнилось бы девяносто. Вы понимаете, о чем я?
– Понимаю, – кивнул Горчаков. – Хочешь сказать, что старики не в состоянии вывести из укрытия подлодку, найти в океане цель, спланировать и провести торпедную атаку?
– Да, именно это я и хочу сказать. Для управления подлодкой требуется здравый ум, твердая рука, отличное зрение. Одним словом, все то, что проверяет строгая медкомиссия при приеме абитуриента в военно-морское училище.
– Ты прав. Но я должен рассказать одну невеселую историю…
Подозвав стюардессу, он попросил еще чашечку кофе и парочку бутербродов.
– Что-то есть хочется, утром перекусить не успел, – объяснил он свой аппетит. И сразу перешел к делу: – Ты читал материалы Нюрнбергского процесса?
– Знаю о нем в общих чертах: с сорок пятого по сорок шестой в Нюрнберге вершился суд над главными нацистскими преступниками.
– Верно. А после суда над главарями состоялись двенадцать процессов по делам второстепенных нацистов, включая врачей-преступников.
– Нет, об этом не слышал.
– Так вот… На одном из процессов давал показания некий Вальтер Нефф – поляк, лагерный узник, служивший санитаром при докторе Рашере.
– Рашере? – не расслышал я фамилию.
– Да. Зигмунд Рашер – известный эсэсовский врач, садист, отправивший в концлагерь собственного отца. В числе прочего Нефф описал несколько опытов по переохлаждению человека в ледяной воде… По словам бывшего заключенного, это был один из худших экспериментов, которые когда-либо проводились под началом Рашера. Из лагерного барака привели двух русских офицеров. Врач приказал снять с них всю одежду и поместить в чан с ледяной водой. Другие испытуемые теряли сознание максимум через час подобного купания и вскоре умирали, но русские находились в полном сознании и после двух с половиной часов пребывания в чане. Все просьбы офицеров умертвить их натыкались на отказ – Рашер намеревался довести эксперимент до конца.
– Сволочь! – не смог сдержаться я.
– Тот еще изверг, – согласился генерал. – Примерно к концу третьего часа один из наших соотечественников слабым голосом повторил просьбу закончить мучения. Его товарищ ответил, что не ждет пощады «от фашистской собаки». Оба пожали друг другу руки и попрощались. Слова русских офицеров были дословно переведены Рашеру молодым поляком. Тот выхватил пистолет и пригрозил санитарам расстрелом. Опыт продолжался не менее пяти часов, прежде чем оба русских погибли.
С минуту мы молчали – каждый по-своему переживал давнюю историю.
Вздохнув, я решился нарушить тишину:
– Надеюсь, этого гада шлепнули по решению военного трибунала?
– Представь, нет. По официальной версии, Зигмунд Рашер сильно проштрафился перед Генрихом Гиммлером, после чего был брошен в концлагерь, где и погиб за несколько дней до окончания войны. Однако у нас имеются основания не верить в его гибель.
– Почему?
– Потому что по заказу Гиммлера этот страшный человек занимался в медицинской лаборатории Дахау еще одной чрезвычайно важной работой: проводил сверхсекретные эксперименты по искусственному продлению жизни. И, судя по попавшим в наши руки документам, преуспел в этом деле.
– То есть вы хотите сказать, что он нашел эликсир бессмертия и в данный момент уцелевшие нацисты…
– «Эликсир бессмертия» – слишком сильное выражение. Скорее, он добился некоторых положительных результатов, позволяющих продлять жизнь до приемлемых значений. Предположим, лет до ста двадцати или ста сорока.
– Ого!
– Вот тебе и «ого». Вспомни, какие поразительные результаты практически во всех направлениях показывала Германия с середины тридцатых годов. Вооружение, машиностроение, радиоэлектроника, телевидение, авиация, ракетостроение, медицина и много другое. В начале сороковых немцы делали то, о чем другие развитые страны только мечтали.
Старик был прав. У нацистов получалось практически все, за что брались их специалисты. Правда, немного запоздали с оружием возмездия – с атомной бомбой, но на то имелись свои объективные причины.
– Согласен, – кивнул я.
– А коль согласен, почему ж не допускаешь мысли, что корабли в данном районе погибают не случайно?
– Пожалуй, допускаю. Просто трудно сразу поверить в то, что где-то еще живут и действуют сподвижники Адольфа Гитлера.
– Теперь осознаешь значение своей командировки?
– Вполне.
Самолет выполнил разворот и приступил к снижению.
Рассматривая в иллюминатор Новую Землю, генерал негромко заметил:
– Знаешь, а люди постепенно умнеют. Перестали сотрясать бедную Землю ядерными взрывами, запретили химическое и биологическое оружие. Так, глядишь, и выживем…
Меня же волновали менее глобальные вопросы: какая температура воды в районе архипелага Земля Франца-Иосифа и не подведет ли наше снаряжение? Работать под водой в девятистах километрах от Северного полюса нам еще не доводилось…
Глава десятая
Зигмунд Рашер не знал, что такое сентиментальность или приливы душевной теплоты. Все, кого он встречал на жизненном пути, оценивались с точки зрения пригодности для научных экспериментов или как трамплин для прыжка в карьере. Свою мать он довел в юности до сердечного приступа, на родного брата написал донос, и того исключили из университета, отца отправил умирать в концлагерь. Спутницей жизни он выбрал Каролину Диль, бывшую на шестнадцать лет старше. Певица, вдова известного театрального режиссера, она не отличалась ни умом, ни внешностью, однако была знакома с рейхсфюрером СС, что и послужило причиной зарождения близких отношений. И здесь, в далекой от цивилизации подскальной базе, ничего не изменилось. Командира подлодки U-3519 и всю ее команду он рассматривал лишь в качестве винтиков, обеспечивающих его собственную безопасность и относительный комфорт существования.
К утру следующего дня «лазарет» был полностью подготовлен к приему первой десятки подводников.
Ранее казарма представляла собой длинное помещение с рядами обычных армейских кроватей. Половину разобрали и унесли в вещевой склад, другая половина послужила ложементами для пятидесяти стальных капсул. В ближнем торце зала, по соседству с тяжелой бронированной дверью, находилась криогенная установка с инженерным постом наблюдения. В дальнем был обустроен врачебный пост с операционным блоком, с хирургическим и реанимационным наборами.
Каждая из капсул представляла собой цилиндр, собранный из нескольких частей. Верхние части, имеющие круглое окошко наподобие судового иллюминатора, аккуратно стояли рядом. К боковым поверхностям подготовленных капсул примыкали гибкие шланги и электрические провода.
За час до обеда в дверь «лазарета» постучали.
– Войдите! – крикнул профессор.
Первым в длинном зале появился Мор. За ним в сосредоточенном молчании поочередно переступили порог «усыпальницы» десять человек.
