голоса или женский визг… Но где именно происходит основное действо, установить было невозможно.
Приблизительно через двадцать минут после начала штурма заместитель командира бригады отправил на помощь Миронову капитана Шумилина с двумя взводами – один приблизился с другой улицы, через соседние участки; второй под прикрытием бэтээров подошел к пролому на месте вырванных из забора ворот.
И опять бешеная стрельба, взрывы…
– Ну, что там, Шумилин?! – прокричал в рацию Колодин.
– Хреново дело, товарищ подполковник! – отвечал тот. – Похоже, 'индейцев' в особняке больше, чем предполагалось. Из гранатомета только что саданули по 'бэту'!…
– Из гранатомета? Хреново дело… А что спецназ?
– По-моему, их вышибли из дома. Или вообще не дали войти. Троих вижу… Из-за надворной постройки лупят. Из гаража или сарая.
– Твою мать!… – выругался старший офицер. И тут же инстинктивно пригнул голову – из особняка вторично шарахнул гранатомет.
Он приник к окулярам прибора…
Нет, стреляли не по бронетехнике. На задах двора горело и дымилось разрушенное строение, ранее походившее на сарай или гараж. Как раз то строение, о котором только что упомянул командир роты.
– Вот черт, – пробормотал подполковник. – Жаль. Неплохим был парнем этот Миронов…
Глава четвертая
Заканчивая пространный монолог в гостиничном номере, генерал, наконец-то, очертил контуры задачи, которая ставилась московским руководством перед группой Ирины Арбатовой. Впервые в практике взаимодействия шефа и троих агентов не прозвучало ни единого намека на хотя бы короткую теоретическую подготовку к операции. Впервые, посветив молодых сотрудников разведки лишь в самую суть, Александр Сергеевич посетовал на ужасающий цейтнот, пробубнил извинения за спешку и доверил 'экспромт действий'. И на этом все!
И вот опять быстрый автомобиль с тонированными стеклами мчит троих приятелей в аэропорт. Скоро опять они услышат эхо простуженного женского голоса, объявляющего очередную регистрацию или посадку; увидят скучающие наряды милиции, суетящийся народ, нахальные носильщики с тележками… Все куда-то бегут, что-то жрут – кто стоя, кто на ходу. Отъезжающие взволнованны, провожающие грустят, встречающие – в радостном ожидании…
По новой легенде Артур с Ириной должны изображать добропорядочных супругов, решивших проветриться в отпуске по некоторым относительно спокойным странам Азии и юго-восточной Европы. Сашке же выпало лететь к цели окольным путем – через Турцию. В Стамбуле двумя месяцами ранее он, в отличие от Арбатовой и Дорохова, не засветился в едва не ставшей провальной концовке операции.
А пока скоростной автомобиль генерала разведки мчит их по кольцевой дороге. Александр Сергеевич вызвался довезти и проводить подопечных. Сидит впереди и молча о чем-то раздумывает, заворожено уставившись на бегущую навстречу ленту хорошей трассы…
Вглядываясь в усталое, постаревшее за год лицо генерала, Дорохов не переставал поражаться хроническому упрямству собственной памяти с невероятной цепкостью зафиксировавшей каждую минуту знаменательного дня, когда довелось с ним познакомиться…
Последний час перед отбоем двадцать шестого августа прошлого года ничем не отличался от сотен предыдущих, проведенных в засекреченном Учебном центре. Кто-то ходил по казарме с полотенцем на шее; кто-то приводил в порядок форму; кто-то рассказывал новым товарищам о прошлой жизни в войсках спецназа.
– Ну, вот и дождались! – вдруг крикнул в коридоре старшина. – Только что видел первых 'покупателей'. На двух шестисотых 'мерсах' пожаловали; в профилактории остановились.
– Значит, завтра начнут смотреть, выбирать, – послышалось чье-то предположение.
'Покупателями' в Центре называли представителей всевозможных разведок или контрразведок, ради которых будущим агентам приходилось в течение полугода изучать неведомые дисциплины. Немалый багаж знаний, навыков и боевого опыта, с кровью и потом накопленных в воюющей Чечне, здесь почти ничего не стоил – в закрытой спецшколе, назначения которой никто толком не знал, все приходилось постигать заново. Заново учиться распределять силы при длительных нагрузках; приобретать иные навыки вождения легковых и грузовых автомобилей; осваивать и до автоматизма отрабатывать стрельбу из незнакомых видов оружия; изучать доселе неизвестные единоборства с упором на эффективность подвижности, а не силы. Плавали все спецназовцы хорошо, но теперь в отличном крытом бассейне их заставляли овладевать тонкостями подводного плавания. Кроме того, в великолепно оборудованных классах бывшим спецназовцам преподавали абсолютно новые предметы. Объясняли, как вычислить за собой слежку; натаскивали в приемах ухода от нее. Рассказывали о способах применения всевозможных ядов. Показывали последние достижения в современной радиотехнике. Учили безошибочно ориентироваться в крупнейших европейских городах…
И вот утром следующего дня на построение группы курсантов пожаловал первый гость. Статный мужчина с гладко выбритым лицом и с повадками высшего офицера начал осмотр потенциальных кандидатов – в сопровождении начальника Центра следовал вдоль шеренги молодых крепких ребят. Заложив руки за спину, он довольно быстро прошелся до середины строя. Когда рост слушателей спецшколы сравнялся с его ростом, шаг замедлился, взгляд стал внимательнее…
Остановившись напротив одного курсанта, пытливо рассмотрел его с ног до головы, приказал сделать два шага вперед, обошел со всех сторон. Другого попросил показать ладони. У третьего спросил о сроке службы в войсках спецназа – видно захотел услышать голос…
Чуть позже смотрины продолжились в спортзале. Одетые в одинаковые трико курсанты разделились попарно и отрабатывали элементы единоборств. И здесь зоркий и придирчивый взгляд странного приезжего человека следил за теми, чье телосложение казалось обычным, невыдающимся. Артур как раз таковым и был; вероятно, это и определило повышенное внимание Александра Сергеевича…
Инструктор по единоборствам вызывал на татами по три курсанта. Один в течение пяти минут должен был продержаться против двоих; затем, он менял кого-то из пары нападавших и, таким образом, рубка для назначенной тройки продолжалась четверть часа.
Дорохов вышел на ковер в четвертой тройке. Две пятиминутки он попадал в пару нападавших и ничего вразумительного не показал: обычные блоки, уходы от ударов; вялые атаки со средней дистанции… Однако оказавшись в заключительном отрезке времени в одиночестве, внезапно преобразился: ленивое безразличие на лице сменилось внимательным усердием, в повадках обозначилась собранность, в тактике боя – рациональность. Более всего приезжему генералу понравилась легкость, с которой он переигрывал оппонентов в завоевании свободного пространства – двоим, отнюдь не тормозным ребятам никак не удавалось прижать его к краю ковра. Атакуя, защищаясь и контратакуя, он постоянно перемещался, лавировал, запутывал противников. Выполняя же финты и ложные движения, заставлял их ошибаться. При этом его хорошо поставленные удары нередко достигали цели. Артур не просто отбывал номер и отмахивался положенные пять минут, а думал, анализировал постоянно менявшуюся обстановку и мгновенно принимал оптимальные решения – вот что приятно удивило придирчивого 'покупателя'.
В результате не прошло и получаса после окончания занятий в спортзале, как Дорохова вызвали в кабинет начальника Учебного центра…
– Название самого престижного квартала в центре Парижа?
– Марэ.
– Девичья фамилия твоей матери?
– Ремизова.
– Емкость магазина пистолета 'иерихон-941'?
