Облачные замки

очень скоро станут так же беспомощны, как и вы.

– А как насчет этого? – Я опустил копье, держа его прямо перед собой, осторожно проверив ногой почву впереди себя, прежде чем сделать шаг. – В прежние времена ты бежал от одного его вида. Как ты думаешь, во что оно превратит все твои намерения?

Он пожал плечами и покрутил пальцами в презрительном жесте:

– Ах, мой мальчик, это пустяк. Совершенный пустяк. Здесь, на склоне Брокена, я вполне могу на некоторое время защититься от его ослабленной силы – на гораздо больший срок, чем мне это на самом деле понадобится. Видишь ли, меня никогда особенно не волновала эта вещица, вот только ее потеря чуть-чуть отсрочила исполнение моего замысла. Но, пожалуйста, оставь ее себе, если тебе так хочется, – нет, правда, очень прошу тебя.

Он уставился на меня своими холодными безумными глазами со странно напряженным – то ли злобным, то ли вежливо-просящим, выражением. Позади нас ветер гнул и ломал скелетоподобные деревья. Я еще немного опустил копье; я готов был кинуться на него, и старая каналья это каким-то образом понял.

– Мне придется тебя остановить, хотя тебе такое и не понравится, – произнес он резко. – Придется, если ты попытаешься сделать такую глупость. А ведь я все время пытался предостеречь тебя; как тебе известно, я не лишен чувства долга.

Элисон дотронулась до моей руки:

– Да он совсем спятил! Никогда по доброй воле он не сделал ничего, чтобы помочь тебе, и ты это знаешь! Мы это знаем!

– Истинная правда! – отрезала Молл. – Придержи язык, старый червяк, он нас не жалит.

– Меня это тоже касается! – произнес Джип. – Знаю я тебя и твои чертовы долги, старик! И его тоже знаю, он к тебе не имеет никакого отношения!

Стриж улыбнулся:

– Что ж, могу вам сообщить, что вы одновременно и правы, и не правы. Он стал моим, этот пустоголовый мальчишка, потому что не был самим собой. Прямо с нашей первой встречи, когда он ввязался в события, недоступные его пониманию, я почувствовал, что что-то с этим Стивеном Фишером не так. Это «что-то» мне не понравилось, мне от него чесаться хотелось.

Я чуть не подавился от смеха.

– Недостатка в идиотах вокруг себя ты вроде не испытываешь!

Его глаза на мгновение загорелись недобрым огоньком.

– Ты! Да что ты знаешь о том, какие требуются ограничения, ритуальные самоуничижения, ведь мне – мне пришлось унизиться до погони за властью и быть оскорбленным за это тобой, ты, приземленный поденщик низменной коммерции! – Он снова пожал плечами, на этот раз снисходительно. – Но ты всего лишь оболочка, чего от тебя еще ожидать? Но именно эта пустота и заинтриговала меня. Ведь за ней скрывался намек на что-то большее, что-то волнующее. Именно это было одной из причин, почему я согласился тебе помочь, даже несмотря на большой риск. И вот, когда даже мои силы подошли к концу, я увидел, как ты – ты – вызываешь и повелеваешь невидимыми … – Он глубоко вздохнул и потер длинные костлявые пальцы. – Наблюдатели, которых я приставил к тебе, поначалу ничего не обнаружили. Но я был терпелив; очень скоро у тебя возникло дело на Бали, где ты каким-то образом сумел получить и удержать еще бо льшую власть. Тут я решил проследить за тобой в обоих направлениях, узнать все о твоих предках и в соответствии с этим определить твою судьбу. – Он сделал кислое лицо и кивнул. – Я проследил твои корни до средневековой долины Рейна и даже дальше. Все началось в центре современной Европы с появления незаконнорожденного ребенка у принцессы из рода Меровингов при дворе в Реймсе.

Я пожал плечами:

– Я бы и сам мог тебе это рассказать, по крайней мере от долины Рейна. Хотя я рад, что тебе пришлось самому покорпеть над всем этим. Но какая тебе польза от всего этого?

Его бескровные губы искривились в подобии улыбки.

– Ты, конечно, прав, пользы мало, особенно теперь. И знаешь что еще? К моему удивлению, это оказалось и нелегким, и довольно дорогостоящим делом, ведь в моем распоряжении были орудия куда более точные, чем ведьмины карты. – Он внезапно крякнул. – Что, неприятно? Забыл о своей маленькой подружке, да? Но кто знает, где она сейчас и узнаешь ли ты ее, если даже увидишь. Таких, как она, одолевает невыносимая жажда хоть на мгновение вновь прикоснуться к вседозволенности и разврату, которыми славится шабаш . Но те, кого наказывает Брокен, уже никогда больше не ступят на землю. Ветры почти всегда беспощадны, и они никогда не стоят на месте. – Он тихонько хмыкнул. – Ей бы нужно было повнимательнее отнестись к своим картам. Что она тебе нагадала? Я полагаю, очень немногое. И это уже само по себе наиболее интригующее во всей этой истории. Я изо всех сил искал события, которые формируют твою судьбу, но почти ничего не нашел. – Он потер руки с деловитым удовольствием, а мы все, раскрыв рты, смотрели на него. – Ты, что, не понимаешь? Конечно не понимаешь. Это редкий случай, мой мальчик, очень редкий. Как будто не ты зависишь от судьбы, а она от тебя; как будто ты сам по себе являешься точкой опоры, от которой зависят силы истории. Понятно, что никакое предсказание для такого человека никогда не достигнет точных результатов.

В другой ситуации я бы, наверное, посмеялся вдоволь. Но в этом резком, надтреснутом вороньем голосе было что-то такое, отчего смеяться становилось невозможно. Я верил ему, и эта вера окутывала меня удушающей тяжестью свинцового покрывала. Казалось, он это заметил и ухмыльнулся:

– Сопоставив все эти факты, я понял, так сказать, каким образом смогу тебя использовать. Силы, вовлеченные в это дело, были столь могущественны, что я не был уверен, смогу ли справиться с ними сам. Именно это привело меня сюда, ведь я хотел найти союзника, достаточно сильного и по-своему знающего. Цена была высока, наверное, но преимущества так велики, а возможный триумф… – Он закрыл глаза, вздрогнул и даже тихонько застонал. Я вспомнил, как он так же стонал над чайкой, которую собирался использовать в жестоком заклинании. – Огромен!

– А Лутц? – спросил я настойчиво, внимательно наблюдая за Стрижем и поджидая, когда его бдительность ослабнет, чувствуя себя так, как будто я балансирую на некоей грани. – Когда он вступил в дело?

Ле Стриж презрительно скривил губы:

– Герр барон фон Амернинген? Через посредство моего нового союзника, как ты, должно быть, подозреваешь. Он уже тогда был последователем, причем таким же безумно честолюбивым, как и все подобные создания. Некоторые из его компаний к этому времени уже имели связь с твоим бизнесом. Мне было нетрудно завязать это знакомство, а когда ты запустил свою дурацкую систему по выколачиванию денег, я посоветовал ему стать одним из твоих спонсоров и затянуть тебя в свой круг. Он очень удивился, когда это еще и стало приносить ему деньги.

Я кивнул:

– Наверное, так и было. Возможно, я кое-чем тебе обязан, Стриж. Я всегда удивлялся, как этот стареющий плейбой с бизнесом, перешедшим к нему по наследству, и с даром предвидения, как у слепого слизняка, оказался в состоянии поверить в мой проект. Иногда это доставляло мне некоторое беспокойство.

Ле Стриж хихикнул:

– Достойное описание. Да, я думаю, он доставлял тебе немало хлопот. Когда ему не удалось совратить тебя самостоятельно, я начал терять терпение и стал искать более прямолинейный способ завладеть тобой и воспользоваться силой, которую в тебе подозревал. Заманить тебя с твоими ярко выраженными романтическими представлениями к границам Гейленталя было делом нехитрым, вот только идиоты рыцари вмешались, и ты каким-то образом сумел вырваться из моих пут. И я уж решил, что насовсем. Тогда я запугал фон Амернингена и заставил его попробовать выложить тебе все напрямик и заманить тебя сюда. Но тут, potz sappermenz [119], ты почему-то перестаешь ему доверять, а этот идиот паникует и пытается тебя убить. – Он стукнул себя по лбу. – Тебя, от которого зависит успех всего моего предприятия! Я вмешался и сделал ему серьезное внушение.

На меня вдруг будто озарение нашло.

– Так это ты вмешался тогда на автобане? Тот грузовик?