Дарвин опасен?
По-видимому, так, думал Питер Осмонд, продолжая лихорадочно просматривать книжные полки. По- видимому, для них Дарвин опасен! Он даже был самым опасным человеком в истории с момента появления книги. Его книга. Осмонд был уверен, что найдет ее в этом кабинете.
Он сконцентрировал внимание на старинных томах, спрятанных в глубине шкафа.
Эврика! Вот она, толстый том в кожаном переплете, задубевшем за годы, потрепанный читателями и сотнями рук, которые брали ее.
Объявление войны.
Сущность нового мира.
Конец света.
«On the Origin of Species by means of Natural Selections»,[66] Чарлз Дарвин, 1859.
— I've got it![67] — вскричал Осмонд. — Я нашел! Первое издание тысяча восемьсот пятьдесят девятого года!
— И что в ней такого важного? — спросил Коммерсон.
— Все в этой книге!
— Но почему именно в первом издании? — удивился Вуазен.
— Потому что в ней Дарвин не упоминает о Боге! Нигде! А это противоречило обычаю и морали того времени… Скандал разразился такой, что во втором издании Дарвин уступил давлению и добавил в конце параграф, где упоминает о Создателе. И именно это второе издание послужило базой для переводов. Опираясь на него, католическая Церковь долгое время пыталась протолкнуть мысль, будто Дарвин был верующий и его исследования не вступают в противоречие с христианской верой.
Лейтенанты Вуазен и Коммерсон с трудом представляли себе всю важность спора, который казался им пришедшим из другого века. Но у Осмонда не было времени во всей широте раскрыть перед ними метафизические и этические последствия, вытекающие из этой маленькой детали.
И вдруг, листая книгу, он увидел сложенный вчетверо пожелтевший листок.
— Да, я имею право выпить стаканчик! — негодовал Алекс. — Вы хотите посмотреть на мои документы? Вы знаете, с кем вы разговариваете?
Официант оглядывал с подозрением этого нахального маленького человека, который протискивался к буфету и требовал, чтобы ему налили стакан, не требуя подтверждения его возраста. К счастью. Леопольдина, которая подошла к буфету, заступилась за своего любимчика:
— Конечно, он имеет право, но только немножко. — Она шутливо погрозила ему пальцем: — Не увлекайся, Алекс! Только один стакан! Обещано?
Алекс бросил на нее мрачный взгляд и что-то пробурчал. Когда речь заходила о его росте, он терял чувство юмора. Официант вытащил коричневатую пробку из огромной бочки, стоявшей на треноге.
— А что это? — с беспокойством спросила Леопольдина.
— Ром, — ответил официант. — Привезли прямо из запасника «Мюзеума». Эта бочка, похоже, ждала годы, пока ее откроют. Странно, что про нее раньше не вспомнили… Вы хотите попробовать? Ром отличный.
— Нет, спасибо, — отказалась Леопольдина. — для меня он слишком крепок. Я лучше пойду выпью шампанского.
Она принесла два бокала и чокнулась с профессором Флорю, который, сидя на стуле, с видом знатока начал смаковать шампанское.
— Прекрасное. На мой вкус немного переохлажденное, но все же очень хорошее.
Леопольдину позабавило, что он изображает из себя опытного специалиста по винам. А профессор Флорю, как обычно, увлек ее в свои воспоминания;
— В последний раз, когда я пил его, это, пожалуй, было в девяносто пятом году, по случаю моего выхода на пенсию. Мои коллеги думали таким образом избавиться от меня! Но не тут-то было!
Он посмеялся над своей проделкой. Леопольдина немножко расслабилась. Наконец-то она забыла об испытаниях этих последних дней.
— По случаю моей защиты диссертации… Я говорю вам о том времени, когда вы еще не родились, малышка Леопольдина, это было в начале шестидесятых годов… Мы устроили с друзьями ужасную вечеринку. Надо сказать, что в то время я был куда более выносливый и… — Он потер лоб. — Но впрочем… Вот что я хотел вам сказать! Вы помните эту историю с Анитой Эльбер, я вам рассказывал о ней…
— Возможно, — сказала Леопольдина.
— Да нет, скандал, который имел отношение к ней… Так вот, я вспомнил то утро, о котором идет речь; в конце восьмидесятых годов Анита Эльбер возглавляла комиссию при защите одной диссертации, которую она отказалась утвердить.
— Зарубленная диссертация? Это редкий случай, даже просто невозможный!
— Да, удивительный случай. Насколько я знаю, единственный подобный, который произошел здесь. И он вызвал огромный скандал… Соискатель ушел, угрожая Аните Эльбер смертью, ни больше ни меньше…
Леопольдина, которая собиралась осушить свой стакан, так и застыла с приподнятой рукой. Диссертация по биологии…
Она побледнела, словно сомнамбула встала и бегом бросилась к зданию Центральной библиотеки.
— Эй, ты куда? — крикнул, проходя, Алекс.
— Не беспокойся. Я сейчас вернусь, я на одну минутку!
— Вот почему Анита Эльбер хотела связаться с Годовски! — воскликнул лейтенант Вуазен.
— Да, Годовски один мог понять, что хотела сказать Эльбер своей запиской; «О. приехал в „Мюзеум“».
— Но почему он нам ничего не сказал? — удивился Коммерсон.
— Потому что он нуждался в доказательстве. И это доказательство — вот оно! — сказал Осмонд, вытаскивая листок, спрятанный в книге Дарвина.
Регистрационная карточка соискателя на бланке Национального музея естественной истории. Учебный год 1986–1987. И фотография.
Осмонд сразу вспомнил Леопольдину. Зверинец.
— Надо быстро действовать, — сказал он полицейским, выходя из лаборатории Годовски.
Леопольдина пыталась сориентироваться в лабиринте полок. Уже наступила ночь, и хранилища Центральной библиотеки купались в холодном полумраке, издали пронизываемом слабым светом лампы. Она быстро оглядела этикетки архивных ящиков: «Завоевания Наполеона, 1802–1813», «Казаманс, 1890–1930»… Лихорадочным движением она выдвинула один пропыленный ящик, второй, быстро просмотрела, задвинула обратно… Становилось совсем темно… Куда она засунула это? Если только эту работу поручали ей…
Наконец она обнаружила то, что искала: «Лаборатория биологии, 1980–1990». Под пачкой книг — брошюра в твердой обложке, «Генеалогия эукариотной клетки», диссертация на соискание звания доктора биологии Жана Оствальда, руководитель Анита Эльбер, докладчик Франсуа Серван. «О. приехал в „Мюзеум“. Предупредить Годовски». Записка Аниты Эльбер теперь читалась по-новому.
Неожиданно она услышала, что пришел в движение лифт, кабина остановилась на четвертом этаже, потом кто-то прозвенел связкой ключей, по-видимому, вытаскивая ее из кармана. И звук открывшейся двери.
Кто-то вошел в хранилища «Мюзеума».
Осмонд, Вуазен и Коммерсон поспешили в зал, где шел прием. Внимательным взглядом окинули толпу. Безрезультатно. Они прочесали ряды гостей, самые почетные из которых явно выражали свое удивление, что их рассматривают таким неприличным образом. Телохранители шейха Ануара аль-Каада положили руки на оружие, когда увидели, как Осмонд, растолкав небольшую группу дам, приближается к принцу. Дело
