озабоченно потирая щеку ладонью: такая у него была привычка.
Именно так, потирая щеку, он пришел в казарму и уставился затуманенным взором на дневального Рустама Садыкова, скучавшего у тумбочки с телефоном. Рустамджон козырнул и украдкой оглядел себя — чего это он так уставился? На всякий случай поправил ремень.
— Садыков, — Невмержицкий цепко ощупывал дневального взглядом, словно справный хозяин, выбирающий коня на ярмарке, — ты сколько весишь?
Рустамджон вздохнул. Ну что поделать, если не вышел человек ростом? И отличником в школе был, и спортом занимался, и за полсотни километров на велике в аэроклуб мотался — а вот вырасти не получается.
— Нормально вешу, товарищ лейтенант, — с чуть заметной обидчивой ноткой ответил он. — Меня обком комсомола в училище рекомендовал, я к Маргелову в Москву ездил, он разрешил поступать…
— Ну, сколько, Рустам, сколько? — нетерпеливо перебил его лейтенант.
— Э, хороший вес, товарищ лейтенант! Пятьдесят два килограмма. Почти…
— А-атлично! — просиял Невмержицкий. — Еще маленько сбросишь — будешь выступать до сорока восьми!
— Где выступать? — осторожно уточнил Рустамджон.
— По боксу. Соревнования на первенство училища через три недели, — деловито пояснил лейтенант.
— Э-э, нет, я не буду! — замахал руками Садыков. — Я бокс не умею! Кураш — давайте, самбо — туда-сюда, шахматы… А бокс — нет!
— Вот только этого не надо: умею-не умею! — насел Невмержицкий. — От тебя никто умения и не требует. Главное, чтобы команде очки принес, понятно? В твоей весовой категории и не будет никого, не бойся! Появишься на ринге, руку поднимешь, и все — чемпион училища! Звучит? Почетную грамоту дадут — с парашютами, с бээмдэшками — боевыми машинами десанта!
Рустамджон живо представил, как было бы здорово подарить своему школьному учителю физкультуры такую замечательную почетную грамоту: «Чемпион Рязанского воздушно-десантного училища Рустам Садыков» — Эркин Каримович повесил бы ее на почетное место, среди прочих школьных призов, вместе с его фотографией — вся школа смотрела бы! Эх, падок восточный человек на такие вещи, чего уж там…
— Хоп майли, — тряхнул он ушастой круглой головой. — Ладно! Только у меня форма нет, перчатка нет…
— Все найдем, не волнуйся!
— А в увольнение пустите? — смекалистый узбек ухватил птицу удачи Семург и дерзко спешил выдрать побольше перьев из ее хвоста, пока она не улетела.
— Каждый день будете ходить — в баню, париться, — лейтенант расточал щедроты, как Гарун Аль- Рашид.
— А доппаек?
— Решим, решим… — лейтенант сообразил, что от этого хлопкового мафиози пора делать ноги, и поспешил скрыться в канцелярии. Так начало кристаллизоваться ядро сборной команды девятой роты по боксу.
Соревнования на первенство училища по боксу проходили раз в год и по популярности среди курсантов не имели себе равных. В основном, команды рот составлялись из курсантов, заработавших свои спортивные разряды еще на гражданке — встречались среди них и мастера спорта, и даже чемпионы Союзных республик. Однако особенным почетом пользовались так называемые уличные бойцы — обычные парни, совершенно не секущие в технике, но большие любители подраться, побеждающие свирепой волей к победе, вдохновенным яростным напором. Короче, гладиаторы.
Капитаном команды и тренером был назначен Веселый Роджер Пильников, прошлогодний чемпион училища.
— Не боись, Рустик, — ободрил он Садыкова, — я узнавал, таких чипиндосов, как ты, больше ни у кого нет. Считай, одно первое место у нас уже в кармане. Но смотри, чтоб четыре килограмма у меня железно согнал! Можешь вместо столовой и булдыря в сортир лишний раз сбегать.
И трудяга Садыков с крестьянским усердием приступил к борьбе со своим и без того дохленьким весом. Парилка должного эффекта почти не оказывала: Рустамджон в ней практически не потел.
— Ты это что — специально? — сердился Роджер.
— Да это что, жара, что ли? — пренебрежительно отзывался Садыков. — Ты весь день хлопок почапай, когда сорок пять градусов — тогда вспотеешь. А что такое — полчаса? Баловство, понимаешь…
Пильников поскреб череп и изобрел для хитрого узбека специальный тренировочный костюм, вернее, скафандр, состоящий из зимних ватных штанов с курткой в комплекте с прорезиненным костюмом химзащиты. Экипированный таким образом бедный Рустам кое-как ухитрялся прыгать через скакалку, громко хлопая резиновыми бахилами.
— Вай дод! — взмолился он через полчаса. — Хватит! У меня уже калсоны мокрый!
— Ништяк! — возликовал Роджер, вытирая полотенцем его смуглую физиономию. — А то: «не получа-ается!». Все получится! Если еще трескать поменьше будешь, а то сегодня за завтраком аж два куска хлеба смолотил, думаешь, я не видел? Смотри у меня! Десять минут передохни, и дальше — в том же темпе. На вот, изучи пока отдыхаешь, — сунул он ему под нос учебник бокса и отошел к парням, молотящим грушу и ведущим бои с тенью.
— Ничо, Рустик, не дрейфь, — похлопал его по плечу гигант Качанов. — Прорвемся.
Рустам только вздохнул. Хорошо Качанову — у него та же задача: остаться одному в своей весовой категории. Только в отличие от Рустама — в самой тяжелой. И в связи с этим его режим напоминал режим подготовки борца сумо: Качанов жрал, спал и вообще наслаждался жизнью.
Так и прошли три недели. Наступил первый день соревнований. Взглянув на вывешенный протокол, Садыков пришел в отчаяние: кроме него в этой весовой категории был еще один участник!
— Ну ни фига себе, — озабоченно качнул головой Качанов. — Когда этот перец так похудеть успел?
Качал головой он осторожно: перед взвешиванием он выпил трехлитровую банку воды и теперь его нормально мутило. А надо было держаться — весь комитет рядом.
— Ты его знаешь? — слабым голосом спросил Рустамджон.
— Да знаю — хохол с первой роты. Камээс, не боец — зверь. Отмудохает любого, ему пофигу, новичок перед ним, или кто, — успокоил Качанов.
Садыков сел на лавочку и стиснул зубы. Больше всего ему захотелось сейчас удрать куда-нибудь подальше. Но прежде очень хотелось отомстить этим гадам, которые его обманули и предали, выставив на избиение шатающимся от голода и садистских тренировок.
— Не волнуйся, Рустам, ты его победишь, — услышал он рядом голос Ауриньша.
Маргус сел рядом с ним и положил ладонь на его тощее колено.
— Э, тебе хорошо говорить, — горько махнул рукой Рустамджон, — ты не выступаешь…
— Выступаю, — спокойно возразил Маргус. — Невмержицкий договорился с начфизом, тот разрешил — вне конкурса…
— Не боишься?
— Нет… Не знаю. Мне интересно — раньше я только в институте бои проводил, с нашими, — Ауриньш опустил голову.
— А ты откуда знаешь, что я его победю… побежду… э-э, как по-русски правильно? — деликатный Садыков старался отвлечь Ауриньша от грустных мыслей.
— Правильно — «смогу победить», например… Это очень просто, Рустам. Что ты умеешь делать очень хорошо?
— Ну, что… Плов готовить умею, — вздохнул голодный Садыков.
— Плов — хорошо. А еще? Что ты лучше всех умеешь делать?
Рустам задумался. Что может хорошо делать крестьянский парень? Многое: камыш косить, хлопок
