– Да.
– Слушай: в шесть часов одну минуту ты должна выбрасывать из головы все эти краски, Шамиля и его тендеры. Вот так.
И мама проделала смешной жест: щелкнула себя по лбу, а потом распрямленным указательным пальцем той же руки проткнула воздух над головой.
Ноготь на пальце был идеально накрашен.
«Везет, – подумала дочь, – а вот я такие ногти не могу себе позволить. Каждый день по шесть часов за клавиатурой...»
– Ты наемный человек, – продолжила мама. – Ты делаешь свою маленькую работу. Делай ее и дальше не лезь. Ликеру хочешь?
Выпили ликеру с конфетами.
– Есть большая работа, – говорила мама. – Есть маленькая. Не лезь в большую работу, делай маленькую, в шесть часов уходи – и занимайся чем хочешь. Всё главное в жизни происходит после восемнадцати ноль-ноль, это давно известно. Ты умная и красивая, ищи хорошего человека, выходи замуж, вей гнездо, рожай детей, а про Шамиля и прочих делопутов никогда не думай, они все одинаковые...
Дочь кивнула, и они выпили еще по рюмочке. Тогда Мила еще передвигалась на метро и от ликера никогда не отказывалась.
В тот вечер ехала, немного нетрезвая, в грохочущем вагоне, старательно отводя взгляд от сидящего напротив хорошо одетого кавказца, тоже типичного делопута, и думала, что мама, конечно, не до конца поняла жизнь и ее советы насчет витья гнезда нелепы (само совьется, если деньги будут) – но в общем, да, всё правильно...
В шесть часов одну минуту она без особенных усилий выбросила из головы все цифры, декларации, Шамиля, Божену, загорелую Олю с четвертым номером, счистила с машины снег, села, завелась – и вдруг поняла, что голова пуста. Ни одной мысли не пришло взамен выброшенного. Никаких забот. Никаких идей. Борис временно вычеркнут – что теперь? Не ехать же в родительскую квартиру, в самый час пик? Бодрые девушки пережидают трафик где-нибудь возле своих офисов: в приличных кафе или в кино. Можно пройтись по магазинам, но денег нет, всё спущено еще в декабре, а что не спущено – потрачено на новогоднее гульбище, а что не потрачено – вор унес. Остается одно: звонить Монаховой, пусть лентяйка поднимает свою круглую жэ и приезжает на помощь. Лучшей подруге срочно необходимо скрасить одинокий вечер. Маша не стала возражать, приехала, нашли приемлемый бар, сидели допоздна, выкурили пачку тонких сигарет, выпили по два чайника зеленого чая, говорили про деньги, про тряпки, про мужиков- делопутов, отдельно про Бориса, который с преступным спокойствием отнесся к решению Милы пожить у мамы с папой, и про умного Диму, который накануне в своем знаменитом блоге описал свою страсть к Маше Монаховой в четырнадцати абзацах, заодно пройдясь по информационной и таможенной политике властей и отдельно затронув ситуацию с Ходорковским и Чичваркиным. При чем тут Ходорковский и Чичваркин, Маша не поняла, но про страсть ей очень понравилось.
Глава 2
Женщина Ltd
Маша Монахова трижды ходила замуж, но главным мужчиной ее жизни был папа. Маша росла в атмосфере любви, музицировала, посещала хорошую платную школу, где на каждого педагога приходилось по десять-двенадцать учеников, а не по тридцать пять, как в школе обычной. Утром от подъезда Машу забирал микроавтобус. Но папа Монахов был не глуп, он вкладывал в дочь не только деньги, но и душу. Опытный мужчина, он знал ответы на любые вопросы, если они не касались школьной программы. Это был известный тип родителя-прагматика. Если бы Маша родилась мальчиком – папа сам отвел бы дитя в бордель на следующий день после восемнадцатого дня рождения.
Найди себе нормального парня, говорил папа, и живи, радуйся. В постель сразу не ложись, но и не бойся ее. Вообще ничего и никого не бойся. Ты моя дочь, я тебя люблю и всё для тебя сделаю. И пусть твой парень будет такой же. Любит и всё делает. На то мы и мужики.
Парни Маше нравились, ей вообще нравилось жить, она росла счастливой девочкой, папа ею гордился. Он оплатил ей учебу в Финансовой академии и на восемнадцатилетие хотел подарить машину, но Маша заявила, что такого дорогого подарка принять не может, а касательно машины – на это дело сама заработает. Папа прослезился. Кстати, особенных денег у него не водилось, он вкладывал в дочь, а в ее маму – свою жену – не вкладывал, в семье на этой почве начались нелады, особенно когда ребенок вырос и его игрушки подорожали. Конкурировать с мамой за деньги папы Маше показалось унизительным, и она вышла замуж, в девятнадцать лет, за однокурсника, сына замглавы администрации одного из отдаленных моногородов.
По любви, да. Мила гуляла на свадьбе и сама видела.
Маша стала Шурупова. Жаль, что не Шарапова. Фамилия ей не нравилась, но замглавы администрации жестко стоял на своем.
На втором году брака муж однажды побил Машу, за тягу к веселью и неумение вести хозяйство. Маша была оскорблена и шокирована, она не знала, что так бывает. Позвонила папе. Ответ был коротким: немедленно приезжай. Мы твоя семья, мы не дадим тебя в обиду. Ты моя дочь, и я тебя люблю. А твоего балбеса – урою.
Маша собрала вещички в чемоданчик и вернулась к папе. Спустя двое суток муж приехал с повинной и сказал: я ее муж. Но папа ответил: какой ты на хер, муж, исчезни. И муж исчез.
Обошлось без детей, развелись тихо.
Следующий год Маша осторожничала, твердо обещая себе и подруге Миле, что замуж выйдет не скоро. На дворе ХХI век, люди нормально обходятся без штемпеля в паспорте, и вообще – жила б я сейчас Машей Шуруповой и чего? Но осторожность надоела, и вдруг Маша обнаружила себя в объятиях бывшего одноклассника, ныне владельца апартаментов в жилом комплексе «Алые Паруса», без определенных занятий. Бывший одноклассник оказался джентльменом и предложил Маше руку и сердце при первом же положительном результате теста на беременность. Маша согласилась, главным образом из страха перед будущим, беременность смутно пугала ее, как третья мировая война или глобальное потепление; расписались скромно, вдвоем, папа узнал только задним числом и очень обиделся, но дочь сказала: пафос не в моде, папа, ты еще с прошлой свадьбы долги не раздал. Папа прослезился и подарил молодым двенадцать соток по Киевскому шоссе. Фамилию Маша оставила свою. А спустя месяц поняла, что не готова к материнству, и тайно сделала аборт. Мила пыталась отговорить подругу, но не получилось. Узнав, что ребенка не будет, муж очень расстроился и неделю не появлялся в «Алых Парусах» – его видели то в клубе «Бэллз» на Большой Полянке, то в клубе «Голодная Утка» на Пушечной, всё время с девками, – когда он вернулся, Маша сказала ему всё, что о нем думает, выслушала ответ и позвонила папе. Немедленно возвращайся домой, сказал папа, мы никогда не дадим тебя в обиду, твоя комната всегда ждет тебя. А этот идиот пусть засунет свои «Алые Паруса» себе в задний проход.
Маша собрала вещички в три чемоданчика и вернулась в отчий дом.
Развелись тихо.
В тот период Мила много критиковала подругу. Имела право. Она сочиняла за Машу все рефераты и курсовые, на экзамены и зачеты ходили вместе, садились рядом, Мила дружила с цифрами и без проблем успевала решить оба задания. Что ж ты, так и будешь бегать к папе после каждого скандала? – спрашивала Мила. Папа же не вечный. Маша смеялась и отвечала: ты не понимаешь. Папа – вечный! Эти все – слабаки, а папа настоящий мужчина. Что ж ты тогда со слабаками спишь, спрашивала Мила. А других нет, отвечала Маша и хохотала.
Одно время они даже снимали на двоих квартиру. Но Маша вела настолько бодрый образ жизни, что Мила, тоже весьма бодрая девушка, не потянула темпа и вскоре сбежала: переехала к молодому человеку, практически первому попавшемуся, и оставила подружку среди куч белья, а также пепельниц, забитых окурками тонких сигарет, залежей компакт-дисков и прочего хаоса. Маша была очень хаотичное
