других как мощное орудие. В качестве примера можно привести двух женщин, участвовавших в Польской революции. Каждая из них осознавала, что они могут продвинуться вперед, если будут способствовать карьере друг друга. Так, когда Тереза попадала на званый обед, она хвасталась успехами Агнес. Агнес при случае продвигала Терезу. Они приобрели известность как «парадигма польского генералиссимуса». Внутри своего круга каждая из них завоевала высокий авторитет. Их коллеги вскоре поняли эту тактику и говорили друг другу: «Понятно, что Тереза уже пробовала это...» или: «Агнес так успешно справилась с этой проблемой...» Обе одновременно продвигались к все более высоким позициям.
В немецких концлагерях женщин обычно выстраивали в группы по пять человек. Связи, развитые внутри пятерок, стали одной из причин, почему среди оставшихся в живых узников женщин оказалось больше, чем мужчин. Они относились друг к другу как матери, сестры, дочери, усиливая волю к жизни. Мужчины, которые все больше оставались сами по себе, без организованных братств, погибали.
Я расскажу вам удивительную историю Эрны Рубинштейн, узницы немецкого концлагеря. Когда в лагере не было никакой еды и воды, когда ее губы пересыхали, она стала сходить с ума. Тогда Анна, самая старшая из пятерки, чтобы как-то отвлечь Эрну от черных мыслей, притворилась, что ей совсем плохо и что она в большей мере нуждается в заботе. Анна рассказала Эрне историю о своем сыне, томящемся в другом лагере. Описала, какой он храбрый и красивый и какие блюда она обычно готовила для него, свои рецепты она рассказывала подробно, вплоть до щепотки соли. Эрна смогла в воображении ощутить аромат супа; у нее во рту появилась влага. Старушка заявила, что должна спасти Эрну, потому что наступит день, когда она выйдет замуж за ее сына и станет матерью его детей.
Все знали, что это выдумки. Было известно, что сын Анны убит; его одежда и бумаги были возвращены ей и хранились в коробке под ее койкой. Она же упорно утверждала, что сын жив, а нацисты дали ей эти вещи, чтобы сломить ее. Старуха продержалась до освобождения и вскоре умерла. После войны Эрна, оправившись от болезни, стала медиком и занимала высокую должность в медицинском учреждении, стала известна в своих кругах. Приехав однажды осмотреть новую больницу, она услышала о докторе, который ищет работу. Эрна встретилась с ним, убедилась в его квалификации и добилась его зачисления в свою больницу. Они стали проводить вместе свободное время, полюбили друг друга и поженились. И вот тогда он рассказал о своем прошлом. Рассказал, как хитростью сумел избежать верной смерти в лагерях. Он был уверен, что родители погибли; а когда он описал свою мать, Эрна поняла, что это – Анна, «мать» ее пятерки, женщина, которая сохранила Эрне жизнь для встречи с судьбой...
Когда вы живете, устраняя ложные препятствия, не боитесь коллеги и поддерживаете попавшего в беду, вы приходите к пониманию того, что все мы в одной лодке...
Эпилог
Мое сердце – подобно китайской вазе;
Много рухнет Времен,
А она никогда не разобьется.
Стратегия для дикого мира
Принцесса, завершая ознакомление со способами ведения борьбы за признание, я хочу показать Вам проблеск мира. Иначе Вы будете путать мир с его сестрой, тишиной. Вы будете верить тому, что, как говорит Будда, «Вы достигаете мира, забыв свои желания или успокоив свои волнения». «Мир, – как поют в церковном хоре, – лев, лежащий рядом с ягненком». Определения, подобные этому, привели меня к выводу, что мир – это гораздо более сложная проблема, чем война.
Как мы видели, Принцессы живут в волнении, на высоком градусе тревоги. Они не хотят изменить свою львиную натуру; они не могут лежать около ягнят! Сможете ли вы так жить?
Мир Принцесс – это спокойствие, отсутствие страха и независимость, – все вместе. Я не предполагала этого, когда приступала к исследованию истории мира через биографии великих женщин. Я обычно пролистывала книгу и скорее проскакивала к концу, где говорилось о наступлении мира. Но мира я не находила; я находила смирение.
Из книг следовало, что мир, спокойствие и смирение приходили со смертью – с полным отказом от сражения или от потребности бороться. Медуза, обезглавленная Персеем, падала на берег. Взгляды, которые убивали, и волосы из змей, которые делали ее грозным воителем, соприкасались с водой – и волосы-змеи превращались в розовый коралл. Оказывается, когда Медуза успокаивается, она становится необыкновенно красивой. Леди Макбет, другое воплощение неукротимой ярости, не нашла мира в жизни; она нашла путь к смерти.
Отступление, перемирие, поиск отдыха – это не мир. Принцесса в состоянии мира – центр шторма. Ее искусство состоит в обнаружении этого момента и в поддержании его; она знает, что он не продлится вечно.
Мир – момент между сражениями. Он неотделим от войны. Мир, в котором Принцесса процветает, – дикий мир. Это – чувство, которое возникает иногда в вашем сердце после большого волнения: чувство удовлетворения или уверенности, что все сложности преодолены и наступает покой. Это – легкость после напряжения.
Мир наступает в разгар схватки. Айседора Дункан, кружившая, как дервиш, на сцене, знала, что такое мир. В покое, за кулисами, она всегда терзала себя стремлением быть лучше, достигать нового уровня славы. Но, живя в состоянии лихорадки, она жила в мире. Ее войны привели ее на сцену большого театра Франции, где она получила шанс выступать в своем собственном стиле.
Дайана Фосси, волнуясь, останавливается посреди джунглей, в окружении огненно- рыжих муравьев, и протягивает руку, чтобы коснуться обезьяны. Она вступает в контакт с великим предком. Это – мир. Это – момент ощущения полноты жизни, когда вы чувствуете себя его частицей. Этот мир – как симфония радости, а также спокойствия, бесстрашия и свободы.
В каждом из этих моментов – для Дайаны, Айседоры, для всех Принцесс – заключен скрытый смысл.
Балерина Сюзанна Фаррелл влюбилась в своего преподавателя Джорджа Баланчина, но решила, что между ними не должно быть физической близости. Она сказала: «Наши уникальные отношения ценны сами по себе... Часто мы переживаем состояния, когда можем не устоять перед соблазном. Физическая сторона любви имеет первостепенную важность для многих людей, но не для нас. Мы испытывали физическую близость, но ее выражением был танец». Критик Роджер Шаттук говорит, что понял Фаррелл лучше всего, когда смотрел на ночную звезду: «Не смотрите прямо на нее, смотрите слегка в сторону от нее». Мир не говорит «нет» чему-либо на свете; отказы ведут к комфорту, который является ложным миром. Мир понимает то, что вы не хотите; это как взгляд слегка в сторону от цели.
Достижение мира не подразумевает ограничения ваших желаний, но требует их противоинтуитивной оценки.
Женщины, подобно наркоманам, мечутся между крайностями, в которые устремляются их желания и интересы. Они то сражаются, как черти, то отвергают свои победы. Они находят мир в успехе. Мир, который предоставляет самые большие возможности, – дикий мир.
Я вам расскажу историю о мире в сердце конфликта. Это – история солдата, попавшего в плен во время войны во Вьетнаме.
Солдат крикнул эти слова: «Эпиктет, я иду к тебе!» – когда выбрасывался из горящего бомбардировщика. Почему он обратился к Эпиктету? «Эпиктет, я иду к тебе!» – как весть о когда- то отложенном свидании.
Примерно через десять дней после того, как солдата освободили из плена, он встретил меня в дверях офиса; затем он поспешно сел, устраивая поудобнее свою ногу, сломанную в плену. Он придерживал колено, словно как Дева Мария Сына, снятого с креста. Он слышал меня, только когда я выкрикивала вопросы, но сам говорил шепотом.
Мы перенеслись на десятилетие назад. Он рассказал, что произошло с ним после того, как он отошел от эскадрильи. Он лег на боевой курс, чтобы сбросить бомбы на участок железной дороги, указанный заранее. Машина снижалась с высоты 10 000 футов над землей и была сбита из скорострельного зенитного орудия. Жизнь летчика коренным образом изменилась: король воздуха, командир воздушного крыла оказался в состоянии раба на севере Вьетнама. От успеха – к презренной неудаче. Но это
