— Ну-у-у?
— Ты понимаешь, — начинает она, — я сама ничего не понимаю. Это помесь чего-то и фантастики, этого не бывает никогда, это феноменально, это так удивительно, что даже нет объяснений, просто нет…
— Ладно, можно без философских преамбул? Я сегодня уже наслушалась до смерти!
— Зашла вчера в «Москву» — посмотреть, что новенького вышло. Чего-нибудь эдакого захотелось, сама знаешь. Там полно всего. Но глаз буквально не на что положить. Я к продавщице: «Не вышел ли новый Мураками?»
Она говорит: «Нет». Я спрашиваю: «А ожидается?» Она меня в справочный отдел послала. Пошла. Опять спрашиваю: «Когда выйдет новый роман Мураками?» Тетка на компьютере пощелкала, говорит: «День и час нам неизвестны».
Рядом стоит мужичок иностранный. Он по-английски меня вдруг спрашивает:
— Мураками ищете?
— Про новый роман интересовалась, но потерпела поражение, — отвечаю.
Он:
— Скоро выйдет. Но еще перевести надо на русский. Время требуется.
Я так вся прямо заинтересовалась!
— А вы откуда знаете? — спрашиваю.
Он:
— Я все знаю, потому что я волшебник.
Прикольный он такой. Я ему глазки состроила и говорю:
— Как этот роман будет называться?
Он улыбнулся так — у-у-у. И что-то типа «Много думать, плохо спать» ответил.
Я:
— Это название романа такое?
Он:
— Это шутка такая. — И улыбается опять.
Я:
— А посерьезнее?
Он:
— Какая вы серьезная!
Я:
— Очень. Любопытная до ужаса!
Он:
— Любопытство кошку убило.
Я:
— Удовлетворение ее назад вернуло.
Он:
— Ха, ха, ха…
Я:
— Вы, правда, знаете, как будет называться новый роман?
Он:
— Честно говоря, нет пока. Название романа — таинство.
Я:
— Понимаю.
Он:
— У меня есть два варианта.
Я:
— Опять интригуете?
Анжелка закурила очередную сигарету и продолжила рассказ:
— Я решила, что достаточно разговоров, и пошла к выходу. А ему ручкой помахала, так: бай, бай, волшебник! Вышла на улицу, дождь страшный. Зонтик раскрыла. Он из магазина выскакивает и — нырк под мой зонтик. Смешно. Он маленький такой.
Я ему:
— Мистер волшебник, можете дождь отменить? Хоть ненадолго?
Он:
— Сейчас попробую.
Глаза прикрыл и засмеялся. Заливисто так засмеялся. Мне понравилось. И тут дождь вдруг выключился, и кусочки синего неба стали проглядывать. Приколись, смех то?
Я:
— Это совсем другое дело.
— Мне как-то сразу захорошело, потеплело как-то внутри… Я говорю: меня Анжелой зовут, хотя я не совсем ангел, только учусь.
Он:
— Харуки Мураками.
Я:
— Опять шутите?
Он:
— Нет, папа с мамой так назвали.
Я:
— Как вы здесь оказались?
Он:
— Возникла одна идея. — Потом помолчал и опять говорит: — Приехал, чтобы кое-что посмотреть. Не как шпион, но вроде того. На кое-что изнутри посмотреть надо.
Я прямо обалдела и говорю:
— Мне до конца не верится-таки, вы хоть с паспортом приехали? Извините, пожалуйста, так хочется посмотреть!
Он достал из сумки, показывает. Мураками, ей-богу! Я в отпаде. Тут мысль приходит. Раз уж все так сложилось — это судьба. Надо побольше пообщаться. И сладчайшим голосом говорю:
— Харуки, ты ведь Москвы не видел? Давай я тебе ее покажу, Москву-то.
Он:
— Это здорово, только ты мне ее не как для туристов покажи. Чего-то другого хочется.
И мы пошли, приколись! Я прямо вся дрожу. И спрашивать хочется, и приставать как-то так особенно неудобно… Пошли по Тверскому бульвару. У меня в голове маршрут сложился: через Тверской — на Патрики. Там, на Патриках, с тобой столкнулись, тоже класс. Ты ему, кстати, понравилась.
Я Анжелке говорю:
— Ну, блин, никогда бы… Я думала, вы меня прикалываете. А дальше что? Где были?
— Где-где? Где только не шатались. Я его и про овцу, и про единорогов спросила. Про новый роман он, правда, молчок. Тут я его очень даже понимаю. Слушай, какой он! Лучше, чем я и представить себе могла. На набережную ходили, в Замоскворечье притащились. Ему все так нравится, все его так прикалывает. Он как Лев Толстой — все еще и еще просит. На Пятницкой в корчме перекусили. Стенки там типа глиняные, килимы на перегородках, подсолнухи, всякая лабутень, выпили текилы «Тарас Бульба» — все ему по душе. Мне неудобно, говорю ему:
— Я сегодня не при деньгах. (Сегодня, ха-ха.)
Он (ну необыкновенный прямо!):
— Не бери в голову, я угощаю своего гида.
Ну сказка какая-то, «песня Мендельсона без слов». Кстати, он тоже музыку любит, но это и по романам его видно. Я балдею так, что прямо на седьмом небе от счастья! Ведь такого не бывает, а тут — случилось… Уже ночь на дворе, и дождь опять стал накрапывать. А мне еще с ним побыть хочется, но
