— Но ты ведь никогда не подозревал ее в том, что она может нарушить верность?
Стивен нахмурился и сбросил скорость на повороте.
— Подозрение — слишком сильное слово, но вскоре после того, как мы поженились, появился один тип, который ей проходу не давал и постоянно отпускал комплименты. Мы ссорились по этому поводу, и в наших отношениях наметился серьезный кризис. Она тоже нашла в чем меня обвинить — все время упрекала в том, что я приглашаю в ресторан своих хорошеньких клиенток...
— И ты действительно делал это?
— Порой этого требует моя работа.
— А где теперь ее поклонник?
— Он исчез из нашей жизни полгода назад и с тех пор ни разу не возникал на горизонте.
Джанин аккуратно запаковала вазу и, помолчав, сказала, тщательно подбирая слова:
— Значит, после этого незначительного инцидента ты решил увезти Крис куда-нибудь подальше и спрятать от чужих глаз? И Дартмур показался тебе вполне подходящим местом для этой цели?
Стивен помрачнел. У него была привычка сурово хмуриться, когда он приходил в замешательство или что-то его беспокоило.
— Ты должна правильно меня понять, — сказал он веско. — Когда Крис узнала, что у нас будет ребенок, она очень обрадовалась, но беременность протекала не слишком благополучно. Доктор сказал, что ей нужен свежий воздух. В Лондоне в это время было невыносимо жарко, и, кроме того, Крис возненавидела нашу лондонскую квартиру — считала, что она слишком мала, а квартплата чрезмерно высока.
— Значит, вместо того чтобы поискать другую квартиру — побольше и по умеренной цене, ты решил выбрать «Сандалс» — поместье, которое стоило кучу денег.
— Да, цена была довольно высокой, но мне она оказалась по карману. Мы уже говорили об этом.
По обеим сторонам дороги простирались болота, и Джанин неожиданно для себя осознала поразительную, почти неземную красоту этого сурового края. Сегодня было облачно, и заболоченные земли казались мрачными и торжественными. Но вся картина в целом действовала на нее каким-то странным образом: ей даже захотелось стать хозяйкой такого дома, как «Сандалс», и если бы она стала ею, то не возражала бы против неудобств, связанных с тем, что приходится жить в таком отдаленном месте.
Девушка вновь взглянула на Стивена и, немного поколебавшись, решилась все же спросить:
— Ты знаком с леди Хэннафорд и ее племянником? Хорошо знаешь Тима Хэннафорда?
Стивен посмотрел на нее удивленно, даже немного озадаченно:
— Как свои пять пальцев! Мы вместе учились в школе.
— Крис сказала, что он провел в «Сандалс» ночь, как раз после моего приезда.
— Да. У него сломалась машина или бензин закончился, — в общем, что-то в этом роде... Сам я его не видел, но он оставил записку. Тим часто так поступает — ведь раньше «Сандалс» принадлежал его семье.
— И ты не возражаешь? Не возражаешь против того, что он пользуется, когда ему удобно, ключом от входной двери и устраивается на диване в библиотеке?
Одна из четко очерченных бровей Стивена изогнулась.
— В библиотеке? Но диван там достаточно прочный и не сломается под его тяжестью. Так что беспокоиться не о чем.
— Мне просто любопытно, бывает ли он в «Сандалс», когда ты уезжаешь в Лондон по делам. Не кажется ли тебе, что это... не слишком прилично?
Стивен снова нахмурился в своей обычной манере, но затем откинул голову назад и весело рассмеялся:
— Бог ты мой! Во-первых, Крис нисколько не возражает, а во-вторых... — Он замолчал.
— Да?
— Если бы ты знала Тима, то поняла бы, почему ни я, ни Крис не имеем ничего против его неожиданных визитов, — сказал он спокойно. — Другая причина, по которой мы не возражаем, заключается в том, что его тетушка, леди Хэннафорд, — моя крестная... Она настоящая леди, истинная аристократка, короче — исчезающий вид. Ей надо было родиться в прошлом веке. Так что советую не делать поспешных выводов, пока не узнаешь Хэннафордов получше. Ты скоро познакомишься с ними и убедишься, что Тим... — Стивен замолчал и снова заговорил таким тоном, словно ему было очень важно это разъяснить: — Понимаешь, он вовсе не донжуан, если ты намекала именно на это. Конечно, ему нравится женское внимание, у него всегда было много подружек и он легко с ними расстается, но... Тим — закоренелый холостяк, и могу поспорить, что ни одной женщине не удастся поймать его в сети. Просто Тим очень общительный человек, любит компанию. Он умен и образован, весьма галантен, но, как бы это сказать... не приручен. В общем, это кот, который гуляет сам по себе.
Джанин, встретившая Тима Хэннафорда при довольно необычных обстоятельствах, подумала, что словесный портрет, набросанный Стивеном, пожалуй, вполне правдоподобен.
— А чем он зарабатывает на жизнь? — спросила она. — Или ему не нужно зарабатывать?
— Он увлекается археологией, участвует в экспедициях, любит лазить по горам и обожает путешествовать. Не думаю, что он занимается чем-нибудь серьезно. К счастью, его будущее вполне обеспечено — он унаследует все имущество леди Хэннафорд.
— А она очень богата?
— Да, она богата... Баснословно богата. Не люблю это выражение, но в данном случае оно подходит.
— Счастливчик Тим! — усмехнулась Джанин и подумала, а почему она, собственно, скрывает, что уже знакома с Тимом и что он — единственный мужчина из ее окружения, который побывал в ее спальне.
Она может оказаться в глупом положении, если Тим сам проговорится об этом, когда их официально представят друг другу, тем более что нет никаких разумных причин скрывать правду. Но что-то мешало ей признаться, и она сама не понимала, что именно.
Крис пришла в восторг и от китайской вазы, и от роз. Она просто расцвела и казалась еще красивее, к ней словно вернулось прежнее здоровье и вкус к жизни. Она позаботилась о том, чтобы тем вечером повариха приготовила им особый ужин, а Стивен открыл бутылку шампанского, потому что, сказал он, им нужно кое-что отпраздновать. Джанин оказала такое благоприятное влияние на его жену, что он предложил выпить за нее по бокалу искристого напитка. От шампанского Джанин всегда чихала, потому что пузырьки воздуха каким-то образом попадали ей в нос, стоило поднести бокал к губам, — это вызывало общий смех, и все расслаблялись.
Ужин прошел исключительно весело. Впервые после того, как старшая сестра увела у нее жениха, Джанин почувствовала, что способна встречать взгляд своего зятя с искренней симпатией, и в сердце ее уже не было ни капли сожаления о том, что замуж за него вышла не она, а Крис.
Два года, проведенные в Альпах и заполненные душевными переживаниями из-за того, что она была отвергнута почти у самого алтаря, канули в прошлое, как и тот короткий период, когда она была невестой Стивена. Теперь боль ушла, рассеялась даже легкая грусть, не оставив горького осадка, Джанин и ее бывший жених наконец-то наладили добрые дружеские отношения. Он был прекрасным зятем, держался естественно и непринужденно, старался не вспоминать о былом, и Джанин считала это настоящим подвигом, если учесть, что Стивен был в свое время пылким возлюбленным обеих сестер.
Теперь он относился к ней с вниманием и симпатией, но это были внимание и симпатия зятя, а не мужчины, которого она когда-то считала очень привлекательным. Джанин не краснела, когда он делал ей Комплименты, и принимала их спокойно и с благодарностью, как дружескую похвалу. Однажды утром, когда девушка вышла в гостиную в узком шикарном платье из черного органди, которое выгодно оттеняло ее темные пушистые волосы и нежную матовую кожу, Стивен приподнял свой бокал с шерри в знак приветствия и с восхищенной улыбкой процитировал:
— Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос![1]
Но когда в гостиной появилась его жена, поразительно прекрасная в изумрудно-зеленом шелке, в браслетах с настоящими изумрудами, бросавшими отблески на ее тонкие запястья, Стивен, казалось, был настолько сражен ее красотой, что не сумел вспомнить подходящую к случаю цитату и не смог произнести ни слова. Он поднялся, подал ей бокал шерри и усадил в кресло, позаботившись, чтобы она устроилась поудобнее — поставила ноги на скамеечку и откинулась на подушку, — и, хотя лицо его оставалось
