История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I

предположить, что Единое существует, и рассмотреть вытекающие отсюда следствия, а потом предположить, что Единого не существует, и тоже поискать следствия. Вводятся второстепенные отличительные признаки, рассматриваются сложные вопросы, дискуссия затягивается надолго, но к удовлетворительному результату не приводит. В этой книге мы не можем изложить ее подробно, тем не менее необходимо подчеркнуть, что вторая часть «Парменида» вовсе не отвергает доктрину Единого, аналогично тому как первая часть не отвергала теорию Идей. Платон никогда бы не вложил аргументы, развенчивающие доктрину Единого, в уста Парменида, которого искренне уважал. В «Софисте» элейский чужестранец приносит свои извинения за критику идей Парменида, но эти извинения вряд ли были бы приняты, если бы в другом диалоге «отец Парменид не раскритиковал бы самого себя». Более того, в конце диалога «Парменид» собравшиеся голосуют за то, чтобы принять такое утверждение: «Если нет Единого, тогда вообще ничего нет». Участники дискуссии смогли прийти к согласию по поводу статуса множества или его связи с Единым или даже самой природы Единого, но все они единодушно признали, что Единое существует.

6. В «Софисте» перед собеседниками стоит задача определить, кто такой софист. Конечно же они знают, кто он такой, но хотят определить природу софиста и выразить ее в виде четкой формулы (??????). Следует помнить, что в «Теэтете» Сократ отверг предположение о том, что знание – это истинная вера плюс объяснение, но в том диалоге дискуссия касалась конкретных чувственных объектов, в то время как в «Софисте» она посвящена родам или классам. Поэтому проблема, поднятая в «Теэтете», решается здесь таким образом: знание включает в себя определение родовой принадлежности понятия и его характерных черт, то есть дефиницию. Дефиниция формируется на основе анализа или разделения понятий, в ходе которого сначала определяют, к какому классу принадлежит искомое понятие, а потом делят этот класс на его естественные компоненты. Одним из таких компонентов и будет искомое понятие. Разделению предшествует процесс синтеза или объединения, в котором взаимосвязанные термины группируются и сравниваются между собой, что позволяет определить, к какому роду или классу они относятся. После этого можно приступать к процессу разделения. Один класс делится на два противоположных подкласса, отличающихся друг от друга наличием или отсутствием определенных характерных черт. Процесс продолжается до тех пор, пока не доходит до нужного понятия. Таким образом определяются его принадлежность к роду и характерные черты, отличающие его от других понятий. (Существует юмористический рассказ Эпикрата, комического поэта, в котором описано, как члены Академии составляли определение тыквы.)

Нет необходимости вдаваться в подробности того, как вырабатывалось определение софиста, или излагать описание метода разделения, приведенное Платоном (на примере понятия «рыболов»); однако следует отметить, что дискуссия совершенно четко показала, что Идеи могут быть одновременно едиными и множественными. Родовое понятие «животное», к примеру, едино, но в то же время и множественно, ибо оно включает в себя подклассы «лошадь», «лиса», «человек» и т. д. Платон утверждает, что родовая Форма распространяется на подчиненные ей конкретные формы или рассеяна среди них, «смешиваясь» с каждой из них, но сохраняя при этом свое единство. Формы общаются (?????????) между собой, одна участвует (?????????) в другой (например, утверждение «Движение существует» означает, что Движение смешивается с Существованием); однако мы не должны думать, что одна Форма причастна к другой точно таким же образом, как индивидуальный объект причастен соответствующей Форме, ибо Платон вовсе не считал, что объекты смешиваются со своими Формами. Формы, таким образом, образуют иерархию, подчиняясь Единому, как самой высшей, вездесущей Форме. Однако следует помнить, что для Платона чем «выше Форма», тем она богаче, и эта точка зрения отличается от Аристотелевой, для которого чем «абстрактнее» понятие, тем оно беднее.

В связи с этим следует указать на один важный аспект этой проблемы. Процесс разделения понятий (Платон конечно же верил, что их логическое разделение отражает структуру реального бытия) не может быть бесконечным, ибо в конце концов вы доберетесь до Формы, которую уже нельзя будет разделить. Это и есть неделимая Идея или ?????? ?????. Форма Человека, к примеру, является множественной в том смысле, что она содержит признаки рода и все соответствующие особенности, но она едина в том смысле, что не может быть разделена на подчиненные ей Формы. Ибо под ??????? ?????? Человека располагается конкретный человек. Таким образом, ?????? ????? образует самую нижнюю ступень иерархии Форм, и Платон, по–видимому, считал, что подведя путем деления Формы к самой границе чувственного мира, он нашел связующее звено между тех ??? ?????????  (невидимым) и ??? ???????  (видимым). Вполне возможно, что Платон собирался рассмотреть связь между отдельными объектами и Формами, занимающими самую нижнюю ступень иерархии, в диалоге «Философ», который, по его замыслу, должен был стать продолжением «Политика», но так и не был написан. Однако Платону так и не удалось перебросить мост через пропасть, разделяющую мир Идей и чувственный мир, и проблема разделения миров так и осталась нерешенной. (Юлиус Стенцель выдвинул предположение, что Платон позаимствовал у Демокрита принцип деления объектов до неделимой частицы – атома; таким атомом в теории Платона стала умопостигаемая неделимая идея. Стенцель пытается обосновать свою идею влияния Демокрита на Платона с помощью утверждения, что у Демокрита атом имеет геометрическую форму, а у Платона геометрические формы, как указано в диалоге «Тимей», сыграли огромную роль в создании мира. Однако связь между Демокритом и Платоном представляется нам весьма слабой.)

Я уже говорил о «смешении» Форм, однако следует отметить, что есть несовместимые Формы, которые в силу своей специфики «смешиваться» не могут, например Движение и Покой. Если я скажу: «Движение не имеет покоя», то буду прав, поскольку эти два понятия несовместимы и не могут смешиваться; если же я скажу: «Движение – это Покой», то погрешу против истины, поскольку такая комбинация понятий в реальной жизни невозможна. Таким образом, мы можем теперь понять природу ложного утверждения, которую Сократ исследовал в диалоге «Теэтет», хотя этой проблеме посвящена дискуссия и в диалоге « Софист». Платон приводит в качестве примера истинного утверждения фразу: «Теэтет сидит», а в качестве ложного: «Теэтет летает». Подчеркивается, что Теэтет – существующий предмет, а Летание – это Реальная Форма, так что нельзя сказать, что ложное утверждение – это утверждение о том, чего нет. (Всякое значимое утверждение всегда говорит о том, что есть, поскольку было бы абсурдным признавать несуществующие факты или объективную ложь.) Утверждение это не лишено смысла, но причастная связь между «Сидением» Теэтета (что соответствует действительности) и формой «Летание» отсутствует. Таким образом, утверждение имеет смысл, однако в целом оно не соответствует факту как целому. Платону возражают, что если рассматривать утверждения с точки зрения Идей, то ложных утверждений вообще не может быть, поскольку им нечего обозначать (эта точка зрения не высказывалась в диалоге «Теэтет», поэтому проблема и не была в нем решена). «Мы можем разговаривать только благодаря переплетению Форм»¹¹. Это не означает, что все значимые высказывания должны касаться одних только Форм (поскольку мы можем высказывать значимые утверждения и о единичных объектах вроде Теэтета), но каждое значимое утверждение содержит по крайней мере одну Форму, например «Сидение» в истинном утверждении «Теэтет сидит»¹².

Таким образом, в «Софисте» представлена иерархия Форм, сочетание которых образует сложный комплекс; но она не решает проблему связи индивидуальных объектов с «неделимой Формой». Платон настаивает, что есть еГЗю^а (образы) или вещи, которые не являются существующими и в то же время не являются полностью реальными; однако в «Софисте» он понимает, что невозможно дальше настаивать на неизменном характере всей Реальности. Платон по–прежнему верит, что Формы неизменны, но он уже осознал, что и сами Формы, и любое другое духовное движение должны быть включены в Реальное. «Жизнь, душа и понимание» должны занять свое место в совершенной реальности, поскольку, если из Реальности в целом исключить всякое изменение, тогда разум (включающий в себя жизнь) не сможет нигде реально существовать. Вывод заключается в том, что «мы должны признать, что конкретные изменения и изменение само по себе – это реальные вещи»¹³ и что «Реальность или сумма всех вещей – это одновременно все, что не подвержено изменениям, и все, что изменяется»¹⁴. Реальное бытие должно, соответственно, включать в себя жизнь, душу и разум, которые и вызывают изменения; как же тогда обстоит дело с образами чисто чувственными и постоянно изменяющимися, иными словами, с простым становлением? Какова связь этой полуреальной сферы с Реальным бытием? На этот вопрос ответа в диалоге «Софист» нет.