нравилась… Мог я носить ее, мог…
Но чем дальше, тем больше осознавал, что я все-таки парень.
Ну парень я!
Просто мне не досталось этой проклятой Y-хромосмы. Я не знаю, почему…
Увидев, как я истерично нарезаю круги по комнате, Алекс сначала терпел молча, а потом не выдержал — привычно уже схватил меня за плечи и потребовал объяснений.
У нас странные с ним отношения сложились… Больше всего они походили на братские. Алекс оказался старше меня почти на десять лет. Если быть точным — на восемь с половиной. У меня день рожденья в марте, а ему той осенью исполнилось уже двадцать семь.
Поэтому он мог позволить себе поучительный тон… И, как это ни странно, такое его поведение почти никогда меня не задевало и не вызывало желания огрызнуться. То есть я огрызался, конечно. Иначе я был бы не я. Но по большому счету… попытки Алекса наставить меня на путь истинный сильно отличались от Альбертовых или родительских. Он не пытался ничего во мне переделать, просто помогал увидеть то, чего я мог не понимать.
Вот и теперь он насмешливо выгнул бровь, окинул меня взглядом с головы до ног и потребовал:
— Рассказывай, парень. Чего у тебя опять за кипеш.
Я хотел сказать какую-нибудь грубость по обыкновению… Но когда Алекс называет меня парнем… когда он так делает, я готов простить ему все.
— Да вот… — объяснить было очень трудно. Я сказал пару слов и замялся как дурак, глядя на узор Алексовой футболки. — Ну… блин… Короче я не знаю, что делать!
— Выкладывай, — настаивал он.
Я с силой почесал затылок, провел ладонью по лицу.
Очень трудно вслух называть такие проблемы!
— Я не знаю… не знаю, кем представиться! — выпалил я наконец и сердито вывернувшись плюхнулся в кресло с ногами. Обхватил колени и уткнулся в них лбом.
Сердце стучало часто-часто.
Я снова казался себе дураком и ошибкой природы.
— А, — ответил Алекс, как будто уж ему-то все было совершенно очевидно. — Представься Александром. Парня охотней возьмут на работу, это факт. Там, я знаю, начальницей твоей будет баба. Верней, молодая особа одна. Неплохая в общем-то натуралка.
Я поморщился. Меня всегда коробили эти его ярлыки — 'натурал', 'сестра' и тому подобное. Будто это самое главное в человеке!
Но Алекс моей реакции не заметил, спокойно продолжая:
— Главное, чтобы ты понравился. Чтобы тебя взяли на испытательный. Для этого паспорт никто не просит. Саша да и Саша. В штаны тебе тоже никто не полезет проверять. А когда месяц пройдет — уже видно будет… Вдруг у тебя ничего не получится, и вы вообще расстанетесь. Хотя я так не думаю… — да уж, обнадежил! — Скорее всего, все сложится хорошо. Тогда тебе просто надо будет аккуратно решить этот вопрос непосредственно с начальницей. Отзовешь в сторонку и скажешь, мол так и так, войдите в положение и не трепите языком направо и налево. По паспорту я — жо.
От этих слов мне стало совсем кисло. Представить себе такой унизительный разговор просто не получалось. Хотя вру… получалось и даже слишком хорошо. Вот только я не думал, что в самом деле на него отважусь.
— Сань… — Алекс сел рядом на подлокотник и потрепал меня по макушке. Вечно он себя так фамильярно со мной ведет. — Не грузись, а? Рано грузиться. Я тебе еще раз говорю — сначала закрепись на месте, а потом уже будешь решать, как вести себя там. Только бросать хорошее место из-за своих комплексов… ну это глупо!
- 'Комплексов'! — не выдержал я. Эти слова почему-то ранили особенно глубоко. — Да что ты понимаешь в моих комплексах! У тебя друзей целая куча, любимая работа, дом хороший и тебе ничего не надо менять! Тебе не надо бежать за три кабзды в чужой город! И постоянно притворяться! И…
Договорить я не успел. Алекс сгреб меня в охапку и плотно закрыл рот своей широченной ладонью. Сначала я отчаянно колотился в его медвежьих лапищих и мычал, мотая башкой. Но Алекс держал крепко и как будто даже без малейших усилий… оно и понятно с его габаритами не сложно… В два раза почти тяжелей, чем я. В конце концов у меня или силы кончились, или просто желание сопротивляться. Тогда этот медведь, не разжимая рук начал говорить.
— Ты глупый маленький засранец, Сашка. Эгоист, как и все сопляки. Думаешь только о своих проблемах и веришь, что вокруг них вертится весь мир. Оглянись! Сколько людей не знает, что ждет их завтра! Нормальных людей со здоровой психикой. Не надо думать, будто все траблы в этой жизни — только от того, что ты боишься, как тебя воспримут окружающие. Да клали они на твои странности! Ну нет им дела до них! У каждого свои загоны. Муж-пьяница, ребенок-лентяй, больные родители, невыплаченные кредиты, общая непруха… Никого не волнуют твои паспортные данные, — чувствуя, что я начал успокаиваться, Алекс выпустил меня и сел на диван. Хлопнул ладонью рядом. Мне ничего не оставалось, кроме как устроиться возле него, привычно поджав колени к подбородку. — А я… — продолжал он уже тише и неожиданно грустней, — тоже не всегда был таким, каким ты сейчас меня видишь. Когда-то я тоже хотел резать вены и кидаться в окно. Представь себе, каково это — осознать, что ты относишься к тем людям, о которых твой отец говорит только матом и только с ненавистью. Я тоже предпочел уйти из дома, точно так же, как и ты, уехал в чужой город, где почти никого не знал. Жрал одну картошку с хлебом… И рядом со мной никого не было. Никого, кто бы поддерживал мне штаны.
Я молчал. Что на это скажешь?.. Алекс был прав — я просто распсиховался, как баба.
— Извини… — выдавил с трудом и вздохнул.
— Да ладно, — хмыкнул Алекс, в голосе его уже снова звучал обычный напор позитива. — То дело былое. Давно прошло, и слава богу. Не хотелось бы мне снова оказаться тем пацаном, который украдкой ныкал под матрасом фотки голых мужиков…. К слову мама их однажды нашла. Ну и ничего страшного, в общем-то, не случилось… Она к тому моменту уже догадалась обо всем, хотя я и не говорил ей.
— А отец? Что он сказал, когда узнал?
— Да ничего. Я подозреваю, что он до сих пор не знает. А если и знает, то предпочитает делать вид, будто не догадывается. Короче, мне пофиг, что он там думает.
— Совсем плохие отношения, — робко спросил я.
— Да нет… Никакие. Я не лезу в его жизнь, он — в мою. Мне вовремя удалось убраться. И доказать, что я большой мальчик и сам могу о себе заботиться. И решать, что делать или не делать.
Мда… Как бы и мне хотелось с такой уверенностью говорить подобные вещи. Но я точно знал, что маманя никогда не откажется от желания контролировать меня и мои действия. Подобные изменения невозможно внести в программу ее мозга. И есть только один вариант избавиться от ее назойливого внимания — сбежать туда, куда она даже звонить не сможет.
Что я и сделал.
Телефон демонстративно оставил дома на видном месте. Потом новый пришлось покупать… самый дешевый.
Нет, я не стал писать прощальные записки… Честно поставил семейство перед фактом, что уезжаю. Чего мне это стоило — лучше не вспоминать. Уж лучше бы была записка, ей богу… Но я же честный… мля. Отец тогда сильно растерялся, даже заикался, пытаясь отговорить от глупостей. А матушка просто орала. Забыв про соседей. Я много о себе услышал и нового узнал. И про Альберта там было, и про то, что я — 'ненормальная идиотка' и мне надо лечиться… и друзья у меня оказались все долбанутые, а сам я — продукт случайного зачатия…
Именно последнее ранило почему-то большего всего. Этого я не знал. Ведь родители сначала поженились, как правильные, а потом уже матушка забеременела. Вроде как вполне плановое мероприятие…
Вот и нифига подобного.
Не хотели они меня. Не хотели и не ждали. А если и смирились потом с фактом скорого уплотнения жилплощади то… только решив, что будет мальчик.
Когда маманя это выкрикнула по запарке, отец даже зарычал на нее. Но было уже поздно. После
