— Да нет, ему под сорок.
— Оно и есть молодой.
— Где он живет, не знаете?
Швейцары переглянулись. Старший покачал головой.
— Нет. Вот разве жену его спросить. Она на вокзале буфетчица, до утра через день работает.
— Может, сегодня она свободна?
— Вряд ли, они со Степаном все в одну смену норовят. Едем, что ли, товарищ начальник? Как, ей говорить, зачем адрес, али так, сторонкой узнать?
— Сторонкой, — засмеялся Страхов. — Сторонкой, папаша.
На вокзале к буфетчице подошел Иван Исаич.
— Вечер добрый. Как торговля?
— Спасибо, хорошо.
— Дело есть. Тут клиент один спрашивает, где живете, не платил он Степану-то, в долг гулял, потом, видимо, раздобыл, да Степан ушел.
— Ишь ты, приспичило. Луговая, одиннадцать, как войдет, желтая калитка в полусадничек, а там и дверь.
Передав офицерам адрес, Иван Исаевич собрался было домой.
— Что вы, папаша, мы подвезем вас.
— Спасибо, начальник. Только вы меня папашей-то не величайте. Не люблю я этого. Вся пижонья молодежь так кличет, то «папаша, макинтош», то «папаша, шляпу», то «папаша, пусти». Какой я им папаша! Так, словесность одна глупая.
— Что, не нравятся вам молодые ребята?
— Да почему не нравятся? Только чего им в ресторации делать? Гость у нас путаный, все моряки с торговых и проезжие. Больше поесть, да с голодухи после моря потанцевать идут. А эти — чего им нужно? Желторотые еще по ресторанам ходить. Напьются, шумят, а дела всего на копейку. В театр ходили бы лучше или с футболом этим бегали. Меня в те годы в кабак калачом, бывало, не заманишь. И главное, суют рубль так, будто миллион дают.
Иван Исаевич ворчал всю дорогу. Когда офицеры остались вдвоем, Страхов заметил:
— Колоритный старик.
— Умница. Я с ним не раз уже сталкивался, — согласился Тимофеев. — Неудобно будить Степана- то?
— Нужно, — коротко ответил Страхов.
Степан еще не спал.
— Клиент знакомый. Помню, почти ничего не ел, а деньги оставил. Вроде пьяный пришел, но вроде трезвый ушел. Он еще с флотским говорил.
— С кем?
— С флотским — мы его так зовем, — с начальником Дома флота Гришиным. Мы его все знаем. Банкеты часто устраивает, артистов принимает, ну и нам контрамарки дает.
— А кто этот, первый клиент, не знаете?
— Нет, не знаем. В ресторане-то он бывает, со мной всегда здоровается, чаевые дает — не без этого, а говорить не говорит.
— Спасибо, товарищ Ковтуненко, извините, что помешали вам отдыхать.
На улице Тимофеев остановился.
— Поедем к Гришину?
— Поздно, да и не стоит. Едем в управление. Узнаем, кто был предпоследний клиент Маневича. Думаю, что Мамедалиев уже нас ожидает.
Доклад старшего лейтенанта Мамедалиева был довольно краток:
— Григорий Петрович Павлов, второй штурман танкера «Муром», который позавчера пришел из Ленинграда. Встречался со старыми друзьями в городе, потом в ресторане присоединился к морякам с танкера. Вместе с ними вернулся на корабль. В этот вечер почти не пил — удерживал разгулявшихся друзей. Его корабельная характеристика отличная: общественник, из военных моряков, был на фронте, имеет ранения и награды.
— Да, капитан, — задумчиво проговорил Страхов, — пожалуй, ваш объект оказался не тем, за кого вы его принимали. Но на всякий случай продолжайте наблюдение за ним.
— Товарищ майор, кто же мог подумать: одет модно, даже кричаще, во всем заграничном, колесит по городу с Маневичем, разговаривает с ним довольно оживленно, делает непонятные остановки…
— Да вы не оправдывайтесь, Тимофеев, ошибка понятная. Только вот вдумайтесь сами — станет ли шпион одеваться броско, в заграничный костюм?
— Н-нет, пожалуй.
— Не станет. И после двухчасовой поездки по всему городу давать шоферу яд не станет.
— Другими словами, под подозрением остается только этот, клиент Степана, собеседник Гришина.
— Да.
— Я тоже так думаю, товарищ майор, — заметил старший лейтенант Мамедалиев. — До этого клиента Маневич стоял около полутора часов, до этого пятнадцать минут возил двух офицеров с крейсера, еще раньше стоял: у рынка, привез трех человек с забухтенной стороны и обедал… Товарищ майор! Обедал в столовой!
— И что?
— Может быть, там? Правда, за ним следили, и ничего подозрительного не произошло, за столиком он сидел один, но…
— Хорошо, проверьте столовую…
«Скажите как разведчик…»
Начальник Дома флота офицер Гришин принял Страхова в своем кабинете.
— Чем могу служить?
— Я прошу оказать нам маленькую помощь справочного порядка.
— С удовольствием. Слушаю вас.
— Вчера в ресторане вы разговаривали с неким пожилым солидным человеком, который сидел за крайним отдельным столиком у окна. Разговор был короткий, припоминаете? Кто был этот человек?
— Родлинский, фотограф. Он ведет у нас в Доме кружок фотолюбителей.
— Вы его хорошо знаете?
— Только по работе, по кружку… Иногда случайно сталкиваемся вне Дома флота. Отличный фотограф и преподаватель.
— Благодарю. Не буду вас задерживать.
— Всего хорошего. В случае чего я к вашим услугам.
У двери Страхов обернулся.
— Скажите, а почему вы не спросили, зачем мне понадобился этот человек — Родлинский?
— Не маленький, понимаю, — широко улыбнулся Гришин. — Сам когда-то был в разведке и знаю, что вопросы в таких случаях неуместны.
— В разведке? — Страхов задумался. — В какой?
— В войсковой, на фронте. До этого — в морской пехоте.
Страхов быстро подошел к столу, подвинул кресло и сел.
— Значит, в разведке… Скажите, какие сведения мог бы получить руководитель любого кружка в нашем Доме флота?
— Смотря для чего.
— Вы понимаете — и как член партии, и как офицер, и как бывший разведчик, что все, о чем мы