– Ох, Родя… Фокусник ты… Пожалуй, из всех твоих фокусов этот – самый гениальный, – после долгого молчания произнес Давид. – Ладно, поехали. Дома разберемся.
И всю дорогу Люда сидела, закрыв глаза, вслушиваясь в шум мотора и музыку из колонок, только лишь бы заглушить безумие, которое черной волной поднимающееся откуда-то со дна души, лишь бы не думать о том, как дальше будет складываться ее жизнь.
А где-то в глубине сердца бились слова, вычитанные когда-то в какой-то книге: «Судьба улыбается, судьба плачет, судьба улыбается, судьба плачет, судьба…»
Ретроспективы и паузы
Пауза:
За окном идет дождь. Просыпаюсь от его шума и понимаю, что в постели я не одна. Скашиваю глаза. Незнакомый мужской профиль четко обрисован на подушке падающим из окна мутным светом уличного фонаря.
Плохо пить, Нина. Особенно пить много.
Ретроспектива:
– Это очень важное событие для нашей фирмы. Как вы понимаете, народу будет много, поэтому туда пойдем я, Константин Егорович и… Нина, наверное, вы.
Константин Егорович морщится. Он зам генерального по коммерции. Зрелый мужик, уже давно разменявший пятый десяток, обремененный семьей и кредитами. Ему недосуг шляться по ресторанам. Но шеф сказал «надо». Константин Егорович поднимает на меня глаза в попытке найти поддержку. Я улыбаюсь в ответ и пожимаю плечами. Шеф как банный лист: прилип – и не отцепится.
Пауза:
Выскальзываю из постели и шлепаю на кухню. Пить хочется невыносимо. Открывая дверцу холодильника, соображаю, что я У СЕБЯ дома. Однако… Обычно я мужиков домой не вожу. Лучше уж у них. Ладно, что сделано, то сделано.
Хорошо, что в холодильнике всегда есть кефир. Хвала мудрой голове, придумавшей этот целительный напиток! Вместе с кефиром уничтожаю две таблетки анальгина. Присаживаюсь на стул и начинаю приводить мысли в порядок.
Зрелище, должно быть, забавное со стороны. На темной кухне сидит молодая голая женщина, перед ней стоит стакан с кефиром, а по лицу ее бегут нешуточные размышления.
Ретроспектива:
– Вот Егорычу повезло!
– А че так?
– Он и шеф на пьянку серьезную едут. Большие шишки там собираются, шеф надеется свои дела какие-то обстряпать.
– А что ж тогда говоришь «повезло»? Егорычу там ни сесть, ни встать. Будет за шефом ходить как приклеенный, пока тому в голову очередная гениальная идея не придет.
Общий ржач в курилке.
– Да не! Ты не понял: шеф с собой еще Нинку берет. Егорыч, небось, на нее облизываться весь вечер будет.
– Так тем более не повезло! Нинка ж ему не даст!
– Да она и тебе не даст!
– А тебе даст, что ли?
– Не знаю, не пробовал.
– Балабол ты!
– От балабола слышу.
М-да… Разговоры о том, давала ли я кому-то в фирме, ходят с того момента, как я здесь появилась. Полгода я уже тут, однако. Задержалась. Обычно меня хватает месяца на три.
Сначала решили, что шеф себе под бок любовницу пристроил. Потом они его увидели с Зинкой. А Зинка, на секундочку, «Мисс Университет» этого года. Шикарная женщина и редкая стерва. Но умничка. Доит шефа , как корову, а он только смотрит на нее коровьими же глазами.
Конечно, можно, предположить, что он и со мной, и с ней… Хотя иногда мужскую логику не поймешь.
Вот так и живу я, обрастая сплетнями.
Пауза:
Часы показывают пять утра. Но из-за дождя кажется, что рассвет сегодня не наступит вообще. Из соседней комнаты доносится размеренное мужское дыхание. Он не храпит, а именно громко дышит.
Включаю свет над кухонным столиком и рассматриваю свое отражение в зеркале. Зачем? Не знаю, какое-то бессмысленное движение. Возможно, ищу засосы на шее. Хотя нет. Мужчине, с которым я проснулась, лет сорок. Любимый мой возраст. Такие не торопятся, умеют любить долго и нежно, а главное – аккуратно.
Ненавижу я заниматься сексом на пьяную голову! Тело после такой ночи не ощущает привычную легкость. Придется утром разбудить этого типа, кем бы он ни был, и потребовать исполнения любовной аэробики «на бис».
Кем бы он ни был…
Или не был….
Самое неприятное, когда не то чтобы «не был», а не помнишь, было или не было. И почему он так улыбается? Помнит что-то? Или просто заигрывает?
Тьфу!
Ну и мысли лезут в башку…
Ретроспектива:
– А сейчас мы попросим подняться на сцену руководителя фирмы, которая, безусловно, известна не только присутствующим, но и многим простым горожанам. Именно она провела замечательную акцию…
О, это про нас. Акцию придумала я. Все было просто, как колесо. На первое июня мы раздавали детям шарики с нашей символикой. Казалось бы, что может быть проще? Но ваша покорная слуга внесла в этот привычный рекламный ход небольшое дополнение: каждый ребенок мог взять столько шариков, СКОЛЬКО ЗАХОЧЕТ. Хоть сотню. Главное, чтобы ветром дите не унесло.
В результате нашу символику разбросало по всему городу. Она болталась на антеннах девятиэтажек и носилась по паркам. Коммунальные службы сквозь зубы материли нашу компанию.
– Нина, а ведь авторство этой выходки с шариками приписывают вам…
Я медленно поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с глазами мальчишки на лице взрослого мужчины.
Пауза:
Память постепенно начинает оживать и подавать некоторые сигналы, свидетельствующие о том, что не все из моих вчерашних вечерних похождений кануло в Лету.
Его зовут Глеб. Точно, Глеб. Работает в конкурирующей фирме, и тоже начальником рекламного отдела, как я.
Так…
Значит, я переспала с представителем «вражеской стороны». Очаровательно… Шеф за такое может и башку свинтить, он у нас помешан на разных шпионских страстях. Его бы в сороковые годы отправить в СМЕРШ – ловил бы каждого второго.
Впрочем, что у меня можно выведать ценного? Ничего. А у Глеба? Пожалуй, тоже. А то можно было бы развить легенду о том, на какие жертвы приходится идти женщине, чтобы выведать планы конкурентов…
