– Умница! – Хлопнул ее по плечу Валера. – Ну что, друзья, с меня причитается. Сегодня вечером сидим в кабаке. Наша альпинистка просто невозможное совершила!
Он задумчиво поскреб подбородок и добавил:
– Завтра направлю соответствующую заявку куда надо… Алька, на гинессовский рекорд это не тянет, но Федерация альпинизма просто обязана тебя отметить!
Аля уткнулась ему в плечо. По ее лицу катились слезы.
– Ну вот… Ты чего, маленькая? – В голосе тренера прорезалась несвойственная этому сдержанному человеку нежность. – Не плачь. Ты же победила, понимаешь? Победила!
Она всхлипнула:
– Знаешь… Победа – это всегда ступенька. К новой победе.
Безногая девушка с искалеченной левой рукой, где не хватало двух пальцев, с отвратительным шрамом, тянувшимся через все лицо, перечеркивая незрячий глаз, рыдала и в то же время гордо улыбалась.
… В этот момент, даже несмотря на свое уродство, она была ослепительно красива.
Я умру сегодня
Я умру сегодня.
Пятница, тринадцатое. Самый денек для того, чтобы свести счеты с жизнью.
Когда ты сама определяешь дату своей смерти, весь окружающий мир становится немножко иным… Ты совершенно по-другому чувствуешь запахи, слышишь музыку, смотришь на проходящих мимо людей.
Сколько раз, читая об этом в книгах, я невольно ставила себя на место главных героев. Что я буду делать? Попробую нечто запретное? Совершу самый безумный поступок в своей жизни? Или тихо сложу лапки и буду ждать неизбежного?
Ни то, ни другое, ни третье…
Жизнь продолжается. И хотя мне осталось жить не так много, я просыпаюсь, как обычно, в семь утра, с привычным раздражением здороваюсь с зеркалом («Сеструха, а мешки-то у тебя под глазами, ну, красава просто!»), иду ставить чайник.
Все как всегда. Утро как утро, такое же, как и сотни других.
Алюминиевый монстр конца прошлого века с насадкой-свистком в виде пастушка достался мне от родителей, когда я переехала на новую квартиру. Я так и не поменяла его на электрический чайник: в этом доме старая электропроводка и она не выдерживает такого напряжения. По этой же причине у меня нет микроволновки, нормальной стиральной машины и прочих бытовых мелочей, которые, при здравом рассмотрении, кажутся совсем не мелочами…
Но я как-то привыкла. Вообще, эта квартира, оставшаяся мне по наследству от двоюродной бабки, так и сохранила черты прошлого века. Я не захотела выбросить ни старые часы с тяжелым маятником и охрипшей кукушкой, ни коллекцию фарфоровых ангелочков, ни даже тяжелый сундук, где бабка хранила свои тряпки. Сундук так и остался стоять пустым. На ехидные вопросы подруг, что я там храню, привычно отшучивалась: «Скелеты любовников».
Хотя одного из них, последнего, я бы с большим удовольствием улицезрела бы в виде скелета.
Как это сейчас звучит… Последний любовник. Действительно последний. Разве что я сегодня умудрюсь покуролесить так от души, чтобы все прошедшие романы показались мелкими и незначительными.
Но вряд ли. Не успею.
А тот, последний, останется в памяти черным выгорелым пятном. С запахом боли и разочарования.
– У тебя есть выбор. Ты можешь остаться со мной. До конца дней моих. Благо, их осталось немного.
– Ну и шуточки у тебя!
– Это не шуточки…
Он с изумлением смотрит на протянутый листок бумаги, и по его лицу разливается бледность.
– Боже… Боже… Неужели все так…
Увы. Так, и никак иначе. Приговор врачей – это в любом случае приговор. Мне бы так хотелось, чтобы они ошиблись. Но я знаю, что ошибки быть не может.
– Ну, так что, остаешься?
Он ушел на следующее утро. Даже не разбудив меня. Просто исчез.
Можно было кинуть ему гневное смс – я ни секунды не сомневаюсь в том, что мои телефонные звонки он бы игнорировал – но я сдержалась.
Зачем тратить время на пустые слова, даже если их не так много?
Я не виню его. Оставаться рядом с потенциальным трупом – удовольствие ниже среднего.
Так я начинаю умирать.
Я умру сегодня.
Долги надо отдавать. По всем правилам и всем законам. Можно ими пренебречь. Но тогда всю оставшуюся жизнь тебя будет грызть навязчивый червячок сомнений. Весь мир, который ты выстроил, тот стержень, на котором держится твое «я», рухнет. И тогда ты уже будешь не ты. Так… Мыслящее растение.
Утро начинается бодрой мелодией какой-то отечественной «звездочки». Я со злостью прихлопываю ладонью радио-будильник.
Когда-то у меня была такая игра: в зависимости от того, какая песня встречала меня утром, я пытался выстроить свой день. Забавно услышать в начале восьмого что-нибудь вроде «Привет с большого бодуна», а потом в течение дня методично уничтожать запасы спиртного. А что поделаешь, господа, судьба так распорядилась: она меня встретила утром соответствующей песней.
Игра закончилась в марте прошлого года. «Поплачь о нем, пока он живой. Люби его таким, какой он есть», – посоветовала мне группа «Чайф». Я долго думал, кого «его» мне предлагают любить. Оказалось – себя.
Третье марта – мой второй день рождения. День, когда меня спас Генка.
Настоящее его имя было другим – Генки. Наполовину японец, наполовину русский. Жизнь иногда любопытно забавляется, составляя такие тандемы. Генки и я. Полуяпонец и полукореец. Для славянского взгляда – два похожих узкоглазых человека.
Однажды мы оказались вместе в одном кабаке и подвыпившая компания за соседним столиком, долго изучая наши лица, ожесточенно спорила, кто же мы – китайцы, корейцы или вообще узбеки. Спор был таким громким, что его обрывки доносились даже до нас.
Кто бы мог подумать, что эта «похожесть» станет для меня роковой.
Генка-Генки вытащил меня из очень нехорошей истории.
В марте у нас в городе традиционно проводится пивной фестиваль. Официально это называется «Встреча весны», хотя, по честному, это встреча группы алкоголиков, обрадованных низкими ценами на пиво.
А если совсем честно, то таким образом местная ликеро-водочная мафия отмывала свои деньги. Знали об этом почти все, но, естественно, молчали в тряпочку, потому что перейти дорогу местному олигарху Славику Косматому – не лучший способ закончить свою жизнь.
С Косматым мы учились в одной школе, я на два года младше. Правда, после восьмилетки он ушел в техникум, связался с группировкой, промышлявшей цветным металлом, и быстро пошел в гору. Когда я получил аттестат, он уже был известной фигурой среди местного криминала.
