командиры советских эскадрилий и полков приезжали в штатском в рейх, во Францию и
В нужный момент с обоих входов в Ла-Манш — со стороны Атлантического океана и Северного моря — самолеты должны были провести минные постановки, чтобы закрыть пролив с боков для английских морских подкреплений. Кроме того, в зону Ла-Манша скрытно подтягивались почти все германские и итальянские подводные лодки — на время операции океанские коммуникации можно было оставить в покое, потому что в случае успеха конвоям из Нового Света идти в Англию было уже незачем.
А с воздуха на морские силы обороняющихся бриттов и их противовоздушную оборону должны были обрушиться сразу до трёх тысяч бомбардировщиков-ракетоносцев и торпедоносцев, пикировщиков- ракетоносцев и торпедоносцев, просто бомбардировщиков, пикировщиков, штурмовиков…
«Дорнье», «Хейнкели», «Юнкерсы», «Мессершмитты», «Петляковы», «Ильюшины», «Ермолаевы», «Туполевы»… Вся эта лавина — пока лишь в штабных расчетах — блокировала любую попытку активности, а торпедные катера в содружестве с истребителями добивали то, что не попало в авиационные прицелы.
Впрочем, всё было непросто! От берегов Северной Франции до меловых берегов Британии десантным судам надо было идти примерно тридцать километров даже в узком проливе Па-де-Кале. И целую сотню километров — через собственно Ла-Манш. А это — до пяти часов хода морем. За такой срок даже при подавляющем превосходстве можно было иметь много потерь.
Поэтому в самом широком месте переправы — между Шербуром и Портлендом — первая волна десанта была приманкой. Она должна была вытащить англичан на середину Ла-Манша, обнажить их оборону, после чего эту оборону можно было громить. И тут в первой волне — по количеству плавсредств многочисленной — шли самые старые корабли, где при минимальных экипажах вовсе не было десантников вермахта. Всю мощь удара несла в себе вторая волна…
За ней планировалась почти такой же мощи третья.
Самое узкое место Ла-Манша (называемого и Английским каналом) — это недлинный пролив Па-де- Кале (Дуврский пролив). Хороший торпедный катер проскочит его за двадцать-тридцать минут. Но десантная баржа, даже если она называется быстроходной, — не катер. И тут на помощь наступающим пришло само море… Глубины в Па-де-Кале — 25–33 метра. Но в средней части пролива расположены банки Ридж (Ле-Кольбар), Риденс (Ле-Ридан) и другие — поменьше. Банки-отмели уменьшают глубину до полутора метров… И специально для обеспечения зенитной обороны десанта и контроля водного пространства были подготовлены плоскодонные артиллерийские платформы с минимальной осадкой. До банок их можно было доставить на буксирах за час, а там оставалось притопить их на мели, закрепить, и посреди Па-де-Кале мгновенно вырастала сеть морских артиллерийских фортов.
Это тоже повышало шансы на успех для той массы десантных судов, на защиту которых от английского флота предполагалось бросить авиацию, торпедные катера и крупные боевые корабли, подводные лодки и минные поля. Суда должны были собираться в места посадки десанта за трое суток. И всего их должно было набраться до тысячи единиц.
В те же сроки над всем пространством от Шербура до Остенде устанавливалась жесткая зона безопасности — воздушная разведка англичан тут была исключена.
Направление же главного удара было ясно всем — Лондон.
ЧАС «Ч» дня «Д» наступал в час ночи 22 июня 1942 года. За день до этого, поздним вечером 20 июня, советский посол генерал Игнатьев попросил о срочной встрече с Иденом.
Английский министр иностранных дел принял его через час. Игнатьев был один — без переводчика, который ему требовался не более чем открытая дружеская улыбка в данный момент. Улыбаться сейчас было некому, а переводить — незачем, потому что советский посол знал язык страны пребывания лучше, чем многие из её граждан.
— Господин министр, — сухо сообщил Игнатьев, — я имею честь вручить вам меморандум моего правительства и надеюсь получить ответ не позднее завтрашнего полдня.
Иден пробежал короткий текст меморандума и вскинул глаза на посла:
— Но, сэр, это же война!
— Только в том случае, господин министр, если вы её пожелаете… Англия воюет не за свои интересы, а за интересы Америки… Янки один раз уже ввергли Европу в ужасы войны… Возможно, вам, сэр, известно, что я сам принимал в ней деятельное участие как военный представитель старой России у союзников… Тогда я был слеп и не видел подоплёки событий…
— А теперь большевики вас просветили, граф? — не удержался от едкого укола Иден, которого охватили одновременно страх, волнение, горечь и злость.
— Именно так, сэр… России не надо было ввязываться в ту войну, и всё было бы окончено на континенте очень быстро.
Игнатьев невесело усмехнулся и прибавил:
— Впрочем, тогда, возможно, вообще не было бы войны — если бы Англия не подстрекнула кайзера своими уверениями в нейтралитете. Достаточно было вашего предупреждения о том, что в случае вторжения Германии во Францию и в Бельгию Англия тоже выступит, и война сразу же стала бы проблематичной…
— Но, сэр!
— Да… А вот теперь Россия прямо предлагает вам отказаться от войны и занять подобающее вам место в новом мире… Значительное… Но — не ведущее! И лишь вам выбирать — немедленный достойный мир или ненужная народу Англии война.
— Хорошо, господин посол, я сейчас же снесусь с Его Величеством, премьер-министром и кабинетом…
21 июня в полдень Иден холодно ответил заранее предвидимым отказом. Говорить более было не о чем, да и не к чему. И Игнатьев молча вручил Идену ноту с объявлением войны.
До начала «Воздушного льва» оставались считаные часы.
НА ТИХОМ же океане летние сражения шли уже вовсю… В конце 41-го года японцы взяли штурмом остров Уэйк и устроили там воздушную базу. После получения из России торпедоносцев — в основном это были Ер-2 — японцы смогли контролировать океанскую акваторию в радиусе примерно двух тысяч километров от Уэйка. К тому же остров был теперь надёжно прикрыт не только истребителями, но и сотней отличных советских зениток, которые Москва передала японцам в качестве дополнительного «бонуса» за Сахалин.
К началу лета 1942 года на Тихом океане японцам надо было считаться лишь с янки — английские силы оказались серьезно подорванными. 5 апреля ударами с воздуха были потоплены два тяжёлых английских крейсера — «Корнуэл» и «Дорсетшир». Чуть позднее на дно в районе острова Цейлон ушёл авианосец «Гермес». Но зато американский тихоокеанский флот лишь увеличивался, и новый его командующий, адмирал Нимиц, искал встречи с эскадрами адмирала Ямамото.
Японцы же планировали десант на остров Мидуэй, затерянный в океане, но важный в стратегическом отношении. От Уэйка до него было почти две тысячи километров — на пределе радиуса Ер-2, но все же в пределах этого радиуса.
Для операции против Мидуэя Ямамото выделил 11 линкоров, 7 авианосцев, 12 крейсеров, 50 эсминцев и 15 подводных лодок… Это была мощная ударная сила, но она уступала силам Нимица по одному важному показателю — быстроходности. К тому же и Нимиц подтягивал к Мидуэю целых две эскадры, куда входили 3 авианосца, 8 крейсеров и 15 эсминцев. Гарнизон Мидуэя был усилен, и на острове базировались 67 бомбардировщиков, 37 летающих лодок и 27 истребителей.
Однако быстроходности янки на море японцы были готовы противопоставить свою новую ударную быстроходность в воздухе — за счёт поставленных русскими торпедоносцев.
3 июня американская лодка-разведчик обнаружила японскую эскадру на походе, а 4 июня 108 самолетов, поднятых с японских авианосцев, совершили первый налет на Мидуэй — без особого успеха.
Линкоры Ямамото все еще шли к цели экспедиции, и вскоре началось «заочное» сражение
