продолжал:
— Если Англия теряет Египет, она проигрывает войну. И поэтому она концентрирует войска на подступах к нему, оголяя всё остальное. И при этом каждый вечер в 9 часов англичане уверяют по радио иранцев и индийцев, что английские войска одерживают много побед.
Филимонов, чтобы не молчать, поддакнул:
— Думаю, они понимают, что их позиции в Индии не очень-то крепки. Население Индии тоже недовольно Англией… Да и население Турции — тоже.
— Относительно турок я уверен, — тут Ишикава почему-то понизил голос, — что немцы вынудят их разрешить транзит войск через свою территорию в сторону Ирака, Сирии, Палестины и Египта… И я думаю, что России вряд ли понравится, если немцы проникнут в Турцию.
Филимонов дипломатично отмолчался, и японский посланник забросил еще одну удочку в воды его молчания:
— Я полагаю также, что после этой войны в мире останутся только Америка, Германия, СССР и Япония.
— И на чём же основывается ваша уверенность? — заинтересовался Филимонов.
— Так получится потому, что немцы не остановятся ни перед какими препятствиями и будут преследовать англичан в любом месте земного шара…
— Сложная задача, — возразил Филимонов, а Ишикава как бы в шутку добавил:
— Индия, впрочем, достанется тогда, вероятно, вам.
— Почему?
— Ну, ведь идеи коммунизма предписывают вам, господин Филимонов, все время распространяться вперёд.
Филимонов — тоже вроде бы шутя — спросил:
— А что, господин Ишикава, это вас беспокоит?
— О нет! — рассмеялся японец. — Но если этой территорией не воспользуетесь вы, то отдайте её мне.
Ишикава только что подарил Филимонову две книги Хэйсуке Сутиямы — «О японской живописи», изданную в Токио на японском языке, и «Иосуке Мацуока», изданную в Харбине на русском, и теперь наш полпред, отшучиваясь, спросил:
— Это как? В качестве ответного подарка?
Ишикава, не отвечая, рассмеялся еще сильнее и без слов развел руками — мол, если вы считаете это возможным, то я не откажусь.
Филимонов тоже развел руками и сообщил:
— Увы, я не распоряжаюсь ничьими территориями как вообще, так и Индии — в частности.
И разговор опять принял светский характер — верный признак того, что он шёл к концу. Вскоре он действительно закончился, но события на Среднем Востоке были от завершения — в ту или иную сторону — ещё очень далеки.
Что же до Ишикавы, то он был прав — возникала реальная перспектива прорыва итало-германских войск в Ирак, к Персидскому заливу, а возможно — и в Иран, где Реза-шах и его правительство все более ориентировались на Берлин.
Глава 7. Визит судьбы (караоке)
Весна 41-го года полностью вступила в свои права — апрельские потоки неслись по русскому Валдаю и французской Вандее; апрельские цветы мимолётно расцветали в африканских пустынях и украшали ухоженные английские клумбы; апрельские вешние воды наполняли Темзу и Луару, Дунай и Рейн, Волгу и Днепр…
Для Нила же это было время самой низкой воды, время отлета перелетных птиц домой, на север… Улетала домой, в далекую, невообразимо далекую для африканца Сибирь, маленькая пеночка-весничка… Улетали в Европу белые и чёрные аисты… Улетали во Францию, в Германию, на Карпаты и под Урал сорокопуты-жуланы…
Птицы летели своими неизменными, за тысячелетия выверенными маршрутами над пустынями, над Средиземным и Черным морями, над Белградом и Берлином, к Будапешту и Софии, к Киеву и на Среднерусскую возвышенность. Под ними гремели военные громы, трещали выстрелы… В том же небе, где пролетали их караваны, распускались разрывы зенитных снарядов, а птицы летели и летели.
Летели, чтобы свить на земле новые гнезда и продолжить новую жизнь.
А У ЛЮДЕЙ были свои заботы — и, увы, не мирные. И военные их заботы были тщательно подготовлены
— Сэр, мое правительство желает использовать каждый случай для информации правительства США и консультаций с ним.
— Я вас внимательно слушаю, господин посол…
— Речь о недавней встрече господина Идена с министром иностранных дел Франции господином Дельбосом. Мы смотрим на ситуацию в Европе так… Германию более нельзя игнорировать. Вскоре она вновь будет сильна. При этом надо попытаться достигнуть полного соглашения с Берлином, отрывая от него Италию. В последнем случае можно ассигновать Муссолини заем в сумме одного или двух миллиардов лир.
— А Россия?
— Тут основой должна быть ее готовность действовать в полном согласии с Лондоном и Парижем. Москве надо ясно понять, что СССР не должен делать индивидуальных выступлений на международной арене, мешая выполнению планов своих демократических друзей, когда это ему выгодно…
Хэлл согласно кивнул. Ещё бы! Это англосаксам позволено действовать по собственным планам и исключительно к собственной выгоде, но никак не русским!
Линдсей же пояснил:
— Тогда мы согласимся консультироваться с СССР по всем важным вопросам сохранения европейского мира как с равным партнером.
Хэлл опять кивнул — ну, если русские будут «у ноги» европейского Запада, то почему бы с ними и не консультироваться, особенно с учетом того, что сама Европа была «у ноги» Америки. Однако же госсекретарь поинтересовался:
— А если сотрудничество с Берлином на этих условиях окажется невозможным?
— Ну, что же… — внимательно глядя в глаза Хэллу, ответил Линдсей, — если все способы окажутся безуспешными, то…
— То?
— То Англия рассмотрит предложение о всеобщем и строго контролируемом бойкоте всей германской промышленности…
Хэлл еще более внимательно посмотрел в глаза Линдсею и спросил:
— Чьё предложение?
Линдсей предпочел не отвечать — и так все было ясно. Германия опять становилась опасным конкурентом не только для Англии, но и для янки… И дядя Сэм все более очевидным образом готовился к экономической, таможенной войне с Германией. Значит, ему и карты в руки…
Однако все планы Лондона и Вашингтона обретали реальную базу лишь в случае, если бы СССР вёл себя так, как надо янки, а не так, как надо СССР… Генри Форд позволял своим покупателям выбирать автомобиль любого цвета «при условии, что они выберут чёрный». Так и тут: и России, и Германии предлагались мир и согласие с Западом и США, но — при условии, что обе державы будут вести себя так, как это требуется для выполнения планов их «демократических друзей». Этим планам ни в коем случае
