русский Северный морской путь.
Пока ещё была зима, но за февралем неизбежно следовал март. Даже в Арктике приходило время готовиться к летней навигации, и Шуленбург обратился к Молотову с просьбой организовать проводку ледовых караванов из японских портов в Европу и наоборот. Молотов не возражал, и вскоре начальник Севморпути адмирал Папанин уже осваивал немецкий. Как и всё остальное, он делал это быстро, хотя от его варварского «ох-дойч» германские коллеги и русские переводчики приходили в ужас. Папанин не смущался:
— Я их понимаю? Понимаю! Они меня понимают? Понимают! Ну, так какого рожна вам, братки, ещё надо? Я ж в переводчики поступать не собираюсь…
Бывший балтийский моряк был, конечно, прав. Главное было в деле. А оно делалось!
Геринг уже два раза был в Москве. Он говорил Тевосяну:
— В перспективе мы можем вести торговлю с Южной Америкой при помощи гигантских дирижаблей с оболочками, наполненными гелием… Мы, немцы, имеем огромный опыт в строительстве дирижаблей. Вы, насколько мне известно, благодаря вашему Капице имеете большое производство гелия. Соединяя все это вместе…
— А почему бы и нет? — отвечал ему с весёлым армяно-немецким акцентом Тевосян.
Но была одна тема, которую ни русские, ни немцы даже не затрагивали. Обнаружить тут даже простой интерес означало дать партнеру информацию к очень нежелательным размышлениям. И этой темой были атомные исследования. Они шли в Америке, в Англии и даже — потихоньку, во Франции, шли в России и в Японии. Шли они и в рейхе, и было бы удивительно, если бы родина Гейзенберга, родина Гана и Штрассмана, открывших эффект деления урана-235, осталась бы тут в стороне…
Первые два-три года после открытия Гана и Штрассмана Германия опережала в ядерных исследованиях Запад. Да и обратились германские физики к руководству рейха раньше других — профессор Пауль Хартек и доктор Вильгельм Грот в 1939 году направили в Министерство вооружений письмо, конец которого выглядел так:
«Та страна, которая первой сумеет практически овладеть достижениями ядерной физики, приобретет абсолютное превосходство над другими».
И уже 20 сентября 1939 года была составлена «Предварительная рабочая программа начальных экспериментов по использованию ядерного расщепления»… А вскоре одна из построек во дворе Физического института кайзера Вильгельма в Берлине получила кодовое наименование «Вирусный флигель». Там должен был начать работать германский атомный реактор.
Тем не менее дела у немцев шли не очень-то споро — они сделали ставку как на замедлитель нейтронов на «тяжёлую» воду и забраковали графит. И это было крупнейшей ошибкой.
В СССР весь 41-й год тоже шла напряжённая работа. В Украинском физико-техническом институте в поселке Пятихатки под Харьковом к октябрю были получены обнадеживающие результаты. Молодой профессор Игорь Курчатов — друг профессора Харитона — был назначен научным руководителем проблемы. Однако единого центра работ пока ещё не было.
Берия с Курчатовым сработался удивительно быстро, а, курируя по линии Совнаркома Наркомат госбезопасности Меркулова, был осведомлен о том, как работают англосаксы по обе стороны Атлантики. И тут работа Особой группы генерала разведки Василия Зарубина удачно дополнила работу Игоря Курчатова. В феврале 42-го Берия докладывал Сталину:
— В Англии атомные работы расширяются, но сил у них маловато… Во Франции втайне от немцев работает Жолио-Кюри, но там пока все на уровне чистой науки…
— А немцы?
— С немцами ясности нет, но вряд ли они продвинулись дальше нас, а это значит, что до конца им далеко…
— Америка?
— Америка работает над атомом всерьез, и сейчас там гонят работы вовсю. И перетягивают к себе английских атомщиков. Черчилль сопит, но соглашается…
— Спешат?
— Спешат… И есть от чего… А англичане для них — хорошая подмога. Но нет худа без добра — в той английской группе, которая улетела в Америку, есть наш человек.
— Учёный? — придирчивым тоном спросил Сталин.
— Да…
— Англичанин? Коммунист?
— Нет, немец… Эмигрант… Не коммунист, но меня уверяют, что хороший парень… Не любит капиталистов… И он уже дает ценную информацию…
— А кто оценивает её качество и правдивость?
— Курчатов, товарищ Сталин.
— И как он её оценивает?
— Как важнейшую… Мы идем сейчас как бы вторыми по лыжне…
— Надо обходить — как бы это ни было тяжело…
— Может, пока рано, товарищ Сталин? Расходы огромные!
— Нет, Лаврентий, уже, наверное, не рано… Вот что — готовь совещание вместе с Курчатовым. Послушаем вас, подумаем… И что-то решим.
ОДНАКО на Европейском театре по-прежнему было тихо. Зато японцы катились по Юго-Восточной Азии как лавина… 2 января 1942 года они вошли в столицу Филиппин — Манилу.
А 15 февраля пал Сингапур.
Сингапур!
Первый налёт на него 22-я воздушная флотилия японского флота совершила ещё 8 декабря 1941 года. Но сами бои за крепость Сингапур шли недолго — с 8 по 15 февраля, даром что ещё 10 января Черчилль заявлял, что Сингапур неприступен. Основания у него для этого были, однако город Сингапур, расположенный на берегу южной части острова Сингапур, имел оборону лишь с моря и начал укрепляться с суши только после начала войны. От полуострова Малакка острбв отделяет с севера цепь узких — примерно километровых — проливов, и по дамбе через Джохорский пролив Сингапур соединен железной дорогой с Малаккой в районе Джохор-Бару. Быстрый захват Малайи предрешил и быстрое падение Сингапура.
А в самом конце февраля произошло сражение между японской и союзными эскадрами в Яванском море у берегов острова Ява… В бою у Сурабайи 27 февраля 1942 года англичане потеряли два крейсера, а на следующий день в бою у Батавии — крейсер «Эксетер» и два эсминца. Были потоплены американский крейсер «Хаустон», австралийский крейсер «Перт» и голландский эсминец «Эвертсен».
Среди союзников царила растерянность. Образованное 4 января 1942 года американо-британо- голландско-австралийское командование не получило прозвище «Квартет» исключительно потому, что в южных морях басен Ивана Крылова не знали. Но события развивались вполне по Крылову. А когда обстановка в районе Явы осложнилась, янки и англичане просто бросили голландцев на произвол судьбы и милость японцев. Ещё до этого четыре американских эсминца в самый разгар боев покинули союзное соединение под предлогом нехватки топлива и торпед, хотя пополняться они могли, и даже должны были, здесь же, на Яве — в Батавии.
8 марта 1942 года японцы захватили столицу Бирмы — Рангун. Появилась возможность блокировать Бирманскую дорогу из Индии в Китай. 12-го же марта было завершено занятие Голландской Индии.
И всё же японский успех мог стать для триумфаторов таким же непрочным, как и африканские триумфы для фюрера и дуче. Обеспечить им устойчивость и перспективу могла только своевременная поддержка России, и это понимали во всех столицах мира. Так что, хотя промедление для России не было смерти подобно, отказ от решительных действий был чреват для неё утратой долгосрочной исторической перспективы. В ноябре 40-го в Берлине Гитлер предупреждал Молотова, что вопрос противодействия янки как главной угрозе свободного развития народов — это вопрос 1970, 1980 и даже 2000 года… Однако с тех пор многое изменилось, все процессы убыстрились. И Сталин всё острее понимал, что время вступления
