данных ему феноменов, высшего синтеза всех сенсорных модальностей и одновременной разъятости перцепции до уровня ее элементарных компонентов, наличия пространственно-временной картины на фоне абсолютной «свернутости» пространства и времени.
По мере адаптации к новому типу работы внимание и восприятие видящего перестают отключаться. Интуитивно человек находит способ поддерживать оптимально-экономный, «щадящий» режим функционирования осознания.
В чем состоит особенность щадящего режима осознания? Мы можем заметить периодические изменения интенсивности внимания, циклические пере-сборки восприятия, взаимопревращение перцептивных гештальтов и их содержаний (в первую очередь, это касается геш-тальта «фигура — фон») и, наконец, пульсирующее расширение и сжатие поля видения.
На пике предельного расширения видимого поля мы сталкиваемся с репрезентативной картиной, которой я дал условное название «облака».
Видение энергетической Реальности как бесконечного множества «облаков» светимости, наверное, — наиболее нечеловеческая форма восприятия. Субъективно оно переживается как торжество всеобщего подобия, как результат устранения практически всех отличий. Из пространства всевозможных гармоний, резонансов, пучков эманации и агрегатов, построенных из этих пучков, на первый план выходит единый способ существования энергетического Бытия. Из всех видов организации человеческой перцепции остается лишь некая регулярность в распределении вселенской Силы. Эта регулярность предстает перед видящим как окончательная пульсация, транслируемая онемевшему наблюдателю, — устранившему в этом состоянии фактически все содержания тоналя из области актуального реагирования, — в виде сгущений и разрежений аморфной светимости. Такие «сгущения» светимости отдаленно напоминают облака светящегося газа. Может возникнуть даже иллюзия полета сквозь эти неописуемые структуры — «облака», которая следует собственному ритму. «Облака» возникают из пустоты и уходят в пустоту, то окружая видящего со всех сторон, то «разбегаясь» от него.
Энергетические структуры настолько высокого уровня возникают после того, как наблюдатель замечает во всех предыдущих репрезентативных картинах некую повторяющуюся черту или монотонную совокупность черт. Сначала кажется, что это бесконечные ряды сверхсложных узоров, затем узоры распадаются на однородные элементы, то сливающиеся, то распадающиеся. За первым узором открывается второй, более глубокий. За вторым — третий, и так до бесконечности. И во всех этих узорах есть нечто общее: то ли единый ритм, то ли единообразный способ превращения элементов, то ли еще что-то, принципиально недоступное описанию словами.
Открывшееся в изменчивости узоров единство абсолютно всех форм энергетической Реальности предстает как одновременно живое и механическое, предельно сложное и удручающе элементарное. Видящий в определенном смысле преодолевает «последнее страдание», поскольку всем телом чувствует — на этом уровне исчезает разница между живым и неживым, между человеческой формой и абсолютной бесформенностью.
Данные переживания мало похожи на эмоциональное отреаги-рование тоналя. Это чистое осознание, рождающее непосредственное
Скорбное переживание, плавно перетекающее в покой. Покой, плавно перетекающий в чувство Свободы. Это — потеря человеческой формы в видении. Потеря неокончательная, но резко трансформирующая основные характеристики осознания.
Здесь можно усмотреть отдаленное сходство с буддистской нирваной. Да и любое измененное состояние сознания, возникшее благодаря психотехнике или сильным интоксикациям психоактивными веществами, чревато всплесками подобных переживаний. При интоксикации переживание может быть окрашено чувством подлинного ужаса, поскольку внимание субъекта не проходит через необходимую фазу деконцентрации и последовательного усиления. Оно соприкасается с полем Бесконечности, неся в себе свойства обычной суженности. А потому неизменно фокусируется на
Когда в психоэмоциональном поле субъекта устанавливается покой, бесконечное поле однообразных узоров исчезает, и на его месте образуются энергетические «облака». Подобно тому, как галактики содержат в себе миллиарды звезд, «облака» объединяют невообразимый объем перцептивных вселенных вне времени и пространства. Здесь завершается ряд репрезентативных картин и, возможно, исчерпывается поле, доступное осознанию видящего.
За «облаками» нет ничего видимого. Мы не видим, а просто знаем, что на последнем уровне интеграции Бытие предстает как абсолютно неразличимое Единство. Мы можем именовать его нагуалем, можем именовать Реальностью, или, следуя современному физическому лексикону, «квантовым полем» Вселенной. Так или иначе, за любым словом, обозначающим это конечное Единство, нет никакого опыта. Это лишь условный знак, внутри которого мы не находим ничего, кроме Молчания.
Завершая эту книгу, напоследок укажу на еще одно обстоятельство. Оно касается устройства нашего перцептивного мира.
Я описал различные феномены видения — причудливые формы светимости и интегральные ощущения, репрезентирующие энергетическое мироздание человеческому сознанию, находящему на очень высоком уровне интенсивности. Легко заметить, что описанные репрезентативные картины невозможно наложить на тот или иной перцептивный мир, созданный человеком. Везде и всюду мы наблюдаем лишь частичные пересечения. Везде и всюду поля видения объединены по законам, имеющим очень мало общего с законами тоналя.
В предыдущих работах я много писал об активной, творческой роли человеческого внимания и восприятия. Так что, фундаментальный тезис нагуализма о том, что «способ восприятия является режимом энергообмена», рассматривался мною больше с точки зрения делателя (не в психотехническом, а в философском смысле) — человека как творца перцепции. Если рационалисты традиционно преуменьшают, а то и вовсе игнорируют созидающую роль внимания, полагая перцепцию пассивным способом отражения, мы, исходя из практических задач нагуализма, склонны абсолютизировать роль научения и установки в конструировании человеческого перцептивного пространства.
Разумеется, конвенциональность оказывает огромное влияние на перцептивный опыт. Это влияние носит всесторонний характер. И распределение сигналов по сенсорным модальностям, и конкретное образное содержание восприятий, и объем восприятия — все связано с навыками, установками, стереотипами. Невольно возникает впечатление, что перцептивный мир целиком и полностью является продуктом внутреннего изготовления.
И все же это не совсем так.
Категорически отказавшись признавать объективность перцептивного изображения Реальности, мы, тем не менее, не имеем права настаивать на его исключительной субъективности. Истина, как это чаще всего бывает, находится посредине.
Конечно, «изображение» Мира всегда создается глазами тоналя. Но человек, будучи частью Реальности, участвует в ней не только как тональ, но и как нагуаль. Иными словами, воспринимаемая картина мира является продуктом столкновения сил тоналя и сил нагуаля.
Описательная модель точки сборки, находящейся на поверхности энергетического тела, удачно иллюстрирует данное положение вещей. Независимо от исторических, семантико-лингвистических, социальных и культурных влияний, человек в своем нынешнем состоянии воспринимает только те пучки эманации, которые могут быть собраны в данной позиции точки сборки. Это не психический, а энергетический факт. Он и обусловливает ряд объективных законов восприятия.
С опытом видящий начинает замечать, что пучки эманации, доступные нормальному восприятию,
