мной овладела жажда наслаждений.Шагали по бульвару моряки.Акаций потемневшие стручкигремели на ветру, как погремушки.Толпа лениво берегом плыла.Гудели накрахмаленные юбки,как корабельные колокола.Казалось мне — я что-то потерял.Без устали толкаясь и толпясь,сопя и деловито торопясь,на тесной танцплощадке танцеваликурортники.Как будто тасовалиДруг друга.«Очи чёрные» игралоркестр.А было очень жарко.Ладони тяжелели на плечах.Неутолённая светилась жаждав зелёных,чёрныхи в иных очах.Но, не найдя здесь ничего другого,я вскоре отошёл от частокола.Планеты поднялись на небосвод,планеты начинали свой обход.У тяжкой железобетонной урныдва парня в окружении подругстояли.Чуть пощипывая струны,один из них привычным жестом рукнаигрывал уныло и устало.В ответ ему звучал ленивый смех.Потом одна плясала под гитару,трясла плечами и кричала «й-эх!».Неподалёку лаяла собака.Клубился крик. Там вызревала драка.Я бесполезно в поисках ходил.Мне не было в тот вечер утоленья,и всё равно нигде не находилспокойствия и умиротворенья.Я вышел к океану.На пескибросали тень фанерные грибки.Гудела бухта.В темноте на нейкачались отражения огней.Мелькали рыбьи морды в глубине,топорщились решётчатые жабры,и в рыбьих мордах отраженье жаждыя увидал. Так показалось мне.Я сбросил куртку. Развязал шнурки.Гремели перезревшие стручки.А под моей ногой шипела пена,холодная и хрусткая, как снег.Волна откатывала постепенно,и угасал её нескорый бег.Я плюхнулся в волну.И стилем «брасс»поплыл…Я плыл, покуда глазловил огни.Покуда утомленьепришло ко мне — и умиротворенье.Я возвратился.Берегом плылатолпа.Пел громкоговоритель.Кругом торжествовала добродетель.Гармония царила и цвела,кустарники в ночи благоухали.Сограждане культурно отдыхали.Весь мир, освобождённый от страстей,был полон тишины и пониманьяпростых вещей, приятных новостейумеренного сосуществованья.Он пиво пил. Он не топтал газоны.Ходил в кино и соблюдал законы.Миролюбивы, благостны, нежны,слонялись кротко милиционеры.Их полномочья, функции и мерыв тот тихий вечер были не нужны.
