твои башмаки! Представляешь, ты идешь по главной улице, а там… в два ряда преклоненные сельчане, выпятившие губы трубочкой, чтобы поцеловать твой пыльный башмак. И даже сам мистер Лонгботтом! Интересно, как ты умудришься подсунуть ему ногу, так, чтобы не испортить его великолепных усов? Хотя, я думаю, что в таком случае, твой знатный башмак будет для него намного важнее каких-то там усов на лице простолюдина.
Обе девочки уже держались за животы от смеха.
Когда Летти пыталась командовать нами, то ставить ее на место и поддевать, мне доставляло огромное удовольствие. Виолетта в свою очередь относилась ко мне с большим уважением, чем к Сибил, и, когда я противоречила ей, она также как и я наслаждалась нашими словесными баталиями. Сибил она немного презирала, называя ее 'тихоней'. Но та нисколько не обижалась.
Мне вообще трудно было представить Сибил обиженной на кого-то. С ее стороны я видела только преданность и неограниченную веру в меня и нашу дружбу.
Я пришла в школу весной, тогда как занятия в деревне начались с ранней зимы. Миссис Тернер давала мне дополнительные задания, и я быстро догнала ребят. Я гораздо больше интересовалась уроками, чем любой из обучавшихся вместе со мной.
— Я уверена, такие же успехи будут и в Академии, — с гордостью сказала тетя, когда мы в очередной раз обсуждали предстоящую поездку в графство Дарем. — У тебя талант к учебе. Станешь самой блестящей воспитанницей.
А старушка Финифет как всегда начала жужжать.
— Вот придумали: мерить болото и океан! В нашей школе даже осел станет лучшим, если будет чуть усерднее, чем остальные. А вы сравниваете вон с каким местом — с при-ви-ле-ги-ро-ван-ным! Да там каждая девчушка с умной головой, а не с отмороженной, как тут.
— А я и не говорила, что будет легко. Конечно, придется трудиться, как же без этого. Но, только получив образование, Роб, сможет думать о будущем.
Тетушка не раз твердила мне, что возможность совершенствоваться и относительная свобода в выборе дальнейшего пути — мое большое преимущество перед многими девушками, которым с рождения начертана их главная цель в жизни — достойно выйти замуж и произвести наследника.
— Наследник! Вот главное достоинство женщины в глазах мужчины! Порой меня просто убивает, то скудоумие, с которым муж смотрит на свою жену. Он видит в ней только механизм по производству наследников. У одной моей знакомой шесть дочерей, но ее муж настроен любыми способами добиться от нее сына. Она готова уже на все! Даже на то, чтобы надеть на себя пояс верности, а ключики от него выкинуть в самый дальний овраг, лишь бы только не слышать о своем супружеском долге и обязанности произвести на свет дите мужского пола.
Тетушка могла часами рассуждать о глупости женщин и тупости мужчин. Фини ее всецело поддерживала, и обе старые девы горячо наставляли меня в вопросах общения с противоположным полом, прочитывая мне наимудрейшие лекции на тему 'Что за зверь — мужчина. И способы обращения с ним'.
— И запомни, если мужчина говорит, какие великолепные у тебя зубы — значит, он уже разглядел в тебе достоинства здоровой племенной кобылы, способной произвести как минимум четырех сыновей, не считая дочек! А потому, смело отправляй его гулять на все стороны!
Примерно такие советы давали они в конце каждой лекции. Естественно, они сильно отличались от того, что обычно говорят матери своим дочерям, но я никогда не жаловалась, что тетя со смехом относилась ко многим серьезным вещам и имела особый взгляд на жизнь. Другой темой наших разговоров было мое будущее:
— И не воображай, что тебя ожидают на каждом углу блага и дары судьбы, — менторским тоном говорила она. — Тебе с твоим характером вряд ли это пошло бы на пользу. И я всерьез советую тебе по возможности больше почерпнуть знаний и навыков сейчас, чтобы во всеоружии вступить во взрослую жизнь. Учись как можно большему и ни на минуту не забывай, что ты сама вершительница своей судьбы. Чем ярче твои стремления, тем интереснее пути к их исполнению.
— Но, тетя, я же могу остаться здесь, с вами. Выучусь шить, как и вы.
— Дорогая, ты еще не понимаешь какая здесь жизнь. Через пару лет, ты не будешь знать, куда деть себя от скуки и соседей. Словно семечко, упавшее в мертвую почву. Без воды и тепла оно не станет прекрасным цветком и останется всего лишь семечком до тех пор, пока не сгниет.
— А почему же вы не уехали?
— Наверное, потому что здесь я нужна. Мне нравится быть в центре событий, руководить делами комитета, устраивать праздники…
Финифет фыркнула.
— Вы просто знаете, что без вас Гаден-Роуз превратится в военную казарму, где будет властвовать Дадли Додд. И от этого у вас на сердце кошки скребут.
— Естественно, — согласилась тетушка. — Мне жалко всех этих несчастных, которые окажутся в стальных руках этого наполеона в юбке.
Я улыбалась, слушая их перепалку. Но мысли мои были далеко. Я не представляла, как уеду из Сильвер-Белла, как покину тетушку и старушку Фини, как останусь одна-одинешенка в непривычном и чужом мире. Но, несомненно, тетя Гризельда была права в том, что я, будучи натурой страстной и пытливой, не смогу провести жизнь в деревенском однообразии.
Поэтому к концу августа, когда был запланирован мой отъезд, я уже мечтала поскорее оказаться в Академии и окунуться в новые приключения.
Уже за неделю до отъезда вещи были собраны. Благодаря тетушке мой гардероб сильно разнообразился. Появились даже два праздничных платья. Одно было из синего поплина, расшитого узором из белой нити, а другое янтарного цвета отделанное парчовыми вставками.
— Для особых случаев, — прокомментировала, улыбаясь, тетя, когда я восхищенно благодарила ее. — Должны же быть и в Академии для благородных девиц свои праздники. А на этих праздниках ты должна быть самая прелестная.
На эти слова я только усмехнулась.
— Разве серая гусыня может стать великолепным павлином?!
— Даже гусыня может затмить всех павлинов, если начистит свои перышки и будет держаться с достоинством.
— Главное не внешнее богатство, а богатство внутреннее! — услышав наш разговор, назидательно вставила Финифет.
— Да уж, Фини, судя по твоему виду, у тебя все внутренности из бриллиантов! — не замедлила поддеть ее тетя.
— Тогда вам, мисс Гризельда, как моей ближайшей наследнице, придется меня холить и лелеять! И не дай бог у меня случиться несварение желудка или колики, или, еще хуже, дизентерия, тогда вам придется навеки распрощаться со своим наследством!
— Ох, Фини, ну и остра же ты на язычок, — сквозь смех пробормотала тетя.
— Еще бы! Точу каждое утро. Уж всё точило стерла.
— То-то я смотрю, ты не завтракала. Волдыри во рту выросли, что ль, от усердной заточки? Или от овсянки у тебя бриллиантовая желчь выделяется?
Долго бы эти две неугомонные подруги соревновались в красноречии, если бы я судейским тоном не подвела окончательный итог их спору.
— Ничья!
Обе женщины обиженно воззрились на меня. Еще бы! Они только вошли в раж, а я их прерываю на самом пике азарта.
— Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь, а то в последние минуты мне кажется, что мечта Фини о Бедламе начала сбываться, — воскликнула я. И в следующий миг выскочила за дверь, виртуозно увернувшись от полетевшей в меня диванной подушки.
В эти дни накануне отъезда я поняла, как была счастлива здесь. С одной стороны, я горевала, что потеряла родителей, но с другой — понимала, что если бы не эта горькая потеря, то я не обрела бы сегодняшнее счастье. Хотя мрачное самокопание не было свойственно мне, я постоянно сравнивала
