— Но как ты его получишь, если ты не будешь наследником?
— Я могу им стать! — загадочно сказал Дамьян. — И потом, меня не волнует титул Китчестеров — мне важен только замок! Он будет мой! А титул может катиться ко всем чертям!
— А какой он — этот замок? — внезапно услышала я свой голос. Естественно, мне хотелось знать о нем, только я не думала, что спрошу об этом у него.
Он долго молчал, раздумывая. Сейчас он был серьезным. Очень серьезным. И смотрел куда-то вдаль, разминая пальцами зеленый лист. Затем он взглянул на меня.
— Тебе действительно хочется узнать о нем? — он пристально вглядывался мне в лицо, словно от того, что там найдет, зависел его ответ.
— Да, Дамьян! — я впервые назвала его по имени, но он не обратил на это внимания.
— Он — ЗАМОК! Понимаешь? Не просто стены, потолок, бойницы, подземелья… Нет. Он живой, настоящий! — голос его взволнованно прервался, но он тут же продолжал. — Его камни дышат и чувствуют, как живое сердце в человеческом теле. У него есть своя душа, столь древняя, что уже никто и не помнит, когда она родилась и сколько веков простояла под этим хмурым небом. Порой, слышны шепоты и эхо в залах, словно стены переговариваются друг с другом. А иногда отовсюду раздаются скрипы и шорохи. Тогда кажется, что камни хотят вырваться из земли, с надоевшего места и уйти куда глаза глядят…
Затаив дыхание, я слушала его. В моем мозгу проносились картины ожившего замка. Я представляла, как он бредет по дорогам, — уставшая, древняя развалина. И никому не было дела до его одиночества. Только, может быть, мальчику с белыми волосами…
— Ты сразу полюбишь его! — сказал он уверенно. — Также как я полюбил его, когда увидел впервые, приехав сюда несколько лет назад. С тех пор я не могу представить себе другого места, где мне хотелось бы жить
— Зачем мне любить его? — удивилась я. — Я никогда не смогу побывать там, а уж тем более жить. Я — отвергнутая! И никто из Китчестеров меня не примет.
— Примут! Я тебе обещаю! Старику ты сразу понравишься. А он не выгоняет людей, которые ему нравятся. Тебе надо быть только смелее, а не отсиживаться в кустах, избегая родственников.
Его убежденность была так заразительна, и я на несколько секунд вдруг поверила, что возможно, когда-нибудь… Но потом все встало на свои места. Я хмыкнула и отвернулась, чтобы скрыть от него горькое разочарование.
— Наверняка, кроме тебя, у графа есть более близкие родственники, которые могут получить и титул и замок?
— Есть, — он сжал кулак и произнес с нескрываемой ненавистью, — все как один кровопийцы. Старику на них наплевать. Бродит привидением по комнатам и, наверняка, даже не заметит, как однажды рассыплется в прах.
Его реакция и слова удивили меня. Совсем другое я представляла о графе. И уж никогда не думала, что Дамьян может по-настоящему тревожиться о ком-то.
— Что значит привидением? Разве он не управляет своим поместьем? У нас в деревне все страшатся его. И вообще замок превратился в место жутких преступлений и пыток.
— Ты же не веришь всем этим сумасшедшим бредням о старике? — он рассмеялся. — Не знаю, может быть, когда-то он и был чудовищем, как о нем говорит эта неотесанная деревенщина, но сейчас он обычный одинокий старик, который бродит в ожидании смерти, подкрепляя оставшиеся силы своими воспоминаниями.
Я задумалась, мне хотелось подробнее расспросить у Дамьяна про графа и его семью, но тот, словно прочитав мои мысли, чванно заявил:
— Если хочешь узнать о своей родне — встреться с ними и все узнаешь! Я не сорока, чтобы разносить сплетни о людях, с которыми живу, сколь бы омерзительны они мне не были. Старик — единственный среди них, кто вызывает симпатию. Но и о нем я не собираюсь распространяться.
— Больно надо! Вряд ли в твоих рассказах будет больше правды, чем у неотесанной деревенщины.
Я заметила, что и мне и ему нравятся наши перепалки. У меня мелькнула мысль, что мы оба специально распаляем друг друга, чтобы вывести разговор на тропу насмешек. Но я отмахнулась от этой мысли, слишком уж крамольной она была.
— Тебя зовут, соловей. Слышишь? — негромко сказал он, указывая в сторону поляны.
Я обернулась и прислушалась. И вправду, от костра, где веселился народ, раздавались крики Виолетты. Она быстро шла, держа за руку раскрасневшуюся Сибил, оглядываясь, и помахивая своей шляпой. За ними маячили Рэй и Николс вместе с братьями Бредли и Билом.
— Найтинге-е-ейл! — голос Летти звонко разлетался над поляной. Ей вторили мальчишки.
— А она милашка! — наблюдая за ней, сообщил мне Дамьян. Как будто бы я этого не знала! Ну почему, все стразу смотрят на Виолетту, стоит только ей появиться! Никогда меня раньше это так не задевало, как сейчас.
— Да, она очаровательна, прелестна, восхитительна, умопомрачителна! — проговорила я и раздраженно обернулась к нему. — Есть еще уйма эпитетов!…
Я в смятении подумала, что веду себя глупо. И незачем мне было так открыто демонстрировать свою обиду. С ним я с самого начала вела себя глупо. А ведь я всегда гордилась, своей способностью мыслить здраво!
— Ты завидуешь ей! — он нагло ухмыльнулся. — Вздорная, наглая, дерзкая птичка завидует прекрасному лебедю. Надо же, а я думал, что ты совершенна, как трели соловья!
— Я не за-ви-дую! — По слогам и почти спокойно произнесла я. — Я ухожу, рада была встречи и надеюсь больше не увидимся! И спасибо, что рассказал про замок.
Я благодарила действительно искренне, несмотря на все его оскорбления.
— Постой! — резко бросил он, и уже в который раз схватил меня за руку. Я знала, что завтра на ней появятся синяки, так крепко Дамьян сжимал ее. — Не уходи!
Он сказал это так, словно выплюнул обжигающий кусок пирога, который в голодной спешке жадно откусил. Его лицо на краткий миг исказилось судорогой облегчения, будто бы избавился от чего-то тяжелого, что мешало ему. Но облегчение это было неприятным и противным ему, так как он жалел о нем. Дамьян отпрянул от меня и в ту же секунду уже презрительно усмехался. Как будто бы и не было тех слов, которые помимо воли вырвались у него. Его черные глаза в свете костров яростно блестели, отражая огненное пламя.
— Тебе сколько лет?
— Что? — переспросила я, подумав, что ослышалась.
— Мало того, что у тебя скверный характер, так ты еще и глухая к тому же!
— Уж кто бы говорил про скверный характер! Сам-то не сахарный фрукт!
Меня уже второй раз обвиняли в глухоте. Первый раз Виолетта во дворе школы, когда я пыталась подружиться с Сибил. Да уж, эти двое стоят друг друга. Оба — самодовольные типы!
— Так сколько? — снова спросил он грубо.
— В сентябре будет шестнадцать! И в отличие от этих подлиз Бредли, я не позволю командовать собой какому-то…сморчку, вообразившему себя большим грибом!
Несмотря на бушевавшую во мне злость и обиду на него, я была ужасно довольно собой, что смогла поставить его на место! В душе я, прям, сияла от гордости, как начищенная дверная ручка. Но внешне, изо всех сил старалась сохранять спокойствие, чтобы не дать еще одного повода назвать меня дикаркой.
— Сгодишься…
— Сгожусь для чего? — переспросила я его настороженно, заметив, как он нагло ухмыляется.
— Разве ты не поняла? — его ухмылка сделалась еще шире и наглее. — Мне нужна ты! Я тебя обожаю. И собираюсь жениться на тебе.
В тот момент я осознала, что испытывают люди, когда после долгого падения с большой высоты шмякаются об землю и превращаются в мокрое место. Тогда же я подумала, что меня так сильно расплющило этими словами, что даже мокрого места не осталось.
Наверное, с разинутым ртом я представляла собой незабываемое зрелище. Как-то не вовремя я вспомнила про растрепанные после танцев волосы и попыталась пригладить их, но безуспешно. Мне надо
