— Осторожно. Здесь очень высокие ступени, будто лестницу строили для гигантов! Можно запросто расшибиться. Помощи будешь ждать долго…если вообще дождешься! Мы редко ходим этим путем. Просто, мне захотелось провести тебя тут. Так сказать, устроить экскурсию, — она захихикала. — Сами то мы ходим через улицу. Гораздо безопаснее. А здесь уже давно все прогнило. Кстати, вот сейчас держись правой стороны, прижимайся прямо к стене, иначе провалишься.
Лампой она осветила лестницу впереди себя, и я увидела почти целый пролет полуразрушенных ступеней.
— Пару лет назад здесь обвалилась кладка. Видишь… — она подняла лампу выше и указала вверх на стену. Тусклый свет не мог осветить ее всю, и там, где он не доставал, в сумраке зияла черная дыра. — Камни по краям держатся только чудом. Поэтому приходится опасаться и их. Если упадут, проломят нижний пролет… и, может быть, чей-то череп…
Коротко рассмеявшись своей, по ее мнению, остроумной шутке, женщина двинулась дальше.
Мы осторожно преодолели опасное место, держась за веревочные перила, и, пройдя площадку, попали в узкий переход. В нем оказалось светлее, так как по бокам были маленькие оконца, когда-то бывшие бойницами. Мы прошли его и очутились в соседней башне.
— Так что насчет привидений? — она непонимающе обернулась ко мне. — Вы спросили, боюсь ли я привидений.
— Ах, это! — Жанин довольно хихикнула. — Я спросила просто так, чтобы напугать тебя. И ты чуть не свалилась, значит напугалась!
Она рассмеялась гораздо громче, но, видя, что я не настроена веселиться вместе с ней, обижено умолкла. Я подумала, что зря настраиваю ее против себя, мне нужны будут в этом доме союзники. Поэтому доверительно сообщила:
— Если честно, то я очень испугалась. Страсть как боюсь всяких привидений и духов.
— Ну, во всех замках должно быть свое привидение и душещипательная история к нему, чтобы разбередить нервы, — немного смягчившись, ответила она снисходительным тоном. — Если ты так боишься, то тебе лучше не оставаться тут.
— А что, здесь тоже есть?
— Не совсем, чтобы есть… Иногда мы слышим странные звуки: то кто-то скулит и воет, да так надрывно и протяжно, будто волк, попавший в капкан; а миссис Гривз однажды слышала детский смех, а еще был плач. Сама я всего пару раз слышала. Сплю, как убитая, меня ни одно привидение не проймёт… Но я то знаю, кто здесь виновник! Ему нравится мучить и изводить нас. Даже сейчас, повзрослев, не оставил свои идиотские шуточки.
— Вы говорите о Дамьяне? Только зачем ему это надо?
— Уж я то знаю своего сына! — Жанни обернулась, и в свете лампы ее пухлое лицо показалось мне восковой маской с темными кругами вместо глазниц. — Хочет нас всех в могилу свести!… Мы пришли. Граф приказал приготовить здесь. Вон та, ближняя дверь, — комната Джессики; а дальше по коридору — моя. Дамьян и полковник Редлифф — ниже этажом. А Уолтеры в спальнях рядом с солярием. Эллен нужен свежий воздух…временами. На первом этаже — служебные помещения.
Жаннин распахнула дверь и, стоя в дверях, пропустила меня. Комната была очень уютной. Как и в любой спальне, здесь царила кровать, чуть сдвинутая к окну, под бархатным вишневым балдахином, обвязанным на резных столбиках желтыми перевитыми веревками с кисточками. В узком пространстве между ней и окном с синими тяжелыми занавесями, стоял туалетный столик. Сбоку от двери — комод с китайской вазой, часами и чугунными подсвечниками в форме ангелочков, держащих свечу. За ним выцветшая старая ширма, скрывающая встроенный в угол шкаф и единственный стул. В другом углу — растопленный камин. Стены снизу и до середины обшиты толстыми деревянными панелями, на полу темный с коротким ворсом ковер.
— Ужин в девять. Созывают гонгом. Это любимое занятие Джордана — бить в гонг. Бить приходиться по два раза, тут и в главном доме. Для него это священный ритуал, и он исполняет его с точностью до секунды. У него даже металл звенит как-то по-особенному торжественно. Пока его нет, этим будет заниматься миссис Гривз… Я могу тебя проводить — в первый день я заблудилась. Но если хочешь найти дорогу сама, просто спускаешься по лестнице и выходишь в малый холл. Сбоку увидишь дверцу, иди в нее. Там легко, не заблудишься!
Выпалив все это, она захлопнула дверь, и ее торопливые шаги раздались по коридору.
Ожидая свои вещи, я подошла к окну. Оно выходило как раз на ту сторону, где были оранжереи, но их полностью скрывали высокие крепостные стены. Зато прямо под окном вплотную друг к другу стояли домики работников. Передо мной раскинулась мозаика из серых, заросших мхом, черепичных крыш с частоколом высоких беленных дымоходов. Почти все крыши венчали черные замысловатые флюгера, и от их разнообразия у меня запестрило в глазах: плоские петухи с разлапистыми хвостами, изогнутые черные коты с вздыбленной шерстью, лохматые ведьмы в остроконечных шляпах, оседлавшие длиннохвостые метлы, резвящиеся на волнах русалки и огнедышащие драконы. Пока я изучала их, солнце подкатило к горизонту и, соприкоснувшись с зеленым лугом, затопило все вокруг розовым светом, отчего и черепица, и дымоходы, и металлические фигурки, и увитые дикими розами изгороди меж домов обрели вдруг в неровной закатной дымке трепещущие очертания, став похожими на хрупкий волшебный мираж. Я любовалась и чувствовала, как меня наполняет глубокая радость.
Стук в дверь вернул меня к реальности.
— Войдите, — крикнула я звенящим голосом. Смутившись переполнявших меня чувств, я прокашлялась и сделала серьезное лицо. Мне не хотелось, чтобы слуги считали меня легкомысленной. Дверь отворилась, и в комнату заглянуло настороженное личико с рыжими давно нечесаными патлами. Огромные глаза с испугом уставились на меня, а прямо на кончике носа среди крапинок веснушек примостилась уже подсохшая, но довольно внушительная капля малинового варенья. Над верхней губой и на щеках краснели сладкие разводы, как раз такие, какие оставляет круглое отверстие горшочка. Мальчишку, видно, только что оторвали от увлекательного занятия уплетания варенья, и он был настолько раздосадован этим, что даже не потрудился вымыть лицо. Улыбаясь во весь рот, я снова пригласила его.
Какое-то мгновение он еще прятался за дверью, но потом решился и, широко распахнув ее, повернулся ко мне спиной и, пятясь, стал волоком втаскивать мой сундук. 'А покрупнее никого не нашлось!' — сердито подумала я, и подошла, чтобы помочь. Но паренек убрал мою руку и со словами 'я сам' доволок его до кровати. Там он остановился, пыхтя и раздувая щеки. Ростом он был чуть выше самого сундука, и я поразилась, как он мог протащить его по крутым лестницам. И хотя для взрослого человека сундук был не тяжел, для ребенка он был просто неподъемным!
— Все, леди? — выдавил он тоненьким голоском. Мальчик больше не выглядел испуганным, хотя все еще смотрел настороженно. Я вынула кошель и достала монетку. Мальчишеские глаза загорелись, но он остался недвижим, засунув руки в широкие карманы завернутых до колена штанин. Я протянула ему пенни, с достоинством взяв ее, он прищурил левый глаз, осмотрел монетку, затем натер ее до блеска длинным рукавом и только после убрал в карман. Но уходить не собирался. Я раскрыла сундук и начала раскладывать вещи. Мальчик внимательно следил за мной.
— Ты здесь живешь? — спросила я. Он махнул в сторону окна. Где-то в домах, поняла я. — Ты всегда таскаешь багаж? Сундук слишком тяжел для тебя.
— Нет, леди. Нам нельзя заходить на хозяйскую сторону. Я больше по конюшне… — мальчик гордо выпятил грудь, отчего я сделала вывод, что его помощь на конюшне просто неоценима. — А вещи и там всякие мелочи это на Эдди. Только его нет. Он ускакал в Чейзмор по поручению мистера Клифера, так сказала миссис Гривз.
Мальчишка осмелел и стал топтаться вокруг меня, изучая содержимое сундука.
— Можешь называть меня мисс Сноу. Тебя как зовут?
— Леми Стоун. Когда я вырасту, я тоже буду работать в замке, вот увидите, леди!
— Я знаю Била и Грейс Стоунов. Они тебе случайно не родня?
— Ага! Дядька с теткой! А вот матушка говорит, что ребеночек тети Грейс будет мне братиком или сестренкой. Только я еще не решил точно, кого хочу — братика или сестренку. Наверное, все-таки братика, девчонка визжит больно.
