вернувшись из длительного путешествия по Востоку. Гамла стала городом, где Мастер составил величайшую систему модели мира, и записал её на пергамент. Его с нетерпением ждала мать, родные и сводные сёстры и братья. Его ждал Учитель Праведности Иоанн, ждали простые люди, верившие в пророчество о помазаннике на царство. А он ещё год сидел на самом севере страны, в далёком городе Гамале и писал Евангелие Мира.
— А что зелоты? — Спросил Антон. — Верно ли, их называют разбойниками?
— Вся Иудейская война была продолжением целого ряда войн, восстаний и мятежей за освобождение Иерусалима, во главе которых были зелоты. Потому-то их и называли власти разбойниками. Иисуса окружение было сплошь из зелотов. Они были и среди учеников, и тех, кто вместе с ним были распяты на крестах. Освобождённый Пилатом разбойник был тоже зелотом.
Но зелоты были вершиной айсберга, тогда как ессеи, властью тайной, держащей в своих руках рычаги управления разветвлённой религиозной сетью оппозиционных организаций. Они осуществляли тайный контроль и скрытое руководство. К ессеям принадлежал Иисус, его брат Йаков, Иоанн.
— Будущий Апостол Павел, — сказала Женька, а Дима вскрикнул:
— Ни в коем случае! Он не был ессеем. Он всего лишь прошел неполный курс обучения в их школе. Не более.
Среди корпуса текстов, именуемых свитками Мёртвого моря, есть свиток Толкования на Аввакума. В нём говорится о непростых отношениях, сложившихся между признанным лидером кумранской общины и бывшим её выпускником. Ессеи описывают историю убийства Учителя Праведности. А мы, историки, лишь раскрываем имена участников того конфликта. Под именем Учителя Праведности, скрывался первосвященник-оппозиционер Йаков. 'Недостойным священником» они называли Савла Тарсянина. Того самого Павла. Апостола. А назначенный Римом первосвященник Анания, в свитках называется 'чужаком'. А вы знаете почему?
— Нет, — сказала Женька.
— Потому что, он был единственным священником, не прошедшим духовной подготовки в Кумране. Это он поспешил назвать Йакова и его последователей, которые называли себя «Хранителями Завета», христианами, объявив их опасной сектой. На иврите эта комбинация понятней. Хранители Завета — звучит как «ноцрей га-Брит», сокращённое «ноцрим» — хранители — дало название христианам.
В промежутке между правлениями двух римских прокураторов, этот самый Анания обрёл реальную власть. Используя повод, когда Йаков находился в Храме, он спровоцировал скандал, приведший к настоящему сражению, в результате которого Йаков был сброшен с верха храмовой лестницы вниз головой. И проделано это было руками Савла.
— Что вы говорите?! — С ужасом выпалила Женька.
— То, о чем повествуют свитки Мёртвого моря.
— Не слушайте её, — перебил жену Антон. — Продолжайте. Прошу вас.
— Ну, тут вспыхнул всеобщий мятеж, но он был быстро подавлен. И тогда зелоты стали готовиться к серьёзному выступлению против римлян. Гамла была первым городом, вставшим на сторону повстанцев, когда Галилея ещё была неорганизованна. Эта крепость стала последней цитаделью зелотов, защищавших горстку ессеев.
Археолог, откопавший город в 1968 году, показал мне шесть совершенно уникальных монет, найденных в городе. Их чеканили в Гамле. На них написано «За освобождение Иерусалима». Все Иудейские войны, и та, о которой мы с вами говорили на развалинах Гамлы, были продолжением целого ряда освободительных войн, возглавляемых зелотами, и все они были «за освобождение Иерусалима». По сути, иудеи противостояли когортам детей Тьмы. Освободить Иерусалим для них означало — очистить осквернённые святыни, изгнать из Храма самозванцев, и вернуть Первосвященство ессеям, — Богом избранным из избранных для служения в Храме. И весь народ понимал, насколько это важно, ведь сила света, исходившая от Храма в период Шхины, или Божественного Присутствия, распространялась не только на иудеев, но и на весь белый свет, держа Тьму в пределах её границ. И повстанцы сражались с детьми Тьмы по всей стране, и гибли, и умирали счастливыми, и последними словами их было обещание вернуться в свободный Иерусалим — Город Мира и Света. И это было несоизмеримо больше, чем просто националистическая война, как было представлено с самого начала. Народ Израиля как никто осознавал, что за сила вторглась на их землю. Они называли их киттиями, чтобы лишний раз не поминать Тьмы.
****
Встреча учителя с учеником оказалась душевной. Они поужинали в ресторане пятизвёздочного отеля «Нирвана», и Дима оставил их, поздно ночью уехав в Иерусалим. Менаше и Эфраим ушли в номер спать, а Женька отпросилась на дискотеку. Предоставленные сами себе, Игорь Брониславович и Антон целый вечер говорили, говорили, говорили. А рано утром учитель уже постучал в двери номера молодожёнов.
— Ребята, я жду вас в кафе, напротив гостиницы! — сказал он через дверь, и услышал бодрый голос Антона:
— Игорь Брониславович, доброе утро! Через пятнадцать минут мы будем.
Через полчаса они сидели за столиком пустого кафе. Играла тихая музыка, и ранних посетителей никто не беспокоил. Только русская уборщица, услышав родную речь, подошла, чтобы спросить у Женьки: «Ну, как там, дома?»
Женька пожала плечами, не зная, что и сказать. Но её выручил бармен. Он позвал уборщицу, и занял её работой. Женька достала из кофра цифровой фотоаппарат «Фуджи», и сняла бармена, его бар и русскую уборщицу. Потом она переключилась на Антона, снимая мужа с учителем и без. Затем она сняла на видео фрагмент их беседы, а потом её внимание поглотил пейзаж берега. Она снимала сквозь прозрачные окна кафе-бара ландшафт, и не заметила, когда к столику подошёл бармен с тремя чашечками кофе и мороженым, заказанным Игорем Брониславовичем для неё.
— Женечка! — Окликнул её Игорь Брониславович, — ваше утреннее мороженое.
— И кофе! — подал голос Антон.
Женька вкрутила в камеру маленький штатив, прицелилась, и включила запись на видео, а сама с наслаждением принялась за мороженое с кофе.
— Видите ли, Антон, — говорил Игорь Брониславович, глядя в окно, за которым простиралось скованное солью море, — этот роман начался с моего личного открытия. На протяжении многих лет я изучал практики мистиков Индии, Мексики, Тибета, а теперь вот имею возможность изучать практики иудеев. В своих романах я доказывал, что техника может принадлежать какой-то из конфессий, но дана она для всего человечества, а посему, интернациональна и внерелигиозна. Доказательством тому послужили тексты Евангелия Мира от ессеев, о которых вы упомянули по телефону. В этих текстах, дорогой мой Антоша, вы обнаружите не просто ссылку Иисуса на технику Шивы, или технику, которую использовал Будда, и Пифагор. Этой технике был обучен Иисус. Он знал, как никто другой, что она, эта мистическая техника, работает. Он не просто указал пальцем на дверь, как Будда. Он широко распахнул её, и, стоял на пороге, за которым сиял свет. Иисус создал уникальнейший документ. Мистическая практика «Евангелия Мира» построена на техниках Книги Тайн, Науки о любви.
— Учитель, — вы говорите о Тантре? — Переспросил Антон, глядя на Женьку.
— Да, мой мальчик, я говорю о науке Тантра. Науке Любви, которую проповедовал Иисус. Техникам Шивы сегодня свыше пяти тысяч лет. Две тысячи лет назад Иисус включает их в «Евангелие Мира», настоятельно требуя практиковать их, и включает в число четырнадцати медитационных состояний, отведенных для каждого дня недели, и каждой её ночи! Эти состояния описаны как «обращения» к ангелам. Причащения им, или, если хотите, 'превращения' в ангелов. — Улыбнулся писатель Женьке, а получилось, что прямо в камеру.
— И такое возможно?
— Возможно. Но лишь при посредстве мистических техник — Причащений. Порядок их записан ессеями со слов самого Иисуса. И вот послушайте, как это звучит: «Причащение Ангелу Воздуха,
Ему, кто несет ароматы
Полей, благоухающих сладко,
Весенних трав, напоённых дождём,
Раскрывающихся бутонов
