Она вытащила из-за пазухи сложенный вчетверо лист бумаги и с вызовом протянула его Могилевой.
Та недоверчиво развернула украденную улику:
«Пока мы везли его в операционную, умирающий все время повторял одно и то же, — свидетельствовал санитар. — Потому, несмотря на нервы и спешку, я частично запомнил его слова. «Слушай, Натали» — это обращение он повторял чаще всего и говорил совершенно четко.
Остальное, насколько я расслышал, звучало примерно так: «Если бы я знал, что последний, то не потратил бы без толку… Как ты поняла? Я любил, жизни хотел… А ты лгала, Натали. Ты скоро умрешь. Я расквитаюсь с тобой!»
Но насчет «расквитаюсь» — не уверен точно. Он сказал «стаюсь». Может, это было какое-то другое слово…»
— Конечно, другое, — возбужденно вскрикнула Оля. — Только наши идиоты-менты могли углядеть здесь какую-то растрату и угрозу. Умирая, Володя говорил, как сильно он любит меня, как хочет жить! — По ее щекам потекли кривые, длинные слезы.
Могилева выпучила глаза:
— Где ж вы тут любовь углядели? Это разборка!
— А как понять «Ты лгала мне»? — бесстрастно уточнила Карамазова.
— Не знаю… — Ольгино лицо затряслось от спазмов, сдерживаемого воя. — Переврал. Недослышал… Я не лгала ему… Никогда. Я знаю все и без их бумажки. Володя снится мне каждую ночь. Неделю он приходит ко мне и просит: «Не бросай меня, не бросай, не бросай… Я же любил тебя». Я перестала спать. Я все время слышу его голос. «Я не расстанусь с тобой!» — вот что он пообещал, умирая. Там был не «стаюсь», а «станусь». А про «расквитаюсь» мент сам придумал. Улики подтасовывал, чтобы убийство на меня взвалить. Только мне один черт. Я все равно умру! Я только когда он умер поняла, как сильно любила его! Как сильно я могла бы его полюбить!
— Да при чем тут вы? — взвыла Могилева. — Вы же — Оля! А он обращался к Натали. И говорил он совсем другое. Ваш санитар все напутал!
— Да он и знал-то вас только благодаря мне! — хрипло заорала Ольга. — Он попсу не слушал! А Натали — мой сценический псевдоним. Володя всегда меня так называл.
— Все косишь, все под копирку! — недоброжелательно сцепила зубы звезда.
— Да меня знаешь как публика принимает? Тебе такое давно не снилось! Тебя уже и по телевизору не показывают!
Ведьма хладнокровно закурила, отстраненно наблюдая за жанровой сценой из серии «Таланты и поклонники».
Вот она, загадочная связь, соединяющая двух девушек словно смежные сосуды:
Молясь Богу, мы принимаем от него силу, — но только он способен напитать ею всех нас!
Фанатично молясь звезде, мы, сами того не зная, тянем из нее жизнь, тащим себе ее судьбу…
Ибо желание поклонника быть во всем как его кумир — не что иное, как желание занять его место на пьедестале!
Для этого не нужно быть рядом. В старину ведьмы воровали молоко, вонзая нож в стену своего дома. И, капля за каплей, молочная сладость из вымени соседской коровы перетекала по ручке ножа в подставленное ведро. Капля за каплей энергия певицы перетекала в девушку, окрестившую себя ее именем. Одна все глубже забивалась в нору депрессии, оставив мародерам свое место на сцене. Вторая была на взлете, намереваясь, заняв его, стать второй Могилевой.
Но уже завтра она осознала б, что хочет быть не второй, а единственной!
Все сталось бы именно так, если б между двумя «Королевами» не легла карта «Смерть».
Смерть мужчины, удивительным образом сыгравшая роковую роль в жизни обеих, полностью изменила расположение сил, возродив одну и подмяв под собой другую.
Почему?
Ответ был где-то близко, совсем рядом…
— Вернемся к делу! — уверенно встряла ведьма, пододвигая звезде блокнот. — Наташа, ты можешь написать на бумажке то, что напророчил тебе Владимир? Возможно, истина, как обычно, таится строго посередине…
Бросая на Олю угрюмые взгляды, Могилева склонилась над столом. Оля обреченно заплакала — внезапная стычка окончательно лишила ее сил.
— Что бы он ни сказал, мое решение не измениться. Его все равно не воскресишь. Все кончено… И даже не страшно… Просто невыносимо тяжело… жить.
— На, — подчеркнуто не замечая скулежа соперницы, Наташа сунула Иванне исчерканный листок. В глубине души ее размывало предательское сострадание к несчастной, запутавшейся поклоннице, которую гады-менты доконали явно сфальсифицированной бумагой.
Слушай, Натали. Если бы я знал, что последний, то не потратил бы без толку… Как ты поняла? Я любил, жизни хотел… А ты лгала, Натали. Ты скоро умрешь. Я….таюсь с тобой! —
— зачла Карамазова.
— Вот что запомнил из слов Владимира санитар. Наташа же услышала несколько другое:
Слушай, Натали, что это твой последний год. Не потрать его впустую, дешевкой, как я. Ведь любит нежно тебя. Любит больше жизни. Хотел женой. Ты, не лги, прошу, умирая, Натали. Ты скоро умрешь. Я с тобой.
— Ничего не понимаю… — проныла Оля. — Что это значит?
— Это значит, — объяснила Могилева, — что умирающий предсказал мне: я проживу только год! И предупреждал, чтобы я не потратила его зря. Он говорил о моих отношениях с Олегом. И был прав. Из-за бесконечных придирок я уже перестала замечать, как нежно он меня любит, как предан мне. Просто я… я чересчур требовательна к людям. И еще я боялась, что замужество уничтожит мою карьеру. Я лгала себе самой! Делала вид, будто все мои проблемы — лишь череда злокачественных неприятностей, сидела пнем, сложа руки… А он сказал голую правду — прямо в лицо! Залепил ее, как пощечину!..
— Но откуда Володя мог знать все это? — поразилась Оля.
— Возможно, умирающие, — высказала еретическую для себя мысль певица, — уже стоят одной ногой в потустороннем мире, где знают про нас все!
— Ничего не понимаю! — не унималась Ольга. — Он сказал либо то, либо другое, либо то и другое… Кого же из нас он имел в виду?
— Сейчас мы это выясним, — оптимистично пообещала Карамазова.
Деловито поправив черную шапочку у себя на голове, она разложила перед собой записи Могилевой и свидетельские показания санитара и вооружилась ручкой и чистым листом.
— Итак, оба послания оканчиваются словами «Ты скоро умрешь. Я… с тобой» и начинаются с обращения «Слушай, Натали». Это пока единственное, что не вызывает у нас сомнений…
— И совершенно ничего не проясняет, — иронично хмыкнула Могилева. — Потому что так зовут нас обеих и, похоже, обе мы честно собрались умирать.
Оля поджала запекшиеся губы — шутка показалась ей неуместной.
— Дальше, — продолжала ведьма, — идут две фразы. Во многом идентичные:
Если бы я знал, что последний… то не потратил бы без толку…»
и
…что это твой последний год. Не потрать его впустую, дешевкой»
— Сложим их, — предложила Иванна. И, настрочив первое предложение в своем блокноте, прочла:
Если бы я знал, что это твой последний год,
то не потратил (не потрать)
бы его впустую, без толку (дешевкой)
— Ведь, — незамедлительно разъяснила она, — умирающий говорил с большими паузами, иногда еле слышно. Так что, скорее всего, некоторые слова и Наташа, и санитар попросту не расслышали, а иные угадывали только по созвучию. Как, например, «без толку» и «дешевкой». Но в данном случае это вряд ли имеет значение, поскольку смысл примерно одинаковый. Верно?
