бы их самих не взболтали, как хороший коктейль в респектабельном клейденском клубе.
Где-то сзади вновь заговорил пулемет, но слишком далеко, чтобы чем-то навредить подпрыгивающему как огромная стальная лягушка джипу. С деревьев сорвало кору, сбило несколько листьев — и все. Погоня продолжалась.
Внезапно лес кончился. Колеса с грохотом провалились в небольшой овражек, чуть не разбилась измученная подвеска, но вроде обошлось. Автомобиль легко выскочил из ямы и понесся дальше, теперь уже куда ровнее и легче. Выхлопные трубы изрыгали клубы вонючего дыма, шипованные колеса поднимали столб пыли, стремительно красневшие в лучах восходящего солнца. Марко уверенной рукой вел машину к голубой ленте Одера, лениво текшего среди низин и невысоких холмов. Кое-где повороты реки образовывали болотистые заросли рогоза и осоки, представляя прекрасное убежище огромным, но безвредным лягушкам-мутантам.
Автомобиль обходил развалины Легницы и форт по широкой дуге, и крепость казалась с такого расстояния игрушечной, словно ненастоящей. Там же, но чуть ближе вставало два пылевых столба, багрово-красных, как испаряющаяся кровь. Веллер отыскал в сумке подзорную трубу, взглянув в ту сторону. Два санмарианских броневика — предельный максимум того, что мог послать в погоню капитан Аларис. И его можно было понять. Стоит все-таки беглецам пусть самым неведомым образом добраться до более- менее освоенных краев Теократии, и ему придется по-быстрому сматывать удочки и бежать на запад. Никто бы тогда не мог дать за его душу и ломаного гроша — Святой Престол предателей не прощает.
Кашлянул вражеский пулемет. Но еще слишком далеко, чтобы принести ощутимый вред: пули прошли слишком высоко и выбили фонтаны каменной крошки и пыли из полуразвалившегося дома, докончив его затянувшуюся агонию. Покрытые мхом и плесенью стены треснули и рухнули, превращаясь в гору щебня и строительного мусора. Над ней еще долго висело облако каменной пыли, пока легкий утренний ветерок не развеял его по просторам бывшей Польши.
— Уйдем? — Веллер вопросительно посмотрел на Марко. Тот неопределенно махнул головой. — Брат Войцех, на пулемет. Будем отбиваться.
Монах кивнул и полез наверх, остались видны лишь его ноги в простых кожаных ботинках на тонкой подошве. Веллер с подозрением скривился — на таких долго не постранствуешь. У него самого были крепкие сапоги на толстой рифленой подошве с небольшими стальными шипами.
С крыши ударила очередь, но опять безрезультатно — далеко. Хотя один броневик неуверенно вильнул в сторону, чуть отстал, но снова набрал скорость и продолжал нестись наперерез автомобилю, отбитому у Колесничих, чуть позади другого броневика.
— Несколько минут — и они нас догонят! Ха-ха! — Войцех опять дал очередь, стрельнули в ответ.
— Я думаю. — Марко побагровел от напряжения и наклонился вперед, словно стараясь прижать руль к груди. — Я думаю, черт побери! Прости Господи!
Внезапно его лицо осветилось вспышкой озарения. Он тыкнул пальцем в амбразуру.
— Что ты видишь, брат Вестер? Нет, там, справа от реки.
— Какая-то роща, ну и что? — Веллер пожал плечами.
— Ха-ха, не просто роща! — В этот момент Марко казался безумно похож на своего брата, хотя разница в возрасте была года два, не меньше. Но ни Веллер, ни Марко не могли точно назвать свой возраст — издержки нового мира и не самых благоприятных внешних обстоятельств, что поделать. — Это заросли паучьих тополей.
— Чтобы ты не придумал, братец, я это официально не одобряю!
— Ты не одобряешь, но я же за рулем.
— Весомо! Тогда делай, что задумал.
Марко кивнул и сильнее вжал педаль газа в пол, хотя раньше казалось, что это сделать уже невозможно. Бешено завертелся руль, и автомобиль на полном ходу повернулся. Взрыл протекторами мягкую землю и растрескавшийся асфальт и погнал дальше. Преследователи не обратили внимания на маневры беглеца, а лишь обрадовались — они еще быстрее его нагоняли, сближаясь на расстояние эффективной стрельбы. Застучали башенные пулеметы. Тяжелые болванки пуль ударили в бортовую броню, практически ласково, как плечо друга, толкнули автомобиль.
Эта ласковость едва не погубила всех: руль как живой рванулся из рук, и только ценой нечеловеческих усилий Марко удалось удержать его в руках. Пули оставили в броне глубокие выемки, словно от удара кулаком, только очень большим и твердым. Еще парочка таких попаданий, и броня не выдержит. Веллер дернул Войцеха за штанину:
— Цель по колесам, ради бога, по колесам!
— Понял! — прокричал сквозь рев мотора странствующий монах и зажал гашетку. Пули с твердым стальным сердечником в мягкой свинцовой оболочке — и где только Колесничие такие отыскали, видимо, разграбили забытое довоенное хранилище — в ошметки разорвали протекторы впереди идущего броневика. Тот зарыскал бронированным носом по дороге, подскочил на кочке и перевернулся в воздухе, приземлился на крышу. Смял башенку с пулеметом и застыл, бесполезно вертя колесами в воздухе.
Войцех не сдержал победный крик, смутился, и уже потом быстро зашептал:
— Благодарю тебя, пресвятой Герман! Обещаю, как только мы прибудем на место, десять «Славлю» и двадцать «Во имя твое торжествую»?
Но стоило ему взглянуть налево, как он чуть не рухнул в душную тесноту кабины. Заглянул вниз и крикнул:
— Братья, вы что делаете? Там же тополя!
Веллер обнадеживающе улыбнулся, похлопал Войцеха по плечу.
— Брат Мартин что-то придумал, правда, я не совсем понимаю что. Вернее, совсем не понимаю, ха- ха!
Войцех все-таки не сдержался и грязно выругался, правда, затем страстно зашептал извинения за произнесенные богохульства.
— Брат Войцех! — Марко продолжал вести машину, внимательно следя за дорогой. — Быстро к пулемету — очередь по тополям.
— Тебя что, брат Мартин, Господь совсем разума решил — они же выпустят пух.
— Я знаю, идиот! — гаркнул Марко, на мгновение перекрывая рев двигателя. — Это нам и надо. Быстро! К пулемету, иначе нам конец!
— Хорошо-хорошо! — недовольно буркнул Войцех и снова выбрался на крышу, в условиях постоянной тряски каким-то чудом перезарядил оружие, навел на рощу. — Ну, с Богом!
Протяжная, завывающая очередь прочертила в седых зарослях линию и удовлетворенно затихла, исчерпав запас своих свинцовых аргументов.
То были старые, матерые тополи, разметавшие огромные кривые ветви на многие метры вокруг. Они сцеплялись ими в одну единую черную паутину, да так, что даже некий Гордий, связавший знаменитый узел, тихо заплакал бы от зависти. Деревья были настолько стары, что пух вместо того, чтобы разлетаться в поисках жертв, частенько прорастал сквозь них, образуя белую со светло-желтоватым оттенком поросль, сквозь которую уже с трудом пробивались зеленые листья. Шипы, покрывавшие ветви и стволы были длинные и кривые, словно настоящие колья, способные пробить человека насквозь. Огромные, не меньше кулака семенные коробочки уже дожидались в нетерпении сезона созревания, что длился в течение целого года за исключением одного осеннего месяца. В остальное время пух изрыгался постоянными потоками, превращая окружающую местность в смертельно опасную зону. Гниль, порожденная чудовищным оружием Древних, на славу исковеркало прежде совершенно безвредное дерево.
Веер пуль, злобно жужжа, разорвал густую пелену переплетенных ветвей, незваным гостем ворвался в спальню спящего чудовища. Деревья словно застонали, закряхтели, будто мифический исполин перевернулся, уставился злыми спросонья глазами. Ударил.
Это было похоже на взрыв, только бесшумной и даже какой-то мирный. Просто в одно мгновение тополя скрылись за белым шевелящимся облаком. Смертоносные клубы на мгновение в нерешительности застыли, но в следующую же секунду, разделившись на два широких рукава, с поразительной быстротой кинулись в нападение.
— Господи защити! Пресвятой Герман, помоги мне и моим братьям по вере, не дай… — Войцех так и
