белые, хоть зеленые.
А еще гномы просто обожают торговаться! Искуснейшие кузнецы, бронники и ювелиры они достигли небывалых высот в торговле. «Ты торгуешься, как гном» — вот лучшая похвала для любого торговца. Горный народ придумал немало хитрых приемов, как лучше продавать свой товар или свои услуги. И один из таких способов я решил взять на вооружение — так называемые самохвальные листки.
— Смотрите! — я достал из коробки то, что мастер принял за страницу книги, и протянул ему.
— Смотрю, — ничего не понимая, отозвался он и вслух прочитал, — «Опытный вредитель качественно и недорого испортит жизнь вашим конкурентам, врагам или завистникам. Приемлемые цены, индивидуальный подход к каждому клиенту. Обращаться по адресу…»
— Теперь понимаете? Я — вредитель, и оказываю… специфические услуги. Вот и хочу, чтобы обо мне узнало как можно больше людей. Вот у вас, например, есть конкуренты?
— У меня лучшая мастерская в городе! — гордо выпятил грудь тот.
— Значит, полно завистников. А я могу устроить им такую веселую жизнь, что они надолго о вас позабудут. В общем, если вы или кто-то из ваших знакомых надумает обратиться к вредителю, чтобы решить какие-то проблемы, или создать их другим — вы знаете, где меня искать. Эту бумажку можете оставить себе. И возьмите еще, раздадите своим знакомым…
В дверь постучали, и комнату вошел переплетчик. Мастер-резчик, который превращал деревянные досочки или куски кожи в произведения искусства, называемые книжной обложкой. Я забрал у него резную вывеску и бутыль с клейкой массой, которая, по словам переплетчика, не боялась ни воды, ни ветра, да еще и крыс отпугивала. Поблагодарив обоих умельцев звонкой монетой, я забрал заказ и отправился назад, к своему будущему дому.
По пути я с десяток раз останавливался у какой-нибудь приметной стены, где гуляет побольше народу, или возле удобной скамеечки под фонарем, под которым так удобно отдыхать или назначать свидания. И всюду оставлял квадратные листки бумаги, с отпечатанным на них посланием и своим адресом, старательно намазывая их клеем и налепливая на самые видные места. На мосту, под которым лениво журчала речушка со странным названием Мрая, оставил даже по две штуки на каждой из сторон. Хорошее место! Народ здесь часто топится, почем зря, может, кто и усмотрит в моем послании решение своих проблем. Надо будет еще на площадь Веселых Висельников сходить, и там напротив тюремных окошек «самохвалов» развешать. Бывших сидельцев очень любят ведьмы и наемные убийцы: побывавшие не по своей вине в застенках люди и нелюди становятся на удивление мстительными, изобретательными и щедрыми.
Вернулся домой я уже ближе к вечеру. На пороге меня дожидался кузнец и прачка, которые, судя по их неторопливой беседе, уже успели познакомиться. Даже с улицы было заметно, как изменился дом, побывав в заботливых руках. Нет, конечно, не тот случай, чтобы его прямо не узнать, но на крыльце больше не было мусора, вымытые окна в новых рамах не встречали меня мохнатыми зарослями паутины, и даже с крыши каким-то невероятным образом были убраны плантации мха! Не иначе, как нанятая мною прачка привлекла для этого грубую мужскую или скелетную силу!
Да-да, наш славный мастер-кузнец, продавший посмертно свою душу и талант, оказался скелетом. Не из тех тщедушных безмозглых костяков, которых армиями штампуют студиозы с Кафедры Смерти, а самый настоящий представитель высшей нежити.
Оно и понятно. В отличие от вурдалака или зомби, такой мертвяк не испытывает ограничений хоть и мертвой, но все же плоти: попробуй-ка покажи свое кузнечное мастерство, если мышцы твои одеревенели, а в разлагающемся мозгу копошатся личинки! А существование высшего скелета поддерживает магия. Она же придает силу и ловкость его рукам (понятное дело, раз уж нет у него ни мышц, ни сухожилий), сохраняет разум и память. Похоже, кто-то очень и очень постарался, чтобы искусник и после смерти продолжал творить.
Слыхали такое выражение: «широкая кость»? Так вот, а я увидел, что оно означает! Потому что скелет кузнеца, это вам не суповой набор, который обычно поднимают маги-недоучки с могил обывателей. Такой косточкой можно было и стаю костяных гончих накормить до отвала… и не один раз. На две головы выше меня, и в пару плечей — шире, он выглядел более чем внушительно. Наверное, для того, чтобы убрать мох с крыши, кузнецу понадобилось просто пару раз встряхнуть дом.
— Принимай работу, парень, — прогудел он, когда я поднялся на крыльцо.
Подари мне инквизитор шипастый воротник и кривые сапоги! Я, конечно, не особо разбирался во всех этих делах, но одного взгляда хватило, чтобы понять — мастер свое дело знал, и соорудил на моей двери настоящий шедевр. Да чтоб я еще раз послушался мохнатого, воняющего мылом и дубовыми листьями банника?! Это сколько ж теперь мне лет придется этому кузнецу угли подносить, чтобы за замок расплатиться? А тот тем временем нахваливал свое произведение. Впрочем, не нахваливал, его работа в этом не нуждалась. Он сдержанно и деловито перечислял свойства замка.
И с его слов выходило, что проще было разобрать дом вокруг двери, чем вскрыть ее или даже выбить. Любые отмычки и дубликаты ключей замок ломал или плавил, его не брала ни магия, ни железо, зато хозяину — то есть мне — достаточно было просто коснуться… В общем, по моим оценками сам дом и все его содержимое столько не стоили, и я уже начал было наговаривать куриную слепоту, чтобы бросить ее в кузнеца, да сбежать под шумок. Даже и забыл о том, что на нежить этот наговор не действует. И тут мне резануло слух одно слово…
— …знатный подарок, — прогудел кузнец.
— Подарок? — опешил я.
— Нравится? — невидимый Йорхш ткнул меня кулачком в бок.
— Как это понимать?
— Я попросил мастера по старой дружбе сделать для тебя что-то действительно достойное. Можешь считать это моим подарком.
— Никто так славно не парил мои кости, как этот малыш! — кивнул скелет, который, похоже, тоже слышал и даже видел духа, — К тому же, за мною должок. Ну, бывай, вредитель. Желаю тебе удачи в твоих начинаниях. Надеюсь, что ты еще не раз заглянешь ко мне.
— С-спасибо, — выдавил из себя я, — Вы тоже обращайтесь, если вдруг что. Кстати! — сунув руку за пазуху, вытащил несколько самохвальных листков и протянул их кузнецу, — Если вдруг у кого из ваших знакомых или заказчиков появится нужда в хорошем вредителе, всегда буду рад помочь.
— «…испортит жизнь вашим конкурентам, врагам или завистникам», — прочел он и ухмыльнулся, — Хорошо, сберегу твои писульки, авось кому и пригодятся.
Он ушел, а я все еще не мог придти в себя. Мало того, что на двери у меня теперь стоял замок, которому впору запирать королевскую сокровищницу, за который я и ломанного медяка не отдал, так еще и мои листки будут лежать у одного из лучших кузнецов Тенеграда! Ай да Йорхш, ай да банный дух! Вот услужил, так услужил…
— Эй, банник, а с чего вдруг такая щедрость? — на радостях «ведьмин глаз» я наговорил даже без крови, и пристально уставился на духа.
— Понравился ты мне, — скромно опустил тот глаза, — Решил помочь на прощание, чем могу.
— Погоди-ка… А почему мы должны прощаться?
— Уговор у нас какой был? Я тебе помогу с работой, а ты меня подселишь на новое место. Свое дело у тебя теперь есть, а мой срок уже выдходит. Не могу я больше гулять вольным вороном. Собственно, мы с тобой и встретились у гадалки, потому что я хотел узнать у нее, сколько мне осталось. Ты сдержишь свое слово, человек, поможешь Йорхшу?
Банник взмахнул рукой, и за ней словно потянулся едва видимый шлейф пыли. Я присмотрелся. Пугать меня инквизитором! Рука его была полупрозрачной, и еще сквозь нее проступали камни мостовой. И как я мог забыть?
Дух места, который этого самого места по каким-то причинам лишился, теряет не только свою магию, но и свои жизненные силы, которые утекают, словно вода в песок, пока не останется от духа… Да ничего от него и не останется, если только он не отыщет себе новый дом и того, кто сможет его к новому месту обитания привязать. Одни выдерживают всего пару месяцев, а иные и годами могут скитаться вокруг своего бывшего пристанища, будучи не в силах далеко отойти. Место своего духа держит, даже если уже не является его домом.
