Уильям Мак Нил
В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI–XX веках
Большая история
Эта книга написана настолько прозрачным языком — который стоило немалого труда сохранить при переводе на русский — что фундаментальное исследование Уильяма Мак-Нила запросто можно счесть за популярный бестселлер. Тем более, что речь здесь идет об одном из архетипических предметов коммерческой книжной популяризации — истории изобретения всевозможных «чисто мужских» смертоносных железок вроде арбалетов, мушкетов, алебард, пушек, митральез, торпед и прочих порою завиральных «свинтопрульных агрегатов». В сущности, все так и есть. Эта книга, среди прочих ее достойных качеств, еще и бестселлер, который вот уже более двадцати пяти лет с момента первой публикации остается в списке наиболее продаваемых книг солидного Издательства Чикагского университета. Интеллектуальными бестселлерами становились и предшествующие труды профессора Мак- Нила: лаконично, хотя жутковато озаглавленная монография «Чума и народы», либо остающийся в печати уже пятое десятилетие классический фолиант «Восхождение Запада», который сразу после публикации к изумлению академических редакторов и самого автора попал в список десяти наиболее популярных рождественских подарков праздничного сезона 1963 г.{1}
Дело, конечно, в том, что Мак-Нил никогда не бывает скучным, менторски назидательным или непролазно теоретичным. В то же время его книги оставляют у читателя (испытайте на себе) ощущение трезвого прояснения. Стиль изложения неброский, но безукоризненно добротный и элегантный, как шотландский твид. Рассуждения Мак-Нила целиком построены на англосаксонском здравом смысле и незаурядной эрудиции, молчаливо чурающихся континентального теоретизирования и философичности. Предмет же исследований неизменно грандиозен — будь то многовековое противостояние аграрных цивилизаций и степных кочевников, всемирная сеть торговли венецианских купцов, неожиданно нелинейная логика гонки вооружений, либо нарастающие с Бронзового века волны интеграции мира в единую систему, что мы по сегодняшней моде назвали бы глобализациями, а классически образованный Мак-Нил предпочитает говорить о периодах «соединения Ойкумены».
Сегодня, с осознанием роли экологии, большинство профессиональных историков склонно считать главным достижением Уильяма Мак-Нила ту самую «Чуму и народы». В этой книге было систематически и документально продемонстрировано, что эпидемии, известиями о которых полны средневековые хроники всего мира, не были случайными превратностями природы. Однако дотоле «глад и мор» упоминались историками как явления фоновые, трагические ноты в драматическом повествовании о деяниях великих личностей политики и культуры прошлого. Мак-Нил показал, что само возникновение и развитие ранее неведомых эпидемических заболеваний было структурной составляющей истории человеческой цивилизации, точнее, обратной стороной урбанизации, или попросту говоря городской скученности. Наряду с нарастающей концентрацией людских масс в городах, завоевательные походы и развитие дальней торговли — эти главные движители глобализаций древности и Средневековья — без ведома людей доставляли некогда сугубо местные, эндемические патогенные микробы в центры скопления населения. В результате возникала сложная циклическая динамика, своего рода гонка между приобретением доли иммунитета среди выжившего населения и все новыми видами эпидемических бактерий и вирусов. Судя по библейским источникам, которые с неожиданной стороны переинтерпретировал Мак-Нил, древнейшими эпидемическими заболеваниями были какие-то разновидности чумы и холеры, в позднеримском периоде и Средневековье возникает оспа. Первоначально крайне вирулентный и мучительно смертельный сифилис очевидно был занесен моряками Колумба из Америки. Но в ответ занесенные из Европы корь и ветрянка, как показал Мак-Нил, уничтожили от половины до 90 % индейцев — самый чудовищный геноцид в истории человечества, хотя испанские конкистадоры и не предполагали, какое оружие массового уничтожения они несли помимо мечей и аркебузов. В ответ на столь чудовищные и непонятные современникам людские потери среди обитателей Нового Света, европейцы стали завозить биологически стойких рабов из Африки. И так до самой смертоносной в истории эпидемии — гриппа «испанки», убившей в 1918 г. в несколько раз больше людей, чем Первая мировая война.
«Чума и народы» писалась в начале 1970-х гг., до выявления вируса СПИДа и последовавшей паники. Успехи антибиотиков и массовой вакцинации, как тогда многим казалось, сделали инфекционные эпидемии атавистическим пережитком и уделом лишь беднейших стран Третьего мира. Сегодня звучит курьезом, что в те годы два издателя подряд вернули уже весьма именитому Мак-Нилу его рукопись, сочтя предмет его нового исследования слишком непонятным, узкоисторическим и мрачноватым. Увы, оптимизм по поводу технического прогресса в очередной раз оказался преждевременным. В начале 1980-х гг. «Чума и народы» превратилась в одну из самых влиятельных книг по всемирной истории, а Уильям Мак-Нил был причислен к родоначальникам новейшего бурно развивающегося направления науки — экологической истории, стремящейся выявить непростой и крайне изменчивый характер взаимодействия человеческих сообществ с окружающей средой.
Сам Мак-Нил, впрочем, более скромно называет «Чуму и народы» развернутым примечанием к своему opus magnum «Восхождение Запада». В ходе работы над всемирной историей Мак-Нил постепенно осознавал, сколь фундаментальным фактором была демографическая динамика, в частности эпидемии, которые периодически выкашивали население. Воинский набор для самых известных походов древности, сбор налогов для поддержания великих империй, создание городов, храмов, дворцов — все это совершенно напрямую определялось тем, сколько людей проживало в той или иной стране и сколько ресурсов от них можно было получить. По словам Мак-Нила, «Стремление к мощи» представляет собой второе развернутое примечание к его версии всемирной истории. Если «Чума и народы» исследовала систематическое воздействие на человечество микропаразитических существ, бацилл и вирусов, то «Стремление к мощи» должно было высветить травмирующую и трансформирующую роль
Итак, желающие запросто могут читать «Стремление к мощи» как добротно сработанную историю военного дела и гонки вооружений. В то же время профессиональным специалистам, даже впервые знакомящимся с трудами Уильяма Мак-Нила, наверное, уже становится ясно, что это — англосаксонская аналогия всемирной истории более известного у нас французского историка Фернана Броделя.
У Броделя и Мак-Нила много совпадений в биографии и интеллектуальных интересах. Оба они выросли в маленьких старинных деревушках, на попечении своих бабушек и дедушек, которые продолжали фермерствовать, как и многие поколения их предков. Фернан Бродель родился в 1902 г. и вырос в Лотарингии. Мак-Нил родился в октябре 1917 г. и провел детство на острове Принца Эдварда у восточного побережья Канады, куда его ветвь клана Мак-Нилов переселилась из Шотландии в 1780 г. Оба историка вступали в профессиональную жизнь в межвоенный период, когда западные университеты еще оставались крохотными, элитарными и, заметим, скверно финансируемыми заведениями, где сохранялись интеллектуальные традиции и установки XIX века, а то и куда более ранней монастырской среды. Достаточно поглядеть на псевдоготическую архитектуру Университета Чикаго, где Уильям Мак-Нил провел более полувека в качестве студента и, после возвращения с войны, профессора всемирной истории. Отсюда и несколько старомодный, подчеркнуто элегантный стиль письма обоих историков (с поправкой, конечно, на национальную культуру) и их невероятная по современным меркам эрудиция. В наши узкоспециализированные времена приобретение такого кругозора чревато опасностью не защитить в срок диссертацию и, хуже того, не вписаться ни в одну из ниш на рынке научного труда.
И тем не менее такие историки, как Уильям Мак-Нил и Фернан Бродель, могли возникнуть только в XX веке. Дело даже не в том, что оба прошли через опыт Второй мировой войны{2} . Главное достижение и Броделя, и Мак-Нила в том, что они реализовали условия для научного прорыва в историографии, которые сложились только к 1950 гг. Вскоре после войны во всем мире начался
