Вообще, сейчас, если посмотреть на аэропорт с высоты птичьего полета — больше всего он был похож на цыганский табор. Рядом с этими контейнерами стояла техника, целая и сожженная, которую не успели вывезти, там же были паллеты с грузами*, доставленные воздухом ранее, потому что сегодня грузов не было. Тут же рыли окопы, выставляли дополнительные мешки с землей, организовали два пулеметных гнезда, перекрыв их сверху от ракет. Ракеты кстати, падали — но к вечеру обстрел стал намного слабее, вероятно запас ракет был исчерпан. Ночью притащат новые…
Вместе с офицерами, занимающимися обороной базы, определили периметр, который существующими силами можно спокойно оборонять. До вечера этот периметр выставили — бронетехникой, мешками с песком и бетонными блоками, которые здесь нашлись в достаточном количестве. Личный состав базы поделили на три смены, два дежурства в день по четыре часа каждое, одна смена спит, вторая бодрствует, третья дежурит. Бодрствующей смене вменили в обязанность заниматься возведением дополнительных укреплений и укреплять существующий периметр.
До вечера пятеро солдат, обороняющих базу, получили ранение, один — тяжелое. Двоих отправили в Джей-Бад, трое остались в периметре аэродрома.
В преддверие ночи, сержант решил попытаться наладить отношения с афганскими полицейскими — их на охране было больше, чем американцев раза в два, и если ночью муджики пойдут на штурм, а афганцы или просто бросят оружие, или того хуже — переметнутся на сторону талибов … будет плохо, в общем. Случаи перехода на сторону талибов уже были, не раз и не два, правда целыми дивизиями как при коммунистах не перебегали — но расстрелы сослуживцев и инструкторов с уходом на ту сторону были, о каждом из них трубили подпольные талибские листовки и газеты.
Сержант выделил среди афганцев того, кого он посчитал лидером — по крайней мере, к нему прислушивались другие полицейские, выделил момент, когда тот вышел покурить, подошел…
— Сержант Гэтуик. Джим — он широко улыбнулся и протянул руку, потому что именно так советовали делать специалисты из отдела PR. Да, был в американской морской пехоте теперь и такой отдел, чтоб его…
— Заболь, сэр — сказал афганец, английским он владел, хотя и с акцентом
— Брось, какой я тебе сэр… — с нарочитой веселостью сказал сержант — ты, наверное, старше званием, чем я. Меня зовут Джим, усек?
— В газетах пишут, что к американцам надо обращаться именно так.
— Брось. Пойди в нужник и используй там эту газету по назначению. Меня зовут Джим, парень, и никак иначе.
— Джим.
— Верно. Джим.
В газетах и в самом деле чего только не писали, и про многие вещи лучше было бы помолчать. Например, Интернэшнл Геральд Трибьюн, газета для путешествующих американцев, напечатала статью о том, как в Калифорнии один придурок публично сжег Коран — как только газета попала в Афганистан, это вызвало волну терактов**. Еще одна газета напечатала интервью с каким то иракцем, который жалел, что он такой маленький и некрасивый, что он мечтает выглядеть так же как американцы и сожалеет о том, что никогда этого не добьется — после этого началось обострение обстановки в Ираке***. Надо сказать, что у морских пехотинцев было хорошо развито чувство юмора — газеты с 'репортажами из горячих точек' читали по вечерам перед сном под дружное ржание, все знали, что журналистов здесь мало, а большая часть репортажей представляет из себя компиляцию официальных пресс-релизов министерства обороны и собственных безумных выдумок. Интернет на базе подключили, и сержант узнал, что за сегодняшний день в Афганистане погибло семнадцать человек — хотя только тут, на въезде на базу поджарились восемь, и пять — он точно знал что погибли в Джей-баде, это только те, про которых он точно знал. Оставалось четыре человека на весь остальной Эй-стан за день тяжелых боев, за налеты и теракты в Кабуле, за ожесточенные бои в кандагарской зеленке, за осажденные и отрезанные от своих блок-посты, подвергающиеся постоянным обстрелам. Прошла и информация о том, что 'по причине технических неполадок' на границе рухнул истребитель-бомбардировщик, в отношении одного из пилотов было написано 'ранен', в отношении другого — MIA, missing in action.
Пропал без вести…
— Заболь, как насчет того, чтобы разжечь костер и поджарить немного мяса? Как ты думаешь, мы можем достать мяса в этой чертовой стране?
— Вообще то можем. Но только не в периметре. В городе я найду мясо.
— Лавки закрыты.
— Они откроются, сэр, если хорошо попросить.
— Джим.
— Джим, сэр… Простите, мне так привычнее.
У Гэтуика возникло такое впечатление, что этот афганец, как и все здесь — с двойным дном. Подобострастное 'сэр' — и кинжал за спиной.
— О'кей, как хочешь. Сейчас я найду машину.
Сержант подошел к офицеру, командующему обороной базы по фамилии Стефенс.
— Сэр, я бы хотел взять одну из своих машин и выехать в город. Вместе со мной будет один из афганских полицейских.
Стефенс посмотрел на него, как на сумасшедшего.
— Для чего? В городе стреляют, по дороге тоже.
— Мне нужно купить мяса, сэр.
— Мяса, сержант?!
— Да, сэр, мяса. Старого доброго мяса, чтобы пожарить старый добрый гриль. Мне не нравится, сэр, что афганцев в два раза больше нас, и на них, по сути, держится оборона стратегически важной точки. Если муджики пойдут на приступ ночью — может получиться все что угодно, сэр. Я думаю, этот афганец авторитет среди своих и хочу прощупать, чем он дышит. К тому же одно дело — просто предать американца, и совсем другое — предать американца, с которым ты преломил хлеб. Это разные вещи, понимаете, сэр?
— Вы специалист по контактам с местными?
— Нет, сэр. Просто я тут давно и кое-что понял. Ответственность за возможные последствия я беру на себя.
Офицер пожал плечами
— Сколько времени вам понадобится?
— Час… может, полтора. Спасибо, сэр.
— Не за что, сержант. Делайте, как считаете правильным****.
Выехали на пикапе, сержант взял с собой еще и тот Bravo-AKM, который взял себе Амойо — на всякий случай. Пикап с пулеметом, три автомата и гранаты — все это для того, чтобы преодолеть путь до города длиной меньше чем миля.
— Где ты родился, Заболь? — спросил сержант, когда грузная туша бронетранспортера откатилась в сторону, освобождая выезд.
— В Пактии, сэр.
— А я в Техасе. Пактия — это южнее?
— Да, сэр. Южнее нас, отсюда сотня километров до моего дома.
— А мне до моего дома лететь больше двенадцати часов, Заболь — сказал сержант, выруливая на шоссе — только представь, полдня в самолете.
— Зачем же тогда вы воюете здесь?
Заболь по виду был опытным воином — проверил, как открывается заднее стекло, оно как форточка сдвигалось в сторону, и можно было пролезть к пулемету, потом опустил до половины окно, и положил на него автомат так, чтобы в случае чего — быстро начать стрелять.
— Мы хотели вам помочь, Заболь. Разве мы не помогли вам?
— Помогли, сэр, только толку от этой помощи — мало.
— Почему мало?
