— Потому что вы слабые. Вы пытаетесь убедить врагов — а их надо убивать. Если бы вы прошли дальше и убили всех врагов — вас бы стали уважать.
— Дальше — это куда?
— В Пакистан. В приграничье, сэр, где вас ненавидят и где водятся ваши враги.
Сержант уже пожалел, что начал этот разговор. К тому же — темнело, и он не видел отчетливо дорогу перед собой. Если кто-то успел подложить фугас на дорогу — от них потом не найдут даже, что положить в гроб. Гэтуик ощущал себя голым — он привык ездить на Мастиффе, а тут — обычный, небронированный даже пикап.
— А ты почему воюешь?
— Это просто работа, сэр. Должен же я как то обеспечивать свою семью.
— Сколько у тебя?
— Семнадцать человек.
Сержант чуть не выпустил руль из рук
— Сколько?!
— Семнадцать человек, сэр. У нас семья считается не так, как у вас. У нас в семью входят все живые родственники, какие у тебя есть, понимаете? Семнадцать человек — это мало, это очень маленькая семья.
— Какая же большая?
— У одного из солдат в моем отделении семья шестьдесят семь человек, но это редкость. Слишком много афганцев погибает, и семьи становятся меньше.
— Так ты в полиции только из-за денег?
— Наверное, да, сэр.
— А как же страна?
— Страна? — пожал плечами Заболь — а что такое страна, сэр? У нас за последние пятьдесят лет сменилось шесть стран*****, а я знал три из них. У нас нет страны, сэр.
Сержант Гэтуик, гражданин Соединенных штатов Америки и унтер-офицер армии США просто не мог себе представить, ради чего нужно за пятьдесят лет шесть раз менять государственное устройство страны. И что останется от страны в итоге.
— Но разве ты не давал клятву, когда вступал в полицию?
— Давал, сэр. И другие давали. Много кто давал клятвы, самые разные. И — где они все теперь…
