Скоро сказка сказывается, а дело делается еще скорее. Опустив блестящие алюминиевые сходни, взрывотехники скатили на землю небольшой, трехосный, похожий на детскую игрушку увеличенного размера вездеходик. Выделялась система наблюдения с тремя объективами в том числе одним выдвижным и руки – их здесь было две, а не одна как на других подобных роботах. Две блестящие металлические руки- манипуляторы.
Скатил вездеходик на землю, взрывотехники достали большой пульт с антенной. Старший группы сел на подножку фургона, робот немного покатался туда-сюда, подвигал манипуляторами, потом бодро покатил к Егерю казаков. Подкатился с одной стороны, посмотрел, отъехал. Подъехал с другой…
– Матка бозка…
Робот остановился, старший группы положил пульт на место, поискал взглядом казаков. Увидев, приглашающе махнул рукой…
Видно было плохо – темно, да еще робот свет заслоняет, да камера плохая, устаревшая. Но то, что под днищем что-то есть – было отчетливо видно.
– Это что? – спросил сотник.
– Это… командир группы взрывотехников тоже перешел на русский, видимо из уважения – это похоже на пластит. И его на вас не пожалели – килограмма три, по виду. Грамм двести-триста на обычную машину хватит, ну полкилограмма – но не три.
– До Луны долетишь – неуместно сострил Певцов и осекся под взглядом сотника.
– Надолго тут?
– На час как минимум. И то не факт что сделаем чисто. В машине есть что ценное?
– Особо нет. Правда… спецоружие там. Не хотелось бы… на мне записано.
– Что за оружие?
– Винтовка. Крупнокалиберная. И пулемет.
– Взрывчатые вещества?
– Патроны только.
– Господин казак… а как вы поняли?
– Чего?
– Что бомба здесь.
Велехову отвечать не хотелось.
– То тебе надо?
– Мы же взрывотехники. Интересуемся…
– Ладно… Это с Востока еще. Надо смотреть, что происходит вокруг. В таких местах все всё знают. И принимают меры. Я вышел – будний день, а на площади народа почти нет. Пан градоначальник лавочку свою закрыл и пан цирюльник тоже – закрыл. И в магазине – витрины ставнями закрыты. Это в будний день, когда самая работа. На Востоке если лавочники лавки посреди дня закрывают – жди беды.
– Господин сотник! Господин сотник!
Захолонуло под сердцем. Сотник повернулся, нашел взглядом пробивающегося сквозь оцепление казака.
– Что, казак?
– Господин сотник, Петр Михеевич…
Вид у Бахарева был такой, что становилось дурно.
– Что, да говори, не трави душу!
– Петр Михеевич! Есаула зараз вбили!
– Как вбили?!
– Насмерть! На дороге!
– Петров!
– Я!
– За старшего. Смотри за машиной!
– Есть!
– Поехали…
Есаула Дыбенко, коменданта сектора Ченстохов убили на пятом километре дороги на Вроцлав, на повороте. Дорога была ходкой, шестиполосной, но террористов это не остановило. Ошибкой есаула было то, что он ехал в крайне правом ряду, надо было в среднем, прикрывшись с обеих сторон машинами. Но и это вряд ли бы его спасло – если серьезно решили вбить – вобьют, где хочешь едь.
Расстрелянный из пулемета Егерь стоял на обочине, наполовину съехав в кювет. Полициянты перекрыли одну из полос движения, пробка была страшная, добираться пришлось по обочине. На фоне бело-зеленых полицейских машин камуфляжем выделялись несколько Егерей и Выстрелов казаков…
Когда остановились, сотник выскочил из машины, побежал вперед…
– Куда! – один из полициянтов стоящих в оцеплении перегородил ему путь.
Велехов с ходу сунул ему в морду, хорошо сунул, от души, так что поляк только челюстью лязгнул, заваливаясь на пропитанный соляркой щебень обочины.
– Ах ты курва!
Несколько полицейских бросились к нему. Но сотнику это было только в радость. Подходите, падлы, хоть так душу отведу!
– Стоять! Стоять всем, ну!
Подбежали казаки, и быть бы вселенской свалке, если бы не Чернов. Достав пистолет, он дважды выстрелил в воздух – и все замерли, словно спало бесовское наваждение…
– Стоять! Велехов, ты что, охренел в атаке? Ко мне!
Полициянты, не желая драться с казаками, расходились по сторонам…
– Как? – коротко спросил Велехов, но подъесаул его понял.
– Сначала пулеметчик отработал. Потом снайпер. Чисто. Он в машине один только и был.
Снайпер был, наверное, уже излишним. Схема простая до безумия. Пулеметчик останавливает машину, стреляя по моторному отсеку. Потом по остановившейся машине и тем, кто в ней находится, работает снайпер. Минута – и отход. На Востоке такого уже нет, на Востоке все машины, что казаков, что армейские – все в броне, даже фугас – и то не каждый такую возьмет. А тут – тут же, мать вашу так, не война!
Или война?
– Пойдем. Еще кое-что покажу…
Пулемет террористы бросили на месте акции, снайперскую винтовку забрали с собой. Это указывало на высокий профессиональный уровень привлеченного к акции снайпера. Если для пулеметчика есть хороший пулемет и плохой пулемет, то для снайпера есть своя винтовка и есть чужие. Ни один профессиональный снайпер не бросит просто так свою винтовку, понимая, что к другой придется привыкать и привыкать долго. Снайперская винтовка – для снайпера, настоящего снайпера – как живое существо.
А пулемет был знакомый. Тот самый MG-3, короткий. Для прицеливания по движущейся цели на него установили современный открытый прицел типа 'Красная точка', из тех, которые применяются в армии Священной Римской империи, в рейхсвере.
Сотник посмотрел на пулемет, поднял глаза на Чернова
– Тот самый?
– То-то и оно. Я успел с войском связаться, они номера сверили. Это оружие из одной и той же партии. Часть перехватили мы. А часть – вот она. Здесь.
Велехов отвернулся, перепрыгнул канаву, пошел вверх по склону, не обращая внимания на суетящихся полицейских. Место, откуда стреляли, он нашел почти сразу – на склоне, в траве, травой замаскировали два неглубоких окопчика, отрыли их видимо ночью. И хорошо падлы, отрыли – земли разбросанной поблизости не видать. Значит – утащили землю и где-то разбросали, чтобы не демаскировать позицию…
Присев на корточки, сотник прикинул. Угол обстрела прекрасный, если учесть скорость на трассе,
