Я поднял один из осколков, осмотрел. Края были
Положив осколок в карман, я вернулся в машину.
– Вали, что здесь произошло, пока меня не было. Ты что-то знаешь об этом?
Вали перед тем как ответить – испуганно огляделся по сторонам, хотя в машине никого не могло быть, и через двойные стекла тоже никто ничего не мог услышать.
– Ваше Превосходительство, в городе стреляли и стреляли сильно. Говорят – кто-то покушался на Светлейшего. Но стреляли еще вчера… а начали три дня назад.
– Больше бы ничего не знаешь?
– Нет, Ваше превосходительство. Об этом лучше ничего не знать… будет лучше ничего не знать, ничего не спрашивать.
– Хорошо. Поехали домой.
Совершенно обессиленный, я вернулся в дом, папку запер в сейф – разберусь с ней ближе к вечеру. Слуги старались не показываться на глаза, как будто бы в доме поселился покойник. Пустота давила…
САВАК доставила на специальном закрытом эвакуаторе машину – держать Хорьх у себя они не решились, но попросили, чтобы к ней не прикасались. Вали посмотрел машину – и сказал, что подвеска разбита совсем. Я тоже взглянул, не поленился, когда машину спускали с эвакуатора – внизу какая-то грязь, ей покрыт весь низ машины, все днище. Чтобы так изгваздать – надо постараться.
Что-то не дает покоя, назойливо вертится в голове… Такое иногда бывает, когда что-то пропускаешь – и от этого испытываешь беспокойство.
Что же пропущено?
Голова отказывается думать, ядовитое чувство бессилия – в чужой стране, непонятно что происходит вокруг – разъедает душу подобно кислоте…
Что произошло? Куда исчезла Марина? Во что она вляпалась?
Вертолет, упавший в воду. Разгромленное ателье. Теперь еще и это. Похоже, меня обкладывают со всех сторон.
Вопросы – на которых нет ответа…
Стоп. Спокойно. Если удумать одновременно обо всем – на самом деле получится, что ты не думаешь ни о чем. Все – с самого начала. Как учили.
Ручка, чистый лист бумаги. Приглушенный свет, чашка чая – терпкого, индийского, дегтярной черноты, без малейших следов сахара.
Поехали.
Итак, Марина. Где она могла пропасть. Были ли какие-то признаки того, что она может пропасть? Признаки, которые я не заметил.
Стоп!
Не с того начинаю.
Первый вопрос, который надо задать, чтобы разгадать эту загадку – а кто такая Марина? Что я о ней знаю. Какая часть из того, что я про нее знаю, имеет хоть как какое-то подтверждение, помимо ее слов.
А ведь ничего… Я про нее не знаю ровным счетом ничего! Только то, что она рассказала мне сама, причем все это опирается опять таки на ее слова и более ни на чего другое. До Тегерана я ее нигде не видел, ничего про нее не слышал и ничего про нее не знаю. Можно сказать, что я не знаю про нее совсем ничего, и значит, мотивов для исчезновения может быть миллион.
Тогда дальше. Если не знаешь точно, можно попытаться это узнать, вычислить аналитическим путем.
Стоп!
И тут мне в голову пришел очень простой вопрос, который я так и не задавал себе, и который должен был себе задать сразу же, еще в Александровском дворце.
Дошло – словно невидимые руки рабочих сцены подняли тяжелый шелковый занавес – и декорации предстали перед почтенной публикой во всем своем величии. Декорации спектакля, в котором я играю отнюдь не главную роль.
Кто я такой? Я – засветившийся на загранке разведчик, достоверно известный как минимум двум разведкам – британской и североамериканской – и поэтому непригодный к работе под прикрытием. Я – офицер со скандальной славой, закончивший Морскую академию и вынужденный бежать из столицы, дабы сохранить то немногое что осталось от моей чести. Информацию обо мне можно найти во многих местах, и вся эта информация будет наводить на размышления. Бейрут, Белфаст, Лондон – для любого контрразведчика, который стал бы меня проверять все это – подобно красной тряпке для быка.
А что известно про Марину? Ничего! И никому!
В любой паре разведчиков есть ведущий и есть ведомый. Я и вообразил себя ведущим – просто потому что не мог вообразить себя на иной роли. И попался! Все мое задание – фикция направленная на отвлечение внимания! Скорее всего – и то, что мне подсунул Путилов – спецдонесение, задачка на сообразительность – тоже липа от начала и до конца! А я купился! Представляю как смеялся Путилов стоило только закрыться двери за мной. Как он смеялся… Смеялся над глупым и вообразившим о себе невесть что дворянчиком.
И он был прав!
Задание – липа! Все то, что сказал мне Путилов – липа! Верней даже не липа – он позволил мне самому навоображать невесть что!
Вся моя задача в этой командировке – отвлекать на себя внимание! Я – посол, не имеющий ни дня дипломатического стажа. Я – засвеченный разведчик. Я – непонятно для чего то и дело летаю в Багдад – для докладов начальству, конечно для чего же еще. Я – просто цель, задача которой заключается в одном – вызвать огонь на себя!
Ну, скажите на милость – как я, привязанный должностью к Тегерану, мог понять, что происходит в Багдаде. И не только понять – но и выработать меры противодействия. Вот-вот. И я тоже думаю – что никак. Все это задание было выдумано для того, чтобы я проявлял как можно больше активности, причем активности непонятной. Чем непонятнее – тем лучше.
А Марина – вот она-то как раз и была ведущей в нашей паре! И как все рассчитали… На Востоке женщина не значит ничего, ни один мужчина не будет воспринимать женщину всерьез, если есть мужчина – он будет считать опасностью и действующим лицом мужчину! Поэтому все внимание местной контрразведки и было сконцентрировано на мне. Потому то и убили старого портного Хаима. Потому то меня и прессингуют.
А Марина тем временем выполняла задания! Те которые и должна была выполнять и те о которых я не имел ни малейшего представления! Ах, как замечательно…
Великолепно!
Мрачному унынию на смену пришла веселая лихость – ну, Путилов, держись. Поиграем ты с тобой еще тайный советник. Вот теперь – поиграем…
Куда ездила Марина? Что за задание ей было дано? Какую информацию она собирала? Что за интрижка у нее была с графом Арено? И тут как сыграно! Когда граф решил-таки объясниться со мной – он клялся и божился что он почти и не виделся с моей супругой. А я ему не поверил! Потому что ни один мужчина, если он мужчина, конечно, не скомпрометирует даму! А ведь граф Арено похоже сегодня сказал чистую правду.
