Эта передовая оперативная база была как проклятая. Возможно потому, что она слишком близко находилась к границе, и была первой на пути молодых талибов, прошедших курс подготовки в лагерях и теперь отправляющихся в Эй-стан за своей шахадой[54]. Возможно потому, что здесь был очень удобный путь для контрабандистов, и они его перекрывали. Как бы то ни было — базу подвергали обстрелам настолько часто, что нельзя было припомнить дня, в который базу хотя бы раз не обстреляли, а припасы сюда доставляли исключительно по воздуху, беспилотными вертолетами на внешней подвеске. По воздухе же вывозили личный состав — вертолет плюхался на площадку, те кто прилетал — быстро выметались и бежали в окоп, те кто отбывал из этого ада — бежали к вертолету, и как только последний оказывался на борту — вертолет моментально взлетал, пока муджики не прочухали что к чему и не отправили в полет еще несколько Б1[55], которые на той стороне выпекали сотнями, как хорошая хозяйка выпекает пирожки на противне.
В этот день обстрел начался раньше и был на удивление сильным. На базе все давно были к этому готовы, линия обороны здесь была поставлена еще в начале нулевых, когда не было такого противодействия и представляла собой заполненные землей списанные морские контейнеры, сверху на которые поставили еще и огромные армированные проволокой мешки с землей HESCO. Потом, за несколько лет на базе выкопали целую систему окопов полного профиля, блиндажей и прочего дерьма, годного для того, чтобы пережидать там трудные времена. Говорят, что американские солдаты неисправимые лентяи… на самом деле это не так, если жизнь берет за глотку, то возьмешь и лом и лопату, и голыми руками будешь копать укрытие для своей драгоценной задницы.
Так получилось, что по неизвестной причине командование перебросило на базу Омега-Браво группу 'Жаворонок', Task Force Skylark, которую возглавлял не погибший в прошлом году при катастрофе вертолета ганнери-сержант Ингланд, а уоррент-офицер Коффи, среднего роста, неприметный, спокойный, но крепкий как чертова манильская веревка негр. Это был кадровый офицер-служака, служивший не на страх, а на совесть, не рискующий понапрасну, но и не дающий муджикам спуска в зоне своей ответственности. Своим заместителем Коффи почти сразу сделал сержанта Грегори Нулана.
Вообще, Task Force Skylark создавался для другой цели, он и занимался ею до тех пор, пока где-то не припекало задницу и группу не перебрасывали туда. Скайларк, Жаворонок — такое название группе было дано не просто так, при создании основной задачей группы была воздушная разведка и уничтожение мотоциклистов. Мотоциклисты году к девятому стали сущей напастью сил стабилизации, недаром был приказ, входя в какой-то населенный пункт поджигать все мотоциклы, какие там найдутся до единого. Обычный китайский мотоцикл, подержанный — стоит несколько сотен баксов, в Пакистан такие продают десятками тысяч. Талибан великолепно освоил тактику 'булавочных уколов', особенно эффективно действующих против foot-patrol, пеших патрулей, которые отменили только в тринадцатом году. На маршруте движения патруля кладут фугас, там же в засаде в каком-нибудь дворе, скрытый дувалом, ждет моторизованный патруль талибов — мотоцикл, водитель и стрелок. Или два патруля или даже три. Происходит подрыв, как раз в тот самый момент, когда патруль растерян, когда оставшиеся в живых еще не заняли оборону, не вызвали помощь — мимо пролетает мотоцикл, пассажир выпускает по солдатам сил стабилизации магазин Калашникова, попал-не попал — неважно, и скрывается. Так можно за раз убить по два-три человека, или, по крайней мере — тяжело ранить. Одно такое нападение — вот и готова сводка потерь. Мотоциклисты с гранатометами, с автоматами, с гранатами стали сущим проклятьем, нередко издерганные солдаты начинали стрелять, только увидев неподалеку мотоциклиста, не разбираясь, есть у него оружие или нет.
Первоначально с мотоциклистами боролись методом стандартных, воздушно-снайперских патрулей: один вертолет, пара снайперов в десантном отсеке, пулеметчик и наблюдатель. Как раз этому и тренировалась группа Скайларк. Потом — один за другим произошли три случая, когда мотоциклисты- смертники выводили вертолеты прямо на засаду РПГ, такое патрулирование ограничили, а задачу борьбы с мотоциклистами поручили реактивированным OV-1 Mohawk[56], тем более что использование самолета для такой цели было признано более экономичным, чем вертолета. Еще проще было бы использовать для охоты беспилотные вертолеты, вооруженные пулеметами — но тут Пентагон дал красный свет. Было признано слишком рискованным использовать против одиночных, возможно гражданских целей вертолеты-роботы, приказом было установлено, что такие миссии могут выполняться лишь при наличии наблюдателя, который и решает — террорист там под ними на мотоцикле едет, или нет, и соответственно — принимать решение о его уничтожении. Весь идиотизм ситуации заключается в том, что в это же самое время беспилотные самолеты Predator и Reaper преспокойно наносили удары по лагерям боевиков, как в Афганистане, так и в Пакистане, причем даже иногда не числясь в боевом составе армии. Эти беспилотники армия брала в долгосрочный лизинг с обратным выкупом, причем обслуживали их не военные, а гражданские техники и операторы. Вот так сейчас воевали.
Поэтому — когда для бойцов Скайларка не стало работы — они переквалифицировались в обычную группу поиска и уничтожения, занимаясь, прежде всего передовой авианаводкой и поддержкой разведывательных миссий. Все понимали, что основную работу им дает ЦРУ.
В числе прочих, вчера на базу прибыл боец TF Skylark, пулеметчик Дим Протасофф. Это его так называли — Дим, потому что его имя, Дмитрий, для американского дрилл-сержанта выговорить было сложно, а дрилл-сержанты сложностей не любят. А так он родился уже не в СССР и не в России — а в США, считался полноправным ее гражданином, вполне мог служить в армии, что и решил сделать, тем более что с работой было туго. Дим Протасофф был сыном гвардии старшего лейтенанта Николая Протасова, который застал еще тот, первый, советский Афганистан. После эмиграции Николай Протасов работал в какой-то фирме в Вашингтоне. Менеджером. С семьей он не жил, мать развелась с ним девять лет назад.
Прибыли они вчера вечером, вертолет даже не касался шасси земли — просто завис над склоном, они выпрыгнули, и машина тут же взлетела. На ночь их разместили в каком-то блиндаже, а проснулся Дим Протасофф от того, что совсем рядом, может быть даже на засыпанной землей крыше блиндажа, долбанул снаряд, и от этого на них на всех, кто лежал — прямо в рожу посыпался мелкий как пыль песок…
— Подъем! Кажется — у нас проблемы!
Долбануло еще раз, потянуло удушливым дымом.
— Что горит? Где?
— Подъем, сукины дети! Время вломить муджикам!
Под непрекращающимся, только усиливающимся обстрелом морские пехотинцы спешно одевались, собирался снаряжение.
У самого выхода, капрал Протасофф наткнулся в траншее на сержанта Томпсона, он был зол как черт и тащил раненого.
— Сэр, что происходит?
— Не видишь, что ли?! Муджики пошли в атаку!
— А мне куда, сэр?
Сержант на секунду остановился
— Давай на левый фланг, там сейчас жарко. И береги свою задницу!
— Есть, сэр!
На левый фланг — легко сказать, но сложно сделать, канава, по которой он бежал, была не прямой, а извилистой, чтобы если даже в канаву попадет мина или этот проклятый самодельный снаряд — чтобы стенки тормознули разлетающиеся осколки. Были и отнорки, на каждом шагу — с закладками снаряжения, воды, и чтобы укрыться. Так, плутая и не рискуя высовываться, чтобы понять, где он — база просто кипела от разрывов, муджики пристрелялись — капрал бежал по этой долбаной траншее наугад, не понимая толком, куда он бежит.
В одном из отнорков он нашел солдата, одетого в грязный камуфляж, он что-то лихорадочно искал и был чумазый как черт.
— Где левый фланг?
— Что?! — проорал солдат
Понятно… контузия или от пулемета оглох. Когда в доте долбит М2 — тут оглохнешь.
— Помощь нужна?!
