промышленности, в то время как Мальтус путем тщательного исследования истории показал, какие силы на деле управляли ростом населения в различных странах и в различное время.
Но в целом наиболее влиятельным среди непосредственных последователей Адама Смита был Бентам. Сам лично он мало писал об экономике, но во многом задал тон формировавшейся в начале XIX в. школе английских экономистов. Его логика была бескомпромиссной, и он враждебно относился ко всем ограничениям и регулирующим постановлениям, для существования которых не могло быть выдвинуто четкого обоснования, его же безжалостные требования о том, что они должны оправдывать свое существование, диктовались условиями его эпохи. Англия добилась своего исключительного положения в мире благодаря быстроте, с которой она приспосабливалась к любому новому экономическому движению, в то время как из-за приверженности к старомодным порядкам нации Центральной Европы не смогли воспользоваться большими природными ресурсами своих стран. Поэтому английские предприниматели были склонны считать, что влияние обычаев и сантиментов на деловые вопросы является вредным, что в Англии оно по крайней мере снижалось в прошлом, продолжает снижаться и в ближайшем будущем исчезнет полностью; приверженцы же Бентама не замедлили сделать вывод о том, что у них нет необходимости уделять большое внимание обычаям. Им казалось достаточным рассмотреть тенденции в деятельности отдельного человека, исходя из предположения, что этот человек всегда занят поиском того направления деятельности, которое лучше всего будет способствовать реализации его интересов, и он может беспрепятственно и быстро двигаться в этом направлении. [Другой путь воздействия на окружавших его молодых экономистов был связан с его страстным стремлением к безопасности. В действительности он был настойчивым реформатором. Он был врагом всех искусственных различий между разными классами людей; он подчеркивал, что счастье одного человека столь же важно, как и счастье любого другого, и что целью всякой деятельности должно быть увеличение общей суммы счастья; он допускал, что при прочих равных условиях эта общая сумма будет тем выше, чем более равномерно будет распределено богатство. Тем не менее его разум был настолько напуган Французской революцией и настолько большим злом казалась ему малейшая угроза безопасности, что, каким бы смелым аналитиком он ни был, он ощущал в себе и воспитывал в своих учениках почти суеверное благоговение перед существующими институтами частной собственности].
Имеется некоторая доля правды в обвинениях, которые часто выдвигались против английских экономистов в начале XIX в., в том, что они пренебрегали достаточно глубоким изучением вопроса о том, нет ли возможности предоставить более широкое поле коллективным действиям в экономических и социальных сферах за счет действий индивидуальных, а также в том, что они преувеличивали силу конкуренции и быстроту ее воздействия; есть также некоторые основания, хотя и очень небольшие, для обвинений в том, что их работа омрачена излишней жесткостью схем и даже редкостью эмоций. Эти недостатки частично объяснялись непосредственным влиянием Бентама, частично они были связаны с духом той эпохи, выразителем которой он был. Но в некоторой мере они были вызваны и тем обстоятельством, что экономические исследования вновь во многом велись людьми, чья сила состояла скорее в энергичных действиях, чем в философских размышлениях.
§ 5. Государственные деятели и купцы вновь погружались в проблемы денег и внешней торговли, даже с еще большей энергией, чем они это делали в те времена, когда эти проблемы впервые были затронуты в начальный период великих экономических перемен, происходивших на закате средневековья. На первый взгляд могло показаться вероятным, что их связь с реальной жизнью, их широкий опыт и их огромные знания действительности должны были бы привести их к широкому изучению человеческой природы и использованию обширной базы для обоснования их доказательств. Однако те, кто получил образование лишь в практической жизни, зачастую склонны к чересчур быстрым обобщениям на основании своего личного опыта.
Пока они не выходили за рамки своей собственной сферы, их работы были великолепными. Теория денежного обращения представляет собой именно ту часть экономической науки, в которой лишь небольшой ущерб может быть нанесен отказом принимать во внимание какие-либо человеческие мотивы, кроме стремления к богатству, и блестящая школа дедуктивного доказательства, возглавлявшаяся Рикардо, оказывалась в данном случае в безопасной зоне. [О нем часто говорят как о типичном англичанине, но именно таковым он и не был. Его могучая конструктивная оригинальность есть признак высшей гениальности для всех наций. Но его отвращение к индукции и его восторги перед абстрактными доказательствами есть результат не его английского воспитания, а, как это отмечает Бейджгот, его семитского происхождения. Почти каждая ветвь семитской расы имела некий специфический гений, позволявший обращаться с абстракциями, и некоторые из них имели склонность к абстрактным расчетам, связанным с профессией финансовых дельцов и ее современным развитием, а способность Рикардо, не спотыкаясь, прокладывать свой путь по скрытым тропинкам к новым и неожиданным результатам никогда не была превзойдена. Но даже для англичанина трудно идти таким путем, и его зарубежные критики, как правило, не смогли определить действительное направление и цель его работы. Дело в том, что он никогда не пытался объяснить свою позицию, он никогда не показывал, какова его цель в разработке сначала одной гипотезы, а затем -другой и как путем надлежащего сочетания результатов его различных гипотез можно осветить множество разнообразных практических вопросов. Первоначально он не задавался целью публиковать свои работы, а стремился лишь устранить собственные сомнения и, возможно, сомнения нескольких своих друзей по особо сложным проблемам. Подобно ему они были практичными людьми, обладавшими огромными знаниями в области жизненных реалий, и в этом состоит одна из причин его предпочтения широких принципов, созвучных общему опыту, по сравнению с частными индуктивными выводами, сделанными на основе избирательной группировки фактов. Однако его симпатии были на стороне рабочего человека, и он поддерживал своего друга Юма в его защите права рабочих объединяться в интересах взаимопомощи таким же образом, как это могли делать их наниматели. См. ниже. Приложение I].
Затем экономисты занялись теорией внешней торговли и устранили из нее многие недостатки, оставшиеся после Адама Смита. Нет другого раздела экономики, за исключением теории денег, который бы столь строго соответствовал рамкам чисто дедуктивного мышления.
Действительно, всестороннее рассмотрение политики свободной торговли должно учитывать многочисленные соображения, не являющиеся чисто экономическими, однако большинство их, хотя и важны для стран с аграрной экономикой, особенно для молодых государств, имеют несущественное значение для Англии.
На всем протяжении этого периода в Англии не пренебрегали и изучением экономических фактов.
Статистические исследования Петти, Артура Янга, Идена и других были умело продолжены Туком, Маккуллохом и Портером. И хотя, возможно, соответствует действительности, что в их работах необоснованно большое внимание уделяется тем фактам, которые представляют непосредственный интерес для торговцев и других капиталистов, этого нельзя сказать о великолепной серии парламентских запросов относительно условий существования трудящихся классов, которые были сделаны под влиянием экономистов. Фактически сбор государственными органами и частными лицами статистических данных и сведений об экономической истории, который осуществлялся в Англии в конце XVIII и в начале XIX вв., может рассматриваться как зарождение систематических исторических и статистических исследований в области экономики.
Тем не менее их работе присуща определенная ограниченность: она была действительно исторической, но в своей основной части она не была 'сравнительной'.
