Юм, Адам Смит, Артур Янг и другие, руководствуясь своим инстинктивным провидением и примером Монтескье, иногда сравнивали социальные факты, относящиеся к различным эпохам и различным странам, и извлекали уроки из таких сравнений. Но никто не уловил идеи о систематическом подходе к сравнительному изучению истории. В результате авторы того времени, насколько бы способными и добросовестными они ни были в своих поисках реальных жизненных фактов, вели свои исследования наугад. Они упускали из поля зрения целые группы фактов, которые, как мы теперь видим, имеют жизненно важное значение, и зачастую не могли наилучшим образом использовать собранные ими факты. И эта узость подхода еще больше усиливалась, когда они переходили от сбора фактов к общим рассуждениям относительно этих фактов.
§ 6. Ради упрощения аргументации Рикардо и его последователи часто рассматривали человека в качестве постоянной величины и никогда не давали себе труда изучить возможные вариации. Люди, которых они знали самым тесным образом, были жителями больших городов, и они иногда настолько небрежно излагали свои мысли, как если бы подразумевали, что другие англичане были в очень большой степени подобны тем, которых они знали в больших городах.
Они знали, что обитатели других стран имели собственные специфические особенности, заслуживающие изучения, но, видимо, считали такие различия поверхностными и неизбежно подлежащими устранению, как только другие нации ознакомятся с лучшим образом жизни, которому англичане были готовы их научить. Тот же самый образ мышления, который толкнул наших юристов к навязыванию английского гражданского права индийцам, заставил наших экономистов разрабатывать свои теории, подразумевая, что мир состоит из горожан. И хотя это нанесло небольшой ущерб, пока речь шла о рассмотрении проблем денег и внешней торговли, они впали в заблуждение в вопросе об отношениях между различными промышленными классами. Это заставило их говорить о труде как о товаре, не пытаясь осмыслить точку зрения рабочего и не останавливаясь ради того, чтобы учесть его человеческие страсти, инстинкты и привычки, симпатии и антипатии, его классовую ненависть и привязанность, его стремление к знаниям и к получению возможностей для свободных и решительных действий.
Поэтому они приписывали силам спроса и предложения гораздо более сильное механическое и систематическое воздействие, чем можно было обнаружить в реальной жизни, и выдвигали законы, касающиеся прибыли и заработной платы, которые оказывались недейственными даже для Англии их собственного времени. [Что касается заработной платы, то в выводах, которые они делали из своих собственных посылок, возникали даже логические ошибки. Если вернуться к источникам этих ошибок, то они представляют собой не что иное, как последствия небрежной формы изложения. Но ими охотно воспользовались те, кто мало заботился о научном изучении экономики и стремился лишь к цитированию этих доктрин ради того, чтобы добиться сохранения неизменного положения рабочего класса, и, возможно, ни одна другая великая школа мыслителей не пострадала в такой мере от способа, посредством которого ее 'паразиты' (если использовать термин, который обычно применяют к ним в Германии) , делая вид, что они идут по пути упрощения экономических доктрин, на деле провозглашали их в отсутствии условий, необходимых для того, чтобы эти доктрины оказались действенными. Мисс Мартино придала некоторое правдоподобие этим заявлениям своими едкими выступлениями против фабричных законов, в этом же духе писал и Сениор. Но мисс Мартино не была экономистом в прямом смысле этого слова, она признавалась, что никогда не прочитывала более одной главы в какой-либо экономической книге, прежде чем взяться за работу над статьей, иллюстрирующей экономические принципы, поскольку боялась, что ее мышление окажется под чрезмерным влиянием, а незадолго до своей смерти она выразила справедливое сомнение относительно какой бы то ни было обоснованности принципов политической экономии (в том виде, как она их понимала). Сениор выступил против фабричных законов, когда он лишь начал изучать экономическую теорию, через несколько лет он официально отрекся от своей точки зрения. Иногда говорят, что Маккуллох был противником законов, на деле же он горячо поддерживал их. Тук руководил подкомиссией, доклад которой относительно использования женского и детского труда на шахтах привел к решительным выступлениям общественности за его запрещение].
Но их наиболее серьезная ошибка состояла в том, что они не видели, насколько подвержены изменениям обычаи и институты, существующие в промышленности. В частности, они не видели, что нищета бедняков является основной причиной их слабости и неумелости, которые и являются причиной их нищеты, они не обладали присущей современным экономистам верой в возможность огромного улучшения положения рабочего класса.
Социалисты решительно отстаивали тезис о совершенстве человека. Но их взгляды не основывались на обширных исторических и научных исследованиях, и излагались настолько экстравагантным образом, что вызывали презрение со стороны деловитых экономистов того времени. Социалисты не изучали доктрин, на которые сами же нападали, и не составляло трудности доказать, что они не понимали природы и эффективности существующей экономической организации общества.
Поэтому экономисты не давали себе труда тщательно рассмотреть какую-либо из их доктрин, особенно это относилось к их рассуждениям относительно человеческой природы. [Некоторое исключение следует сделать в отношении Мальтуса, чьи исследования проблем населения были подсказаны очерком Годвина. Но он, если говорить строго, не принадлежал к рикардианской школе и не был деловым человеком. Полвека спустя Бастиа, яркий писатель, но не глубокий мыслитель, выдвинул экстравагантную доктрину о том, что естественная организация общества под влиянием конкуренции представляет собой не только лучшее, что может быть практически осуществлено, но и лучшее, что можно себе представить теоретически].
Но социалисты были людьми, которые остро ощущали скрытые пружины человеческих действий и кое- что знали о них, экономисты же не принимали их во внимание. В глубине их страстных, напыщенных разглагольствований были скрыты тонкие наблюдения и плодотворные предложения, из которых экономисты и философы могли многому научиться. И постепенно влияние социалистов начало сказываться. Конт многим обязан им, а жизненный кризис Джона Стюарта Милля, как он сообщает в своей биографии, наступил в результате чтения их работ.
§ 7. Когда мы сравниваем современную точку зрения на жизненно важную проблему распределения богатства с точкой зрения, преобладавшей в начале XIX столетия, мы обнаруживаем, что наряду со всеми изменениями в деталях и улучшениями в научной точности исследований имеет место фундаментальное изменение в подходе, поскольку, если раньше экономисты исходили в своих доводах из того, что характер человека и его производительность должны были рассматриваться в качестве фиксированной величины, современные экономисты постоянно помнят о том, что это является продуктом обстоятельств, в которых он жил. Отчасти причина такого изменения точки зрения экономистов состояла в том, что перемены в человеческой природе в течение последних пятидесяти лет происходили настолько быстро, что привлекали к себе внимание; частично причина состояла в непосредственном воздействии отдельных авторов, социалистов и т.д., а частично — в косвенном действии схожих изменений в некоторых областях естественных наук.
В начале XIX в. происходило быстрое развитие физико-математических наук, а эти науки, как бы значительно ни отличались они друг от друга, имеют общую черту, состоящую в том, что предмет их изучения постоянен и неизменен во всех странах и во все времена. Люди имели представление о прогрессе науки, но им мало что было известно о ее сущности и развитии. Столетие спустя начали медленно прокладывать себе путь биологические науки, и человечество более четко представило природу развития органической жизни. Люди узнали о том, что, если предмет науки проходит через различные стадии развития, законы, применяемые к одной стадии, в редких случаях могут применяться в неизменном виде в отношении других стадий: законы науки должны развиваться соответственно развитию тех вещей, которые
