какой-то ландшафт под нами.
Стали видны красные пустынные пески, совершенно отличные от тех пышных пастбищ Кеффии, к которым я так привык, то тут, то там помеченные деревушками, городками и даже достаточно большой город, окруженный ирригационными полями, либо пересекающимися ярко голубыми каналами, которые простирались тонкими полосами размером в километр или два.
Вскоре, он скрылся из виду, и пески снова вторглись в зелень растительности на берегах рек.
Зловещим было то, что большинство поселений, похоже, было затронуто войной.
Толстый смог дыма висел над большинством из них, и было слишком высоко, чтобы разглядеть обитателей.
Скорее это было благом, так как я был слишком напуган, чтобы рационально мыслить.
- Внимание.
Когитатор зазвенел в тот самый момент, когда я только начал чувствовать первый слабый прилив оптимизма, с момента нашего крутого спуска.
- Репульсорная система серьезно повреждена. Тяга упала до тридцати семи процентов от номинальной мощности. Столкновение будет значительно сильнее, чем рассчитанная прочность.
- Просто охренительно, - выругался я, выражая свое огорчение словами.
Я слишком поздно понял, что полагаться на духов машины было бы лучше с точки зрения выживания, чем взламывать систему, что было явно плохой идеей.
Всматриваясь в горизонт, я отметил пятна голубого и зеленого в центре окружающей нас пустыни и проносившихся мимо песков, которые слишком быстро приближались по мере нашего снижения: небольшой песчаный вихрь начал преследовать нас на нашем пути к земле.
Бормоча молитвы, я был уверен, что Император слишком занят, что обратить на нас внимание, я отключил систему когитатора, и взял управление на себя, надеясь, что я запомнил достаточно о том, как управлять этим быстро падающим гробом вручную.
К счастью, видимо я запомнил достаточно об управлении, чтобы направить нос корабля к оазису, который заметил несколько мгновений назад.
Он оказался очень близко, вода и выступающие из пустынных песков деревья, с ударом, который, казалось, выбьет все зубы, мы срезали верхушку одного из самых больших барханов.
- Убрать мощность, убрать мощность... - я повторял про себя, в поисках на панели управления большой красной кнопки, которую только что видел.
Почти в самый последний момент я нашел ее, и шарахнул по ней.
С тошнотворным покачиванием, которого было бы вполне достаточно, чтобы вывернуть нежный желудок Юргена, если бы он до сих пор был в сознании, репульсорный двигатель полностью отключился, и неизменная гравитация заключила нас в свои объятья.
Моя цель посадки была достаточно хороша, даже если бы я сказал так только себе.
Огромным, раскаленным камнем мы грохнулись почти в центр озера, проскочили взрыв пара и отрикошетили обратно в воздух, пропахав через деревья на берегу.
Пока мы летели, мне показалось, что я увидел отблеск металла где-то в деревьях, но из-за тумана, который закружился вокруг нас, возникший почти сразу из расщепленных деревьев, превратился в густой черный дым сразу, как только загорелись деревья, не дал мне детально рассмотреть.
Каждый мускул и косточка в моем теле начали вырываться в разные стороны, и ремни безопасности впились в мою грудь, как ногти эльдарской ведьмы.
Мое зрение посерело по краям, и я начал бояться, что стою на грани потери сознания.
Внезапно, ощущение давления ослабло и постепенно в голову пришло осознание, что моя отчаянная и азартная выходка сработала.
Деревья приняли на себя большую часть нашей инерции, и похоже, что теперь мы стали двигаться намного медленнее (хотя это было относительным понятием).
Дюна гораздо большая, чем я когда-либо видел, ну или возможно я просто видел эту намного ближе, чем остальные, пронеслась мимо, встряхнув наше маленькое суденышко, которое срезало её гребень, а затем мы упали, оставляя длинную траншею в песке и небольшие участки стекла после каждого удара раскаленного корпуса[12].
В конце концов, тряска прекратилась и, к моему удивлению, я осознал, что мы приземлились и были целыми.
Ну, внизу и в безопасности, в любом случае.
Хотя, как я вскоре убедился, найти безопасное место на Перлии было крайне сложно.
Некоторое время я не вставал с кресла, загоняя кислород в свои отбитые легкие и пытаясь не чувствовать приступы боли, которые стреляли в каждом мускуле, когда я пытался пошевелиться.
Чуть позже, когда моя голова перестала кружиться и раскаленная боль немного отступила от моих глаз, испытывая приступы тошноты, как при самом страшном похмелье, я попытался расстегнуть ремни безопасности.
Внезапно это случилось, и я съехал с половины стула, осознавая, что наше маленькое суденышко застыло скошенным под достаточно большим углом.
На контрольной панели не горел ни один индикатор, и как позже стало очевидно, что энергосистема корабля расплавилась при нашем ударном приземлении.
Наш доблестный маленький когитатор стал единым целым с Омниссией, без сомнения, померев от энергетического голода, так что помощи с этой стороны ждать не приходилось.
В отсутствии техножрецов, мы не могли установить связь, так что звать на помощь было бессмысленно.
- Юрген.
Перебирая ногами по скошенной палубе, обходя кресло, я споткнулся о моего распластавшегося помощника, уродливый синяк украшал его лоб (до такой степени, что его внешность уже не могла стать хуже).
Поверхностное обследование под скудными лучами света, которые просачивались из-под песка, закрывающего почти весь бронекристалл, не показало никаких жизненно важных повреждений, его толстенный череп невозможно было пробить ничем кроме болтера, и когда я уже заканчивал осмотр его ран, он зашевелился.
- Мы умерли? - спросил он, разлепляя глаза и глядя на меня с менее осмысленным выражением, чем обычно.
Я покачал головой.
- Не думаю, - ответил я. - Иначе ты давно бы уже встретил Императора.
Оставив его размышлять над шуткой, я дернул люк отсека и, шатаясь, ввалился в главный отсек.
Первое, что я почувствовал - конечно, запах горелого песка и плавленого металла, но на него накладывался и был еле заметен, благословленный аромат свежего, чистого, не рециркулированного воздуха.
Я стал жадно вдыхать, как наркоман прибивший косяк обскуры, почти до кислородного опьянения.
Было очевидно, что корпус пробит, хотя не понятно от чего, от обстрела или от крутого способа приземлений, я был не уверен.
Некоторые из шкафчиков были разорваны, разбросав содержимое, и я двинулся дальше, по щиколотку в мусоре и рационных пайках, которые, несомненно, пригодятся нам в дальнейшем.
Но сейчас было рано об этом думать.
Как в трансе, я наткнулся на входной люк, и стал упорно карабкаться по наклонному полу, хотя это было так же тяжело, как и подниматься на горный перевал.
Наконец-то я достиг своей цели, и начал вращать ручку аварийного открытия тяжелого входного люка, предусмотрительно установленную именно для таких случаев.
Он скользнул в сторону на удивление легко, и я благословил предусмотрительность Адептус Механикус в целом и помощников, которые проектировали эту деталь.
Светлый прямоугольник тепла и чистого солнечного света залил меня и за ним в отсек проник свежий воздух.
