захватывают Елену. Она находит единомышленников. В страсбургском кружке и происходит её знакомство с Альбертом Швейцером.
В 1902 году Елена уехала работать гувернанткой в Англию. По возвращении она работала в сиротском приюте, потом убедила Швейцера построить в Страсбурге дом для матерей-одиночек. Бреслау по подписке собирала деньги для сирот, причём успешно.
В 1908 году вышло, наконец, из печати расширенное немецкое издание «Баха», что сильно облегчило материальное положение Швейцера. Он поступил в медицинский колледж Страсбургского университета, возмещая расходы на обучение за счёт органных концертов. В 1911 году Альберт сдал экзамены.
Елена Бреслау собиралась поступать на курсы медицинских сестёр во Франкфурте. В это время в университетской клинике стажировалась медицинская сестра фрау Морель, жена священника Мореля из Ламбарене (Французская Экваториальная Африка, ныне Габон). Швейцер очень хотел, чтобы Елена услышала обо всех трудностях работы в Африке, и зазвал фрау Морель в гости. Фрау пришлось ответить на такое количество вопросов, что она упала в обморок. Когда Морель очнулась, Швейцер, решивший, что они услышали достаточно много для того, чтобы испугаться, объявил об их с Еленой помолвке. По существу, это было подтверждением того, что решимость их не поколеблена. Елена уехала учиться во Франкфурт, Альберт снова засел за медицину.
Швейцер отказался от преподавания в Страсбургском университете, а также от чтения проповедей в церкви св. Николая. Теперь он мог спокойно осваивать тропическую медицину и делать закупки для Африки.
18 июня 1912 года состоялось бракосочетание Альберта Швейцера и Елены Бреслау. Сразу после свадьбы они стали готовиться к отъезду в Африку. Надо было тщательно продумать, какое медицинское оборудование, какие лекарства брать с собой. Супруги располагали весьма ограниченными средствами, приходилось считаться и с этим.
Эти двое нашли друг друга. Елена всегда стремилась помогать униженным, обездоленным. Она готова была помочь Альберту в осуществлении той грандиозной задачи, которую он перед собой поставил. Возможно, её самоотречение было ещё большим, чем его: она отрекалась от себя не только во имя дела, но и во имя мужчины, так, во всяком случае, она представляла себе идеал немецкой женщины.
Елена ещё до замужества много помогала Швейцеру в его литературной работе. И сейчас они уехали в Гюнсбах работать над новым изданием его труда о поисках «исторического Иисуса».
В 1913 году супруги отплыли на пароходе в Африку. По поручению Парижского миссионерского общества они должны были основать больницу при миссии в Ламбарене. Не получая медицинской помощи, туземцы страдали от многих болезней. Доктор Швейцер и его жена плыли навстречу неизвестности. Одно они знали наверняка — легко им не будет.
По возвращении из Африки в 1917 году Швейцеры как германские подданные были интернированы во Францию до конца Первой мировой войны.
14 января 1919 года, через два месяца после перемирия, доктору Швейцеру исполнилось сорок четыре. В день его рождения Елена подарила ему дочь Рену.
Швейцер поступил на работу в муниципальную больницу в Страсбурге, кроме того, он возобновил органные концерты. С помощью архиепископа Натана Сёдерблю Швейцер в 1920 году давал концерты и читал лекции в Упсальском университете и других местах.
В 1920 году Цюрихский университет присвоил Швейцеру звание доктора. Тогда же ему намекнули, что он может получить кафедру в Цюрихе. Это было заманчивое предложение — и для него, и для Елены. Снова работа, наука, музыка, прекрасная мирная страна. Они с Еленой и раньше уже подумывали о Цюрихе. Однако теперь, когда вдали неясно забрезжила надежда на раскалённое, душное Ламбарене, Швейцер отказался от профессорской должности. Он снова собирался в Африку.
Существовала одна важная проблема, которая долгое время ставила под вопрос планы Швейцера: Елене по состоянию здоровья была противопоказана Африка. Супругам пришлось принять суровое решение — о разлуке на долгие годы. И только благодаря тому, что Елена понимала важность замысла своего мужа и, находясь в Европе, деятельно помогала ему во всём, Швейцеру удалось заново создать, а впоследствии и расширить прославившуюся на весь мир больницу в Ламбарене. Заслуга Елены Швейцер в осуществлении дела, которому посвятил свою жизнь её муж, весьма велика. Альберт сознавал, сколь велика эта жертва со стороны Елены. Об этом он думал, надписывая перед самым отъездом посвящение к «Культуре и этике», главному философскому труду своей жизни: «Моей жене, самому верному моему товарищу».
В 1923 году, в Верхнем Шварцвальде, в городке Кёнигсфельд, Швейцер построил дом для Елены и дочери. Он не хотел уезжать в Африку, пока дом не будет готов. Сам руководил строительством.
Второй отъезд в Африку был назначен на начало 1924 года.
В 1927 году Швейцер вернулся в Европу совершенно измученным. Изредка он уходил на прогулку в горы Шварцвальда. Иногда маленькая Рена гуляла с отцом, и он рассказывал ей об Африке, куда она поедет когда-нибудь вместе с ним и с мамой. Доктор увидел, как у внимательно слушавшей его дочери поднялось изо рта лёгкое облачко пара, и рассказал ей историю про габонского мальчика, который никогда не видел, как пар идёт изо рта у человека, потому что в Габоне никогда не бывает такого холода. Попав в Европу, мальчик увидел однажды на улице, что пар показался у него изо рта, и решил, что он болен. «Я болен! — закричал он. — Я болен! У меня огонь внутри!» С трудом его удалось успокоить.
В декабре 1929 года Швейцер снова поплыл в Ламбарене. На речном пароходике, спешившем вверх по Огове, на этот раз вместе с ним были Елена, новый доктор и лаборантка.
Периоды работы в Африке Швейцер чередовал с поездками в Европу, во время которых читал лекции, давал концерты, чтобы собрать средства для больницы.
14 января 1934 года Альберту Швейцеру исполнилось пятьдесят девять. Рене — пятнадцать. Они с женой оставили дом в Шварцвальде и переселились в Лозанну: для Елены климат там тоже прекрасный, а Рене нужно учиться.
В 1937 и 1938 годах Елена дважды вместе с дочерью побывала в Америке, где выступала с лекциями. Она рассказывала о больнице в Ламбарене, восстанавливала старые связи, завязывала новые. У Швейцера становилось всё больше сторонников в Америке; и в последующие годы это оказалось спасительным для ламбаренской больницы, для больных габонцев.
Осенью 1940 года война пришла в Габон. К счастью, командованию обеих сторон удалось договориться, и оно отдало приказ авиации не бомбить больницу Швейцера.
Доктор Швейцер занимался хозяйством, делал операции, вёл приём. Елена сменяла на дежурстве сестёр, помогала готовиться к операциям и лучше, чем обычно, справлялась с ламбаренским климатом. Швейцер отмечает, что её помощь в войну была для них очень ценной.
После войны Елена приезжала в Ламбарене ненадолго. Много лет назад во время катания на лыжах она повредила позвоночник и теперь тяжело переносила последствия этого несчастья. Болезнь согнула её совсем.
В ноябре 1948 года Швейцер вернулся в Гюнсбах после почти десятилетнего отсутствия.
Швейцер снова был в Ламбарене, когда пришла весть о присуждении ему Нобелевской премии мира.
В начале ноября 1954 года Альберт и Елена прибыли в Осло. Празднество угрожало быть помпезным. В отеле супругам отвели роскошный номер — везде краны, ванные, умывальные. «Может, они думают, что мне, как форели, нужна проточная вода», — буркнул доктор.
Во время торжественной церемонии Швейцер поклонился королю Норвегии, но король сказал: «Это я должен вам поклониться». Потом на доктора набросились корреспонденты, которые требовали новых рецептов спасения мира. Швейцер предложил им «возрождение духа» вместо «успехов науки и техники» или хотя бы в дополнение к ним.
Альберт и Елена вернулись в Гюнсбах в надежде отдохнуть от торжеств. Однако приближалось восьмидесятилетие доктора. В Страсбурге, Кальмаре, Гюнсбахе, Гиршбахе не прочь были достойно и торжественно отметить этот день. А доктор был уже едва жив от торжеств.
Вскоре умерла Елена. А что значит «умерла»? «Этого мы не знаем, — писал Швейцер. — Пока человек живёт в нашем сердце, он жив». Когда доктор поднимал глаза от работы, он видел под окном деревянный крест.
