были дома, с детьми, поэтому все происходящее я видела в неожиданном ракурсе. Мы пытаемся внушить заказчикам, что сделали гениальный проект. Они ловят блох и стараются ущучить нас. И все это — не более чем борьба честолюбий. В то время как мои сыновья могут травмироваться или спалить квартиру.
Зачем я велела Олегу выдернуть вилки из розеток? Вдруг им придет в голову воткнуть что-нибудь в розетки?
Почувствовав, что краснею от волнения и что меня подбрасывает на стуле, я извинилась и вышла.
По сотовому телефону набрала домашний номер:
— Тема? Где вы? Что делаете? Какая обстановка?
— Нормальная обстановка. Кушаем в большой комнате.
— Почему не на кухне?
— Папа звонил, сказал, что можно в комнате. На кухне сильно воняет.
— Чем воняет?
— Я хотел в тостере сыр поджарить, а он задымился.
— Господи! Тема, ты же мне обещал жить по инструкции! Ты же старший брат! Ты же наша с папой надежда!
— Ты же — это я?
— Конечно! Пожалуйста, не заходите в кухню. Смотрите телевизор! Сколько хотите смотрите, пока мы не придем.
— Хорошо, только скажи Олежке, чтобы не капризничал.
— Дай ему трубку.
— Мама! Я не хочу про голых тетенек! — выпалил младшенький. — Я хочу «Ну, погоди!».
— Почему голых? Каких голых?
— Темка нашел в твоем ящике.
О, ужас! Это все двоюродный брат моего супруга! Жил у нас, в командировке, две недели, накупил порнухи, оставил. Мы не выбросили. Идиотская крестьянская привычка — не выбрасывать неиспорченную вещь. Доневыбрасывались!
— Олежик! Дай трубку братику!
Мне хотелось заорать, швырнуть телефон в стену, чтобы вдребезги рассыпался. Но я собралась и максимально серьезным голосом сказала старшему сыну:
— Артем! Ты немедленно вытащишь кассету из видеомагнитофона! И ни один из тех фильмов, что откопал в моем комоде, вы смотреть не будете! Я не шучу. Ты дал мужское слово и нарушаешь его. Если ты хочешь, чтобы мы с папой тебя уважали, вы не будете смотреть это кино.
— Про кино вы ничего не говорили, — справедливо напомнил Артем.
— Тем не менее. Копаться в женском нижнем белье — недостойно настоящего мужчины.
— Даже если я только в первом классе учусь?
— Даже! Поставь «Ну, погоди!», порисуйте фломастерами, лепите из пластилина, читайте свои книги, играйте с машинками, стройте из конструктора! Что? Мало занятий? Полкомнаты забито вашими игрушками.
— Они надоели.
— Так, Артем!
— Мам, я понял!
— Пока! Мне некогда. Записку с нашими телефонами не потерял? Звони, если что.
Отсутствовала на совещании я непозволительно долго. Но все-таки позвонила мужу на сотовый.
— Ты в курсе?
— Да, кухню они практически разгромили. Но, Лорочка, сейчас смотрят кино.
— Порнуху!
— Что?
— Да, да! Раскопали в моем комоде и смотрят великие произведения эротического кинематографа, которые оставил твой братец. Чтоб он сдох!
— Спокойно! Я сейчас позвоню…
— Сейчас не надо, я только что общалась. Минут через пятнадцать.
— Лора! Я тебе не говорил, но собирался уйти с работы в полдень. Но тут… Авария в котельной…
— Естественно!
— Надо запасную магистраль монтировать…
— И без тебя никак?
— Никак.
— Славно! У тебя авария, у меня сдача проекта, бабушки и дедушки отдыхают. А у детей — произвол!
Нажав кнопку «отбоя», я вошла в комнату переговоров. Там воду в ступе толкли, профессионалы мерялись знаниями.
Мой мозг звенел от напряжения, пульсировало слово «произвол!».
И хотя тревоги мои лежали вдалеке от производственных трудностей, я быстро поняла суть. Права речи мне не давали, сама выступила:
— Давайте конкретно!
То-то и то-то — чистой воды произвол (пульсация с «произволом» не утихала), упражнение в институтских премудростях. Но тут все — инженеры, а не подготовишки. Поэтому не надо вешать спагетти на слуховые мембраны. А вот эти замечания — конструктивно, умно и толково. Новые данные не учтены, потому что вы не предоставили изменения в архитектурном проекте заранее. Исправить можно и заодно улучшить узлы основного контура. Это повлечет дополнительные расходы. Готовы к ним? Отлично. Составляем перечень пожеланий…
Главный конструктор, дядька самолюбивый и амбициозный, казалось бы, после моей волюнтаристской речи должен бы был показать мне на место. Но когда заказчики уехали, возбужденно- довольный он пришел в мой кабинет (шесть квадратных метров, без окна) и похвалил:
— Молодец, Лора!
Я держала телефонную трубку около уха, разговаривала с Олежиком.
— Назначаю тебя ответственной, — продолжил начальник, — за окончательное доведение проекта.
— Что предполагает премию или повышение заработной платы?
Не случись чрезвычайной обстановки в доме, с детьми, я бы, наверное, никогда не осмелилась просить прибавку к жалованью. А тут получилось — просто, естественно и достойно.
— Подожди, сынок! — сказала я в трубку и вопросительно уставилась на главного.
— Десять. Нет, тридцать процентов от оклада, — расщедрился начальник. И тут же предупредил: — Две недели сроку, и никаких больничных по уходу за детьми!
Если бы не сыновья, я стала бы миллионером. Как, впрочем, и мой муж.
— Сегодня успеешь сделать спецификацию? — спросил на прощание начальник.
Отказаться, когда тебе только что повысили зарплату? Отпроситься? У меня не повернулся язык.
— Олеженька, почему ты плачешь?
— Пусть Тема пеной не стреляется!
— Какой пеной?
— Из ящика.
— Ничего не понимаю!
— У вас, где спите с папой, сундук…
— Коробка, заклеенная скотчем?
— Ага. А в сказках всегда — сундук с сокровищами. И бабушка Оля называет дедушку Петю — сундук.
— Олеженька! Как Тема открыл сундук?
— У тебя в тумбочке, около кровати, маленькие-маленькие ножницы…
