женат, должны же быть дети… а может быть, у него есть невеста… Неважно, главное, всех их ждет великолепно накрытый праздничный стол…
Именно так и было. Вся родня профессора собралась, как обычно перед Рождеством, и сам он восседал во главе большого стола красного дерева в окружении своих трех сестер с мужьями, брата с женой и целой оравой племянников. Он сидел, слушая мерный гул разговоров и время от времени вставляя словечко, но его мысли были заняты Фрэнни.
Он понимал, что сейчас не время и не место для мыслей о ней, но Фрэнни прочно поселилась в его голове. Он считал, что все дело в жалости. Профессор и впрямь жалел ее, но еще больше восхищался стойкостью, с какой девушка переносила невзгоды, не теряя любви к жизни. Несмотря на ловко переданную корзину с угощением, навряд ли Рождество принесет ей много радости.
Он обвел взглядом комнату и невольно подумал, что эта обстановка показалась бы Фрэнни роскошной. Просторный зал с высоким потолком и деревянной обшивкой. В одном конце – камин, три высоких окна с бордовыми бархатными портьерами выходят на улицу. В центре зала – огромный стол, сверкающий серебряными приборами. Полированный паркет покрыт толстым абиссинским ковром под цвет портьер.
Стол блестел серебром, хрусталем и японским фарфором, в центре стоял большой венок из остролиста и роскошные букеты из роз, гиацинтов, лилий и нарциссов. Огромная люстра, подвешенная на тяжелых цепях, лила свой уютный свет на сотрапезников, их было семнадцать, включая детей, – малыши сидели на подушках, те, кто постарше – на высоких стульях. Это был традиционный ужин, на который каждый год собиралась вся семья.
Завтра, на Рождество, после посещения церкви все встретятся и за общим ланчем, остаток дня будет посвящен детям, которых ждут рождественские подарки, спрятанные под елкой, а вечером, когда дети лягут спать, взрослые сядут за праздничный ужин.
Младшая сестра, Сатске, прервала ход его мыслей.
– Марк, как ты думаешь, на следующий год за этим столом появится наконец твоя жена? – полушутя спросила она. Она была любимицей профессора и могла безнаказанно совать нос в его жизнь.
Он весело ответил:
– Пока что жениться я не собираюсь, но, как уверяла меня регистраторша из больницы Святого Жиля, любовь набрасывается на людей внезапно. А уж ей ли не знать об этом: она только что вступила в брак и всем желает того же. – Он рассмеялся. – Так что ждите, может быть, я всех вас удивлю.
Эта тема вызвала много добродушных шуток, но наконец ему удалось перевести разговор в другое русло. Позже, когда дети легли спать, в гости пришли друзья, приглашенные на вечер.
В окружении гостей профессор совсем забыл о Фрэнни. Но когда все разошлись, он, оставшись в кабинете вместе с Бивди, золотистым Лабрадором, разлегшимся у его ног, неожиданно вопросил себя: интересно, а что сейчас поделывает Фрэнни?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Фрэнни лежала в кровати, строя планы и стараясь не впадать в уныние. С какой стати? Рождественский ужин, с добавлением лакомств из приза, полученного тетей, можно было считать роскошным. Управляющий супермаркетом прибавил к ее жалованью еще пачку бисквитов и отпустил на два дня. Если в течение этих двух Дней Фрэнни и думала о профессоре, то, во всяком случае, не позволяла своим мыслям надолго задерживаться на нем. Она выслушивала тетины похвалы в его адрес, потому что избежать этого было невозможно, но старалась думать о нем без пристрастия: добрый и порядочный человек, считающий своим долгом быть внимательным к родственникам больных. То, что этот долг простирается до покупки рйбы с жареной картошкой, могло, конечно, показаться странным, но только не Фрэнни. Она подумала, что едва ли ей представится возможность снова его увидеть, если только она сама не отвезет тетю в его клинику. Поговорить с ним, конечно, не удастся, а если и удастся, то не стоит забывать, что профессора раздражает ее болтовня. Пожалуй, лучше с ним больше не встречаться. Пускай тетю отвезет Финн…
Рождество прошло, и Фрэнни оказалась перед проблемой поиска работы. Изучив в библиотеке соответствующие колонки газет, она приободрилась. Множество частных больниц и домов престарелых приглашали к себе сотрудников. Но большинство из них находилось слишком далеко от Фиш-стрит, добираться до них пришлось бы больше часа, а если учесть расходы на проезд… Фрэнни выбрала несколько наиболее подходящих вариантов и отправила туда письма. Только проделав это, она посвятила тетю в свои планы.
– Мне захотелось поменять место работы, – непринужденно сообщила она, – желательно на ночную смену. И когда леди Трампер меня выгнала, я была даже рада, потому что это избавило меня от необходимости просить об увольнении…
Тетя с сомнением посмотрела на нее.
– Правда, дорогая? А может, ты решила сменить работу из-за меня?
– Вовсе нет! – воскликнула Фрэнни так убедительно, что даже сама себе поверила.
На три письма она получила ответы. Все из частных домов престарелых, и ближайший из них находился в Пимлико, куда доехать было очень просто – на автобусе через мост Ламбет. В письме очень смутно говорилось о ее обязанностях, а размер жалованья вообще не упоминался, зато было сказано, что работать ей придется пять ночей в неделю, с восьми вечера до восьми утра. Фрэнни предлагалось позвонить и договориться обо всем конкретнее.
Надо хотя бы поехать и посмотреть, что это за учреждение, решила Фрэнни, направляясь к телефонной будке в конце улицы.
На следующее утро она поехала туда, тщательно рассчитав время. Здание оказалось довольно большим. Возможно, когда-то это был очень симпатичный дом, но сейчас он выглядел мрачновато. У парадной двери была прикреплена карточка, просившая позвонить два раза, а торговцам предписывавшая входить с черного хода.
Фрэнни позвонила, как было указано, дважды, и дверь ей открыла молоденькая девушка в коричневом халате. Проводив Фрэнни в более чем скромно обставленную комнату, она попросила подождать. В комнате было сыро и холодно. Фрэнни подумала, что помещением пользуются нечасто – по крайней мере навряд ли кому-нибудь захочется остаться здесь дольше, чем это необходимо.
Девушка вернулась за ней через несколько минут и повела ее через холл в кабинет, выходивший окнами на улицу и обставленный уютно и хорошо – пара мягких кресел, телевизор в углу и столик с чайным прибором на подносе.
Женщина, сидевшая за письменным столом, оказалась на удивление ухоженной и молодой – чуть больше тридцати, с модно подстриженными и завитыми волосами, так что Фрэнни со своей старомодной прической почувствовала себя динозавром.
– Мисс Боуин? – через стол протянулась выхоленная рука. – Я миссис Кемп. Садитесь, пожалуйста. – Она развернула перед собой какие-то бумаги. – У вас есть рекомендации? – Быстро пробежав глазами поданные ей Фрэнни бумаги, она сказала: – Все нормально. Вы можете сейчас же присоединиться к нашему персоналу? Как я вам писала, работать вы будете пять ночей в неделю. Здесь проживают восемнадцать женщин, и ночью за ними положено присматривать медсестре и ее помощнице, то есть вам. Вижу, у вас нет квалификации, это скажется на оплате вашего труда.
Она назвала сумму, которая не очень обрадовала Фрэнни, – что ж, при экономной жизни им хватит и этого, тем более что место работы находится недалеко от дома. Она промолчала, и миссис Кемп продолжила:
– Каждую ночь у вас будет свободный час: три четверти на то, чтобы поесть, и четверть часа – на чай. Форма вам не понадобится: весь наш персонал облачен в халаты. Если вы согласны работать у нас, я попрошу кого-нибудь показать вам весь дом. Вы, я думаю, понимаете, что все наши клиенты – люди пожилые и по большей части немощные?
На ее звонок явилась женщина средних лет и повела Фрэнни осматривать дом. Все попытки Фрэнни заговорить с ней натыкались на односложные ответы, так что она скоро сдалась и занялась осмотром дома.
