были славные!
И как же получилось на деле? Сперва-то все шло, как по писаному! И подоспели в самый нужный час, и ударили, и Эрствин несся во главе кавалерии, и меч блистал в его руке... Но потом все как-то съежилось и усохло - действительность оказалась пародией на мечты. Алекиан не видел атаки ливдинской кавалерии, он был недужен, да и вид императора - потом, когда довелось встретиться - Эрствина никак не удовлетворил. Длинный тощий парень с отстутвующим взглядом - это и есть император Алекиан, о котором носилось столько страшных слухов, и которым уже начали пугать непослушных детей? Не было ни торжественной речи, ни похвал в адрес графа... миг славы закончился как-то слишком уж быстро... Правда, и Хромой с его невесть откуда свалившимся папашей, и Гойдель, и все другие - уверяли, что Эрствину повезло, и он получил все, на что мог рассчитывать и даже больше! Как странно устроен Мир!
Особенно много говорил Карикан из Геведа - объяснял, что через Ливду пойдут южные товары, что город снова оживет, превратится в главный перевалочный центр империи, а где товары, там и пошлины - и что ловкий граф в таком городе сумеет обогатиться и обрести могущество. Какое могущество? На западном побережье и так не найти человека, облеченного большей силой и властью. Благодаря хитрости, которую провернул в Леверкое Джейем, Эрствину служат рыцари всей округи. Чего же больше? Разумеется, Кари был прав, но Эрствин не привык мыслить масштабно, и попросту не понимал перспектив, которые откроются перед ним после успешного похода. Мальчик полагал, что Карикан сам страшно рад полученному прощению - вот и пытается убедить доверчивого мальца в том, что о большем не стоило мечтать. Но мечтать было до Гангмара приятно!
Вообще, в этом походе Карикан суетился больше всех. Сновал вдоль колонны взад и вперед, обменивался словечком-другим то с тем, то с этим сеньором, зубоскалил с обозной прислугой, потом вдруг просился в головной дозор... Зато Джейем был хмурым и будто не радовался свалившейся на него удаче. Похоже, он так и не оправился от собственного взлета - вчера хромой меняла, а нынче - славный рыцарь. Эрствин снова ощутил собственную близость с Хромым, которого никак не мог приучиться называть по- новому. Мальчик и рад был снова болтать день-деньской с дорогим другом, да заботы одолевали.
Одно дело - вести войско в поход, когда людей подгоняют надежды на добычу, а все ощущения обостряются чувством близкой опасности, и совсем другое - возвращаться домой, когда сеньоры ревниво поглядывают друг на друга, следят, как бы не ограбили соратники в пути, поминутно озираются - как там, в хвосте колонны, возы с добычей?
Да еще происходят всякие неприятные приключения. Например, когда войско миновало некое Гилфингом забытое поместье, кто-то из сеньоров отобрал повозку у местных крестьян - ему, видите ли, казалось, что добычи у него слишком много для трех фургонов, которыми располагал добрый сэр. Ну, отобрал и отобрал - дело рядовое. Однако часом позже колонну нагнал растрепанный старикан на тощей кобыле - назвался местным сеньором, владельцем той самой деревни, откуда свели упряжку.
Старик потребовал, чтобы его отвели к начальнику и принялся орать - жаловался на произвол, грозил дойти если не до самого императора, так по крайней мере до имперского наместника герцога Тегвина - и особенно упирал на то обстоятельство, что его, старикашки, сынок сейчас нанялся к Тегвину на службу и находится в Энгре при особе герцога. И вот, пока сэр рыцарь исполняет службу - его усадьбу грабят какие- то проходимцы... Поскольку сын помещика в самом деле поступил на службу в Энгре, в этом поместье было прекрасно известно о Тегвине и его полномочиях.
Словом история вышла неприятная, и по совету Карикана Эрствин даже извинился перед старым ослом, заверил, что грабеж произошел без его ведома и пообещал сурово наказать виновного. Потом - снова по совету Счастливчика - вместо наказания ласково пожурил мародера... незачем портить отношения в войске.
Вот в таких мелочных делишках и тянулись дни...
Хромой тоже скучал. Или не скучал, но занимался лишь тем, что гнал от себя мысли - любые, всякие. Не хотелось думать ни о чем, ни с кем не хотелось говорить, потому что разговор неизбежно рождал мысли.
Что с ним стало? Что с ним будет? Кто он - Джейем или Хромой? Рыцарь или меняла? И что случится в Ливде? Там ждет Лериана.
Лериана. Всю жизнь он шел к ней, и сам не знал этого. Боялся это знать? Пусть так. Боялся. Не желал стать причиной ее горя - а чем, как не горем, может обернуться любовь менялы? Теперь все иначе. Но с чем он придет к невесте? Когда благородный сэр предлагает прекрасной даме руку - подразумевается, что рука не пуста.
И кроме того, в обозе бренчал цепями молодой господин ок-Рейсель. Чем обернется его выходка? Пока не срастется рука, сломанная Мясником, парень не очень опасен... хотя как поглядеть - с войском следуют его вассалы, а кто знает, насколько они преданы господину... Хромой не боялся этого сопляка. Однако все эти соображения служили причиной новых и новых мыслей, а думать не хотелось.
Даже отношения с отцом сделались не такими близкими, какими, казалось, должны бы стать. Счастливчик был весел и беззаботен. Твердил: не заботься ни о чем! Радуйся! Нечего строить кислую мину! Но Хромому не хотелось принимать участие в пирушках новых приятелей Карикана. А Кари сдружился со всеми, особенно часто он держался рядом с ок-Вейспом, эта парочка оказалась друг другу под стать, оба скорые на обманы и авантюры.
А Ливда все ближе и ближе - с каждым днем делается короче срок, в течение которого еще можно гнать мысли прочь.
Вот войско вступило в знакомые земли - то есть в земли, которыми владели сеньоры, с которыми благородные соратники Эрствина хотя бы раз пировали либо сражались. Воины уже предвкушали скорый отдых в родных стенах и пирушки в честь победы, когда случилось странное происшествие. Ночью исчез ок-Рейсель. Стражу в этот раз нес ок-Вейсп со своими людьми, и блондин объяснял так, что он уснул. Уснули и вассалы - не все, а лишь те, что были приставлены стеречь обоз. В фургоне, перевозившем увечного преступника, нашлись цепи, а сам рыцарь пропал. Никого не потревожил, ничего не прихватил, даже ножа у спящих вейсповых вояк не взял - не говоря уж о том, чтобы прирезать беспомощнызх сторожей, как поступил бы всякий на его месте! Вот уж странное дело.
Кари взялся расследовать происшествие и быстро пришел к выводу: здесь замешана магия. Отомкнули цепи зачарованной отмычкой, усыпили охрану.
- Работал опытный чародей, - заключил Кари. - Все предусмотрел, все учел. Не поймаем теперь беглеца.
Эрствин сделал вид, что поверил, а сам тихонько спросил Хромого, что тот думает по поводу магии. Джейем, конечно, тоже осмотрел отомкнутые кандалы - из любопытства. Да, слабые следы магии, конечно, нашлись, но вот охрана... Парни ок-Вейспа могли сколько угодно натурально краснеть и каяться, что спали на посту - но опыт Хромого твердил: человек, оглушенный магией, наутро должен выглядеть не так бодро, как эти молодцы. Графу он ничего не стал говорить, а сам тихонько спросил отца, когда выдалась подходящая минута:
- Ты сам прирезал Рейселя? Уверен, что он мертв?
- Нет, это сделал ок-Вейсп. Но я проверил - мертвый, как моя совесть!
Потом внимательно поглядел на сына:
- Ты чего? Все в порядке, так будет удобней всем, решительно всем! Даже дальней родне этого дохлого дурня, теперь они станут делить имущество, и каждый будет выслуживаться перед твоим приятелем графом. Малютка Эрствин тоже выиграет... хотя я сделал это для тебя. Говрю же: не беспокойся! Теперь у тебя есть семья, которая позаботится о том, чтобы все сложилось к твоему благу!
- Лучше бы эта семья хоть раз спросила меня, хочу ли я такого блага...
Вот и Ливда. Славным рыцарям было бы неплохо отправиться по домам, доставить добычу... но пропустить торжественный въезд в город? Отказаться от почестей? Слава влекла отважных героев никак не меньше, чем добыча - и воинство направилось в Ливду - все, от графа до последнего обозного мужика предвкушали миг славы. Эрствин отправил в город гонца, и город ждал.
