— А ты случайно не заметил нечто… необычное в Сергианусе? — продолжал выпытывать у Шубала Конан.
— Есть такое. У него какой-то странный голос. И вид такой, как у самоубийцы. Будто жить ему осталось недолго.
— С чего ты взял?
— Эх, Конан, — вздохнул Шубал. — Он ухаживает за королевой и, судя по всему, не без успеха. Скорее всего, они влюблены друг в друга. Видел бы ты, какими взглядами они обмениваются!
— Вот большая кружка знаменитого пива Веренуса! — объявил Хилидес, возникший у их столика. — И кусок огненной колбасы из Шема! Все за счет заведения! — он поставил тарелку возле локтя Конана.
— Спасибо, Хилидес, — поблагодарил юноша. — Шубал…, — киммериец покосился на хозяина таверны, — почему ухаживание за королевой приравнивается к самоубийству?
— Самоубийству? — Хилидес, собравшийся было уходить, насторожился.
— Конан, — сказал Шубал, — у королев Несчастного Хаурана проблема не только в древнем проклятии. Они быстро вдовеют. Вот Йаламис вышла замуж в четырнадцать лет, а в пятнадцать — родила сестер-близнецов…
— … а одна из дочерей была колдуньей, — договорил Хилидес, медля с уходом.
— … и овдовела, когда ей едва исполнилось семнадцать лет. Лихорадка забрала ее мужа. Да и она сама чуть было не отправилась следом. Королева месяцами лежала прикованная к постели.
— Месяцами, — поддакнул Хилидес, с невозмутимым видом присоединяясь к разговору. — Она была так слаба и истощена, что многие потеряли надежду на ее выздоровление. Уже пошел четвертый год со времени ее болезни, а силы так до конца не восстановились. Господин Архаурус считает, что источник слабости находится, как в теле королевы, так и у нее в… голове, — толстяк запнулся, потом огляделся по сторонам и понизил голос, словно только что сказал нечто крамольное. — Что? Этот княжеский сынок из Немедии совсем не задумывается о подобных вещах?
— Мы это сейчас как раз обсуждаем, — с набитым колбасой ртом, ответил Шубал. — Мы с Конаном недавно вышли из королевского зала приемов, и мой товарищ спросил…
— Прямо из зала приемов! И вы теперь здесь? Видно старому Хилидесу сегодня благоволят звезды!
— Перестань дурачиться, старый мул, — осадил трактирщика шемит. — Итак, Конан поинтересовался, заметил ли я что-то необычное в благородном Сергианусе. Я сказал ему, что этот человек, должно быть, служит примером самоубийцам. Или вроде того.
— Ха! — Хилидес осклабился и покачал головой. — Из-за того, что он вьется вокруг королевы? А вдруг у них просто дружеские отношения? Про это разное болтают. Я слышал также, что королева давно не выглядела такой счастливой. По крайней мере, ходят такие слухи. Я вот сам не трачу время на праздные прогулки после высочайшей аудиенции и не глазею на повелительницу и ее немедийского гостя.
Хозяин оглядел зал своей таверны.
— Эй, Меркес! Слышал? Наш Шубал только что вернулся от нее!
— От кого? От Иштар? — откликнулся голос с противоположного конца трактира. — Не будь дураком! Богини не разговаривают со всякими шемитами!
— Я имел в виду королеву…
Шубал повернулся и крикнул Меркесу:
— И не с такими, как ты, шелудивыми псами! Хотя, для твоего просвещения, я добавлю, что Иштар имеет весьма далекое отношение к Хаурану. Это шемитская богиня!
— Да я же имею в виду нашу королеву, — повторил Хилидес, пытаясь снова взять нить разговора в свои руки.
— Вздор и глупости! — пробасил Меркес из гущи своей черной бороды. — Она родилась здесь, В Хауране! Точно там, где стоит святилище в ее честь, налево от дворца.
— Ты просто недоумок! — выкрикнул солдат, с которым ранее поздоровался Шубал. — культ Иштар берет начало в моей родной Заморе!
— Ну, уж нет! — возразил какой-то лохматый человек. — Она из Немедии!
Шубал со смехом потряс головой.
— Воистину, этот трактир зиждется на глупости клиентов! Все знают, что Бел рожден в Шумире и…
— А когда родился этот Бел? — спросил Хилидес.
— … точно четыре тысячи девять лет тому назад, за день до начала мира.
— Значит, Бел родился в Шеме, прежде чем тот сам появился? — бросил с насмешкой толстяк.
— Иштар также происходит из Шема, — продолжал гнуть свое Шубал, даже не взглянув в сторону хозяина. — Она появилась в городе Асгалуне из камня, расколотого зеленой молнией. Жрецы сходятся во мнении, что данное событие произошло через двести лет после рождения Бела. И случилось это так, потому что в Шеме долго не признавали богов женского пола. Но потом люди стали спрашивать, как же может существовать только бог–мужчина, один без женщины? Вот так-то!
— Ты знаешь, что Бел считается туранским божеством, покровителем воров? — попытался вклиниться в спор Конан.
— Вот, что плохо в Стигии! — Меркес ударил кулаком по столу, отметая вопрос о происхождении Иштар — Ее жители поклоняются единственному кумиру — отцу Сету, богу зла!
— Ой, да ладно! — Хилидес показал зубы. Он говорил быстро и даже поднял руку, чтобы оказаться в центре внимания. — У вас там есть незабываемая Деркето! Это исключительно чувственная женская натура и, к тому же, стигийка до мозга костей! Если хотите найти народ с одним мужским божеством, то идите к пустынному племени Хабиру.
— В Немедии мы зовем ее: Деркето — стигийская змея! Покровительница шлюх! — вставил длинноволосый посетитель.
Конан сидел в молчании, стараясь не поглощать слишком жадно свежее пиво, пока другие вели пустые разговоры. Боги! Кому какое дело? Там, откуда он пришел, боги были весьма многочисленны, а самым главным из них считался Кром. Однако его никогда не называли отцом. Он лишь однажды при рождении давал ребенку волю и больше им не занимался. Да и какое, уважающее себя божество будет морочить себе голову человеческими делами? Люди сами должны заботиться друг о друге и выбирать богов, на которых потом можно свалить все свои беды. Тем временем, киммерийца по-прежнему больше всего волновал вопрос насчет Сергиануса. Он не мог забыть то ведение, что предстало перед ним в королевской палате.
— … Бога-паука из Йезуда! — меж тем, выкрикивал Меркес.
— Шубал, — потихоньку толкнул варвар приятеля, — как зовут того человека из Немедии?
— Сергианус.
— Кром! Нет же. Тот, который утверждал, что Иштар — немедийка.
— … Ха! — Хилидес вновь пытался доказывать свою правоту. — Можно сказать, что эти двое не дружат между собой.
— … Пусть меня назовут глупцом, но я считаю, что каждый мнит себя великим! — горячился Меркес.
— Ага!… — сказал Шубал. — А, этот… Его зовут Небионо.
— Давно он уехал из Немедии? — не унимался Конан.
— Не знаю…
— …Слушайте, мы не учитываем этих двоих, не так ли?
— Эй, Неб! — позвал Шубал. — Как долго тебя не было в Немедии?
— Митра! Слишком долго! А тебе какое дело?
Конан вывернул шею, чтобы рассмотреть русоволосого человека в дальнем конце зала. На Небионо была одета такая туника, что, вероятно, она успела износиться еще до того, когда ее владелец стригся в последний раз. Плащ его был или очень грязен, или неумело окрашен под цвет дорожной пыли.
— Скажи, что ты думаешь о своем земляке из дворца, — обратился к немедийцу варвар. — О сыне князя из Торы.
— Откуда ты, великан? — грубо спросил Небионо.
