Было решено, что ребенок не поселится в доме кузины, но останется во дворце. Само собой, Конан и Шубал сопровождали свою госпожу при переезде. Киммерийца текущий поворот событий никак не удовлетворил. Не помогло даже сознание того, что Росела будет находиться рядом. Он скрежетал зубами всякий раз от мысли, что теперь придется присматривать за капризным ребенком.
До сих пор варвар лишь однажды видел Тарамис. Совершенно очевидно, что принцесса тогда едва ли его заметила. Она с рождения привыкла к обществу вооруженных мужчин и вряд ли уделяла их лицам больше внимания, чем ложкам супа во времени еды.
После обеда Тарамис быстро сморило. Хаштрис отвела девочку в ее покои и уложила в кровать. Пока принцесса спала, Конан не ощутил себя намного счастливее. Ему пришлось охранять ее сон в компании с Шубалом и Хаштрис в палате, прилегающей к спальне. Стены огромного помещения, где они находились, были отделаны шелком и сатином традиционных для Хаурана цветов: белым, зеленым и бледно-желтым. Шемит и госпожа пытались научить варвара какой-то игре, но он оказался не очень смышленым учеником.
Через некоторое время Хаштрис объявила, что у нее имеются кое-какие дела и удалилась, оставив охранников одних. Шубал тут же собрался на поиски вина и направился к дверям. Его почин Конан поддержал негромкими аплодисментами. «В итоги дошло до того, что воина сделали нянькой!» — думал про себя вконец расстроенный юноша.
И вдруг неожиданно пришло спасение. Качая бедрами и кокетливо улыбаясь, в палату вплыла Росела с кубком в руках.
— Эй, а ну убери от меня эту огромную лапу, молодчик! — со смехом сказала девушка. — Это вино из личных погребов королевы! Лучше пей быстрее пока кто-нибудь не пришел, иначе меня накажут за кражу. Ох! Я едва жива после вчерашней ночи!
Конан, забавно гримасничая, быстро пригубил напиток.
— Хмм, неплохо — сказал он тоном знатока, отлично разбирающегося в королевских винах.
Варвар, ущипнув Роселу за мягкое место, залпом опорожнил кубок. Затем со вздохом удовлетворения отставил пустой серебряный сосуд и принялся развязывать лиф девушки.
— А теперь, моя дорога, попробуй хорошего вина из моих губ!
— Ох, Конан, ты такой …
Он стал целовать ее, как вдруг его глаза застлал мрак. Мир качнулся, и юноша повалился на пол.
Первыми, кого вновь увидел Конан после тяжелого обморока, были Шубал и Хаштрис. Они всеми силами, тормоша и отвешивая пощечины, старались привести его в чувство. Сквозь пелену тумана он смог разглядеть слезы, блестевшие на лице женщины.
Что все это значит? Варвар молниеносно вскочил на ноги, и схватился было за меч. Но тот исчез. Ничего не понимая, Конан сначала посмотрел на Шубала. Потом стал озираться вокруг и только тогда заметил, что на красивом, зеленом, расшитом золотом ковре покоится в луже крови человек. Мужчина лежал неподвижно, вцепившись пальцами в рукоятку меча киммерийца. Юноша на миг остолбенел, еще раз растерянно взглянул на хозяйку и приятеля, после чего сел так же быстро, как только что поднялся.
— Несколько раз ты спасал мою жизнь, Конан, — сказал шемит, — и я благодарен Иштар, что смог частично вернуть долг.
Варвар лишь таращил глаза. В его голове царил полный хаос.
— Твой друг спас тебя и принцессу. Этот человек хотел вас убить — пояснила Хаштрис.
— Тебя усыпили, — добавил Шубал, — как чуть раньше Тарамис. Я, к счастью, пришел вовремя и застал этого негодяя, который крался в спальню принцессы с твоим мечом в руке.
Конан потряс головой. Усыпили? А как же Росела…
— Но зачем?
— Я предполагаю, что этот подлец хотел прикончить принцессу и выставить все таким образом, чтобы дело выглядело так, будто ты ее убил, мой киммерийский друг. Проверь, может, ты его узнаешь.
Конан еще долго хлопал глазами, силясь вникнуть в суть происшествия. Наконец, он стал на колено возле человека, кровь которого пропитала королевский ковер. Без всякого нелепого «уважения к смерти», о котором он в первый раз услышал здесь, в цивилизованном Хауране, юноша повернул голову мертвеца.
Труп смотрел ввысь остекленевшим взором.
— Он … я знаю его, то есть, видел раньше… Шубал! Это этот самый малый, который прибегал в ту ночь в таверну за Роселой!
— Ага. Но не за Роселой же он сегодня пришел!
Киммериец забрал свой меч из руки мужчины, не успевшей еще окоченеть, и спрятал в ножны.
— Росела пришла сюда сразу же после твоего ухода, — сказал он. — Она принесла мне вина в серебряном кубке …
— Ее тут не было, когда я вошел, — тихо промолвил шемит и покачал головой. — Знаешь, Конан, скорее всего, твоя встреча с ней — это не просто случайность. Думаю, она и этот человек затеяли измену. Нас обвели вокруг пальца.
— Той же самой ночью убили немедийца и попробовали расправиться с тобой…
— А сегодня пришла очередь Тарамис! — воскликнула Хаштрис, заламывая руки. — Почему?
Конан грязно выругался. Он теперь понял, что Росела сделала из него дурака. Киммериец вспомнил, как девушка бросилась ему на шею. С тех пор она все время была с ним. Постоянно ластилась, втираясь в доверие, чтобы использовать в своих целях! И ей это почти удалось… Тарамис должна была умереть, а он, Конан, стал бы на веки проклят! Да и что же можно было бы еще ждать от варвара, о котором на самом деле никто ничего не знал?…
— Девка была инструментом в чьих-то руках! — Конан пнул труп мужчины убитого Шубалом. — Так же, как убийцы того парня из Немедии… Ведь только Небионо знал, что у него на родине нет княжества Торы!
— Да, друг мой, — согласился с ним шемит, мрачно качая головой. — Вспомни наш «урок письма». Когда ты распознал Себанинуса, врагам стало ясно, что ты представляешь опасность. Если б принцесса крови была умерщвлена, у королевы появился бы дополнительный повод искать успокоение в мужских объятиях и вторично выйти замуж. А позднее… возможно, ей самой было бы суждено умереть, оставив после себя сына — наследника владык Хаурана и Кофа! Всю вину за отвратительное убийство можно было бы свалить на тебя и навсегда очернить твое имя.
— О чем ты говоришь? — всполошилась Хаштрис. — О КОМ?
— Следовательно, он нам изменил, — Конан уловил ход рассуждений товарища. — Мы ведь подтвердили свои подозрения его хауранскому союзнику!
— Я хочу знать все! — решительно потребовала Хаштрис, наскоро утерев слезы. — Кто эти люди?
Ее телохранители посмотрели друг на друга. Приняв решение, они кивнули и поведали госпоже обо всем. Выслушав их, потрясенная женщина опустилась на заваленную желтыми подушками кушетку.
— О, Иштар! — прошептала она. — А я, завидев бегущую Роселу, подумала, что Конан обидел чем-то ее!
— Ты ее видела? Где?!
— Она выбежала в сад…
Стиснув зубы, киммериец кинулся вон из палаты. Ноги его подкашивались, а в голове стоял шум, когда он проносился по коридорам дворца. Раз за разом, юноша в бешенстве сжимал кулаки, раня при этом ногтями ладони.
Вскоре Конан оказался в обширном, цветущем саду. Он не звал изменницу по имени, но искал ее в молчании. Довольно быстро варвар нашел Роселу в отдаленной беседке, среди низких, вечнозеленых кустов, подрезанных в виде конских голов.
Она лежала на земле. На ее животе виднелись раны после нескольких ударов ножом.
— Ох … Конан…
Киммериец присел рядом, не дотрагиваясь до девушки. Его глаза остались холодными, а голос дрожал
