— Все равно — выходить больше не надо.
— Я как на острове. Дядя не купил мне даже сотового телефона. Оберегает меня от внешнего мира. Зато есть компьютер. Скажи мне, кто твой друг? А вот он — ноутбук! Ты стихами увлекаешься?
— Нет.
— А я для себя чиркаю, показывать другим стыжусь.
— Кстати, с дядей твоим разговаривал по телефону. Передавал привет. Сказал, чтобы ты подождала еще несколько дней.
— Подожду, — вздохнула Вероника. — Куда деваться? Мотаемся из одного места на другое. Никак не можем определиться. На даче, вон, целый год жила. А она чужая, один бизнесмен задолжал дяде большую сумму, и дачу отдал. Ты же видел там мою комнату, в ней сын бизнесмена раньше обитал и все стены голыми женщинами обклеил. А вообще, дядя мой хороший, он всегда спокойный и рассудительный. Он раньше богатый был, но все продал, потому что его нечестный компаньон 'кинул'. И сейчас, видать, у него проблемы, раз мы с дачи съехали. Не знаю, что дальше будет. Два года назад мои родители и тетя, дядина жена, погибли в автокатастрофе. Цементовоз их сбил. Но все это было подстроено преступниками, они думали, что дядя в машине. После того случая на дядю покушались, ему шею поранили ножом. Поэтому, чтобы прикрыть шрам, он носит платок. Ты меня не слушаешь?
— А?.. Слушаю…
— О чем думаешь? Все о подруге Тане? Не помирились?
— Все нормально…
— Если что, могу подсказать, как поступить. Я, все-таки, немного разбираюсь в нашей женской психологии.
— Ага, — кивнул я. — Спасибо… голубцы у тебя получились отменные.
Я вышел из кухни. Сел за стол, включил компьютер. Написал короткое письмо Трикошину:
'Мои условия: я должен увидеть Эолли. Все разговоры потом. Андрей.'
Спустя минут тридцать, пришел ответ:
'К сожаленью, уже ничего сделать нельзя, колесо завертелось… Привезти сюда Эолли крайне затруднительно. Но есть выход, мы с вами можем поехать на Черное море. Самолет в Симферополь отправляется в восемь вечера. Я забронировал места. Встретимся в Домодедово за два часа до вылета. Трикошин.'
Я стал собираться, бросил в дорожную сумку смену белья, рубашку, зубную щетку, пасту, мыло. Зашел в ванную, сменил плавки, надел другие, купленные еще в Праге, с потайным карманчиком. В карманчик спрятал банковскую карту 'Виза' и застегнул молнию. Надел джинсовые брюки, спортивную майку, а сверху — хлопчатобумажную тонкую куртку. Достал из ящика стола деньги, отсчитал три тысячи долларов, сунул в карман брюк, остальные положил на место.
После чего я заглянул к Веронике, она полулежала на кушетке, читала какую- то книгу.
— Вероника, мне надо срочно поехать в Симферополь, — сообщил я. — Так сложились обстоятельства. В ящике стола деньги, пользуйся. Без особой надобности на улицу не выходи.
— Ладно, — сказала девушка, присела, оглядела меня. — А сколько ты там будешь?
— Не знаю. Если случится, что не свидимся, брось ключи в почтовый ящик.
— У тебя неприятности, да?
— Есть немного. Вопрос один надо решить.
— А-а…
— Я тебе оставлю свой сотовый телефон. Можешь связаться по нему с дядей, если что.
— А ты как без него?
— Куплю другой.
— Поняла. Спасибо.
— Я тебе позвоню.
— Ладно.
— Ну, пошел я.
— Присядем на дорогу.
Мы уселись в гостиной на диване. Вероника притихла, в майке и спортивных шароварах она еще больше напоминала подростка.
— Ну, все… — я поднял сумку. Вероника молча чмокнула меня в щеку.
В аэропорту Домодедово мы с Трикошиным прошли таможенный и пограничный контроль, но прежде нас еще тщательно проверили, заставили даже обувь снять. Короче говоря, я снял туфли и положил их в пластмассовую корзину, затем в корзину побольше сложил куртку, ремень от брюк с металлической бляшкой, часы, портмоне и новый сотовый телефон, который купил в городе. И остался, можно сказать, совершенно беззащитным. Зачем человеку столько вещей? Без денег никак нельзя, понятно, и ремень, ладно, нужен, чтобы брюки не упали. А часы и сотовый телефон?
Отбери их и всё! Без них — как без рук! Телефон я приобрел за двести долларов, чтобы по нему легко можно было связаться с Москвой в чужой стране, и не искать там переговорный пункт. В чужой стране, подумал я, а ведь совсем недавно было одно большое государство, и мы с Гришей Сомовым после окончания средней школы, целый месяц дикарями жили в Коктебеле. И именно тогда в меня вселилось великое желание приобрести когда-нибудь домик на берегу моря.
Мы сидели в зале ожидания. Свои руки Трикошин расположил поверх портфеля, лежащем у себя на коленях и барабанил по нему пальцами. На лысине его блестели капельки пота, а глаза были закрыты. Без сомнения, он думал, что за моей спиной стоит большая фирма. А сам он кто? Кто его люди? Надо набраться терпения и ждать. А по лысине его я еще успею стукнуть ребром ладони.
Аксинфий был в том же сером пиджаке и тех же черных брюках, в которых встретил я его у кафе 'Медведь' на Ярославском шоссе. И тот же портфель был при нем. Возможно, внутри до сих пор находилась моя папка.
Трикошин открыл глаза и с веселым видом толкнул меня в плечо.
— Да не глядите вы на меня зверем! Никакой трагедии не произошло. Считайте, что вашего робота вы нам одолжили. Ну, что вы в самом деле?! Сделайте лицо веселей! Глядите, какие красивые девушки вокруг! Мир прекрасен, несмотря ни на что!
— Согласен с вами! — вмешался неожиданно в разговор проходящий мимо незнакомый мужчина, примерно одного возраста с Трикошиным, крепкого телосложения, светловолосый. Он остановился и взглянул на нас своими невероятно синими глазами. — Иначе быть не может! Мир наполнен красотой! Я летаю из Нью-Йорка в Москву несколько раз в году, чтобы поесть сосисок! Это ли не прекрасно! Позвольте угостить вас кофе! Один момент! — Незнакомец положил на пол свой небольшой саквояж из коричневой кожи и порывисто удалился в сторону буфета.
Мы переглянулись с Трикошиным.
— Это ваш человек? — спросил я.
— Никак нет, — ответил Аксинфий Модестович, в свою очередь, удивленно уставившись на меня. — А я подумал — ваш.
— Нет, не мой.
— Гм… Невольно напрашивается мысль… Кто же будет летать в такую даль, чтобы поесть сосисок? Разве это станет делать нормальный человек? И вы заметили, какие у него необычные глаза? Точь-в-точь как у Эолли. Простите. У нее, конечно, не такие синие глаза, но — необычные. Это факт. В чем, вы спросите, необычность? В них — чистота. Отличающаяся от глаз людей, погрязших в грязи и грехе. Вы удивлены тем, что я вдруг заговорил о высоких материях? Поверьте, я поначалу тоже был чист как слеза. Но жестокая действительность напрочь перекраивает человека. Да что я вам говорю, вы и сами плоть от плоти таких, как я. Следовательно, все люди одним миром мазаны… Однако, любопытное существо! Вы не находите? Ни с того, ни с сего — угощает кофе! Такое явление не часто встретишь в наши дни.
Я вновь с трудом сдержался, чтобы не въехать кулаком со всей силой в рожу рядом сидящего Аксинфия, да так въехать, чтобы от этой нахальной рожи ничего не осталось. Надо терпеть, сказал я себе, слушать все, что бы он ни говорил, ради Эолли.
Тем временем, синеглазый незнакомец поднес нам на плоской тарелке кофе в бумажных
