«мужчины», неподвластного ее чарам, не испытывающего восхищения перед ее поражающей красотой, воспринималось бывшей певицей как вызов. Исключительно «рабочих» отношений с противоположным полом она не признавала.
По счастью, обстоятельства сильно мешали затеянной игре. Дорога до нового монастыря вышла трудной, да и отношение Андрея не давало повода для легкой интрижки. Тому было просто-напросто не до происходящих в изящной головке спутницы процессов — он целиком сосредоточился сначала на поиске нового дома, затем устраивал быт, искал способ проникнуть в порт… Ну а потом и Медея попритихла. Одумалась. Заново начала воспринимать Селесту девушкой-подружкой, а не мужчиной экзотической внешности. Успокоилась ровно до той минуты, когда услышала рассказ о ночной встрече с раненым бандитским главарем.
И вот сейчас, сидя перед большим осколком зеркала, наводила марафет. Помылась в жестяном корыте, заплела длинные волосы в прическу, угольком почернила ресницы и брови, тщательно обработала ногти на руках. Хотела еще намазать какой-то красной дрянью губы — Андрей отговорил: слишком неприятные ассоциации возникали. Упырица все-таки. Личность Рихарда подверглась тщательному рассмотрению посредством огромного количества вопросов — бандит наверняка исчихался от подобного внимания. Объяснила свой интерес Медея просто:
— Чем больше о мужике знаешь, тем выше шанс взять его тепленьким.
Формулировка полученного ответа Селесту насмешила.
— Надеешься его соблазнить? Зачем?
— Почему же сразу соблазнить? «Соблазнить» еще надо заслужить… Просто хочется пообщаться с приятным человеком, поболтать о том о сем, посмеяться, пофлиртовать чуть-чуть. — Она помолчала, потом иным, мрачным тоном добавила: — Надоело смотреть на людей, как на пищу. Грязь надоела, вонь. Нет уж, пусть этот Рихард видит во мне не кровососку мертвую, а красивую умную женщину. Тогда захочет встретиться еще и еще.
Эпитет «приятный», по мнению Селесты, предполагаемому партнеру подходил меньше всего. Тот был опасным хищником, ничуть не уступающим самой упырице по смертоносности, неизвестно еще, на чьих руках больше крови. Рядом с бандитом, даже раненым, постоянно приходилось держаться настороже, чтобы не дать тому и тени возможности ударить. Судя по искоса бросаемым взглядам, такие мысли приходили ему в голову. Изображать внешнее спокойствие и расслабленность оказалось довольно трудно: от человека невольно хотелось держаться подальше.
С момента расставания прошла целая неделя, наступил оговоренный срок. Условленного времени достаточно, чтобы, во-первых, Рихард слегка подлечился, во-вторых, сумел раздобыть интересующую девушек информацию. Местом встречи Селеста назначила старый парк с разломанными фонтанами, окруженный полуразрушенными домами. Главным достоинством парка, определившим выбор, стала подземная водопроводная сеть, имевшая массу выходов на поверхность. Упырицы обнаружили ее вскоре после прибытия в припортовый район — судя по количеству грязи и нетронутой пыли, люди в канализацию не спускались. Удобное место. Если бандиты захотят устроить ловушку, в развалинах быстрые и тихие восставшие получат преимущество. Живому существу сложно скрыться от острого слуха и ночного зрения упыря, но все-таки у опытного охотника есть шанс остаться незамеченным. В таком случае придется бежать, и скрытый переход подойдет для этой цели как нельзя лучше.
Вероятность засады Андрей оценивал в шестьдесят на сорок. То есть сорок процентов «за», шестьдесят — «против». На его стороне играли выгодное для банды предложение, возможность полезного сотрудничества в будущем и характер Рихарда. Из разговора с ним она оценила его как человека достаточно циничного и авантюрного, чтобы пойти на союз с врагами своего рода ради достижения собственных целей. С другой стороны, он и предать может в любой момент, как только дальнейшее партнерство покажется ему бессмысленным. Кроме того, короля делает свита. Рихард обязательно поделится обстоятельствами своего спасения с ближним кругом друзей, и не известно, что они насоветуют.
— Если обманет, я его банду по одному истреблю, — подытожила мрачные размышления Селеста. — Сбегу, выжду месяцев шесть, вернусь — и устрою кровавую баню.
— Не известно еще, как зиму переживем, — скептически отозвалась Медея. — В прошлом году людей померзло — ужас. Один раз даже снег выпал. Рыбаки боялись в море выходить: еды мало, мутантов расплодилось немерено, стража из порта носа не казала. Нынешней зимой, чувствую, все иначе будет.
Мягкий средиземноморский климат Талеи приучил жителей ждать милостей от природы, и суровая для здешних широт погода унесла много жизней. В основном из-за отсутствия теплой одежды и, как следствие, частых болезней. Хотя голод тоже взял свою дань: вспышки каннибализма в прошлый год отмечались повсеместно. Во всяком случае, допрошенные пленники часто признавались в поедании себе подобных, иногда неоднократном. Сейчас людей ради мяса убивали редко.
Ходили упорные слухи о существовании общины, практикующей темные ритуалы, в том числе каннибальского типа. Довольно правдивые слухи, на взгляд обеих девушек. Пророки и самозваные жрецы в последнее время пользовались колоссальным авторитетом среди всех слоев общества, как ни парадоксально, частично сохранившего прежнюю организацию. Сект развелось — на любой вкус. Самые бредовые идеи выдавались за божественное откровение и находили восторженных почитателей, многие банды состояли из одного «вдохновленного» безумца и его паствы. Схватки между ними давно стали обыденностью, а попасться в руки фанатиков означало верную смерть.
— Ладно. — Селеста в последний раз проверила одежду, оружие, товары. Надела тяжелый тюк на спину, слегка попрыгала. Она сильно рассчитывала на сегодняшнюю встречу и потому волновалась. — Хватит гадать. Поехали.
— Вознеси покровительнице молитву — пусть поможет, — серьезно попросила подруга.
— Кому, Селесте-богине? Что-то я от нее прежде помощи не видела.
— Ты же жива, — логично возразила Медея. — Боги редко совершают явные чудеса, обычно они указывают верный путь или даруют удачу в делах. Небольшая толика везения через час-другой вовсе не повредит.
— Лучше рассчитывать на себя, а не на мифическую тетку с суперспособностями. Тогда будешь точно знать, кого винить в случае чего. — Высказывание Андрея в глазах местных тянуло на революцию и немедленную казнь.
Медея привычно вздохнула, закатила глаза к темному небу и тихо помолилась Морвану, прося не карать пустоголовую. Селеста ведь не со зла. Просто не понимает, что оказалась здесь и сейчас не случайно, ибо случайностей нет вообще. Ее привели. Призвали. Кто-то могущественный, имеющий власть над душами, с неведомой целью вложил разум чужака-человека в мертвое тело.
Кто, как не бог?
В парк они заявились сразу после заката и первым делом проверили округу. Вроде чисто, никого нет. Все время, проведенное в пути, Андрей раздумывал о предстоящей встрече и в результате, что называется, «накрутил» себя. Посему отсутствие наблюдателей его напугало, ибо заставляло предположить, что настойчивое приглашение Рихард проигнорировал и предпочел держаться от упырицы подальше. Решение мудрое, правильное, но для девушек крайне невыгодное. В таком случае придется искать нового агента, среди людей поползут ненужные слухи о присутствии живых мертвецов на считавшихся прежде безопасными землях, охота станет труднее. Как бы добыча сама не попыталась словить хищника. Тогда придется оставить полюбившуюся нору на больший срок, чем полагалось изначально, и немедленно перебираться в другой район.
Неужели человек оказался недостаточно жаден или слишком осторожен? На первый взгляд он показался личностью жестокой, беспринципной, со склонностью к рискованным шагам. Андрей знал, на что смотреть, у него появился богатый практический опыт по части психологии. Правда, несколько однообразный. Обычно люди рядом с восставшими или иными чудовищами испытывали либо ужас, либо жгучее бешенство, спокойно разговаривать осмеливались единицы. Тем Рихард и ценен, что реагировал нестандартно.
До назначенного срока упырицы успели не просто обойти окрестности: правильнее сказать, они каждую пядь земли потрогали. Делать больше нечего, оставалось ждать. И надеяться. Оставшиеся два часа тянулись для нервничающих девушек куда дольше обычного. Селеста замерла неподвижным изваянием, ее
