что-то готовили и жгли огонь.
— Может, поговорить с предводителем тех сектантов из храма?
— С тем же успехом можно вернуться к Карлону и спросить его, — возразила Медея. — Мы же дети Морвана: светопоклонники нас растерзают.
— Попробуем подловить в удачный момент.
— Откуда ты знаешь, какой момент окажется удачным? Вдруг этот жрец не утратил связи с божеством? Он нас просто сожжет.
— Не думаю, что он силен, — принялась размышлять вслух Селеста. — Вспомни нашего бывшего вождя: малейшее… малейшее колдовство тяжело ему давалось.
— Может, перерождение слишком изменило его.
— Вряд ли. Он, образно говоря, к своему Хозяину после смерти приблизился, связь должна была укрепиться.
— В любом случае, — не сдавалась Медея, — слуга Иллиара не станет помогать упырю.
— Пока не попробуешь — не узнаешь. Ласкаш говорит, этот мужик, с которым он разговаривал, Пойр, не производит впечатления фанатика. Авось повезет, и остальные такие же?
— А если не получится?
— Заставим. Подержим на цепи в укромном уголке — жрец и разговорится.
— Он будет проклинать тебя до смерти!
Селеста пристально посмотрела на подругу. Медея сидела, нервно перебирая густые волосы, взгляд ее блуждал, останавливаясь на чем угодно — только не на лице маленькой упырицы. Что-то с ней неладное творилось. Стоило разговору зайти о встрече с магами, как она превратилась из красивой, уверенной в себе женщины в трясущуюся от страха истеричку. Вон как голос повысился: от боли хочется уши руками прикрыть.
— Что случилось, Медея?
Молчание, только плечи поникли. Селеста вздохнула — опять эти женские эмоции — и пересела поближе, обняла упорно глядящую в сторону красавицу за талию:
— Ну что, что случилось?
— Ты ведь хочешь вернуться, так? — прошептала Медея. — Вернуться в свой мир?
— Хочу, — не стал отрицать очевидного Андрей. — Мне здесь не нравится. Меня здесь убить могут в любую минуту.
— Я боюсь одна остаться. Мне страшно.
Селеста уже задумывалась о судьбе подруги. Бросать Медею на произвол судьбы было стыдно: при всей своей силе, опыте и умениях бывшая певица и дворянка оставалась существом домашним. Нет, безусловно, она могла проявить жестокость, могла драться и убивать, умела выживать, когда это необходимо, но не чувствовалось в ней звериной готовности вцепиться врагу в глотку и так сдохнуть. Учитывая, с какими клиентами приходится постоянно иметь дело, без таковой внутренней уверенности упырица из категории игроков мигом перейдет в разряд фигур. А фигурами, даже самыми ценными, при необходимости жертвуют.
— Глупая, — провела Селеста рукой по роскошной гриве волос. — Даже если и осталось где-то существо, маг, способный вернуть мою душу обратно, его поиски займут не год и не два. И не десять. Если Карлон прав и восставшие бессмертны, то шанс вернуться есть, но в противном случае… Разве что какие- нибудь боги вмешаются.
— Тогда зачем искать?
— Ну, чудеса все-таки случаются, — пожала худенькими плечиками упырица. Она не лгала, не пыталась утешить, говорила, как думала. Пора перестать закрывать глаза на горькую правду. — Кроме того, я ведь не только на магов нацелена. Сравни, как мы жили в монастыре — и как сейчас устроились.
Подруга призналась, что терзается боязнью остаться одной давно. Сегодня ее просто «прорвало»: подействовало столкновение со странными силами слуг Повелителя Света. Медея слегка успокоилась, потом опять помрачнела:
— Скажи, если тебе прямо сейчас выпадет шанс вернуться? Завтра поймаем предводителя, и он знает нужный ритуал? Ты уйдешь?
Селеста мученически закатила глаза: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
— Нет, сначала тебя пристрою. Найду нормального упыря — и выдам замуж.
— Не смейся!
— Тогда не задавай глупых вопросов.
Слегка успокоив Медею, Селеста продолжила обкатывать идею поспрашивать предводителя сектантов. Но зарубку в памяти сделала. Действительно — почему бы не пообщаться с другими восставшими, не поискать среди них кого-то вменяемого?
Среди собратьев нормальных почти не попадалось: все-таки перерождение сильно влияло на психику. Те же, кто продолжал мыслить трезво, предпочитали держаться настороженно и отстраненно. Как и сами девушки — из опаски напороться на второго Карлона. Поэтому они стремились свести контакты с незнакомыми восставшими к минимуму, держась при нечастых встречах настороже и стараясь не залезать на чужую территорию.
Возможно, стоит изменить сложившейся привычке. Еще один помощник не помешает: как говорится, гуртом и батьку бить легче.
Нет, все-таки надо поговорить с предводителем. Вопрос — как это сделать? Ласкаш не знает его имени или облика и не сумеет узнать, мальчишка еще маловат для подобных поручений. Действовать через Святейшего означает привлечь ненужное внимание. Толстяк, при всех его недостатках, умен и сообразителен — он обязательно попытается выяснить, чем глава обычной секты заинтересовал упырицу. Уж чего-чего, а спрашивать и добиваться ответов Факасий умеет: сведения он получит быстро — и что тогда? Нет, рисковать нельзя.
Остается Рихард. Какие-то связи в городе у него есть — ведь проворачивал же он дела и до знакомства с Селестой, причем часто общался со стражниками. Значит, узнать, чем занимаются молельщики, сможет. Хотя бы путем банального подкупа местных полицейских: данные индивиды всегда готовы поделиться информацией за соответствующее вознаграждение. Вот только стоит ли привлекать бандита? Он в своем роде зверек клыкастый, только поменьше Святейшего будет.
Андрей так и не определился относительно Рихарда, решив для начала попробовать действовать самому. Имена некоторых светопоклонников у него были — вдруг удастся выйти на нужного человека через них? Зато после долгого спора с Медеей наметили, чем заняться в ближайшее время.
За границами порта у девушек оставалось много вещей. Книги, небольшой склад с консервами, высоко ценимыми людьми, тайники с награбленной одеждой и броней. Девушки до сей поры продавали только оружие и другие часто встречающиеся предметы, остальное откладывая на черный день. Кроме того, торговля броней — занятие опасное. Мечей, ножей, различного рода копий, самострелов, луков существовало довольно много, и вероятность, что оружие случайно узнают прежние владельцы, считалась низкой. Доспехи относились к иной категории товара. Бронежилетов или шлемов, схожих с привычной Андрею амуницией, в этом мире не существовало: издержки магического пути развития. Защитные функции прежде выполняли амулеты, естественно, переставшие действовать после катастрофы и годные теперь служить разве что украшениями. Поэтому вся броня, существовавшая в городе, четко делилась на две категории: украденные из музеев и особняков аристократии древние доспехи — или изготовленные местными умельцами новоделы. И то и то выглядело просто потрясающе — в плохом смысле, — но ценилось местными очень высоко. За ржавую кирасу давали двадцать диниров, например, в то время как меч хорошего качества стоил всего десять.
Упырицы полагали переселение законченным — значит, тайники постепенно следует очищать от вещей. Что-то продать Святейшему, что-то просто сложить в укромном месте с расчетом на будущее. Заодно можно выяснить, насколько хорошо идут дела у Рихарда.
Расспросить его, о чем чинуши шепчутся.
