САБАКА ИЩЕТ СЕБЕ ВЕРНАВО ДРУГА.
А под объявлением сидел щенок Шарик, и вид у него был неважный.
Первым объявление прочитал Гришка: он всякое письменное слово читал, развивался для будущего поступления в школу.
- Зачем искать? Пойдёшь ко мне. Не сомневайся, я очень верный.
- А я и не сомневаюсь, - ответил Шарик и хвостом вильнул, как бы извиняясь. - Только ты меня взять не можешь, тебе у мамы спрашивать нужно.
- Она согласится. Она как увидит тебя, так сразу полюбит. Будем вместе в городе жить, - сказал Гришка таким голосом, словно дело это решённое.
Шарик глаза опустил, голову между лап свесил.
- Нет, - сказал он. - Я здесь хочу жить, в этой красивой местности.
Дачные дети подошли, прочитали объявление, стали наперебой щенку Шарику предлагать себя в верные друзья. А Костя Гостев, который своего учёного эрделя Юшку хотел променять, стоял сейчас в речке, синий от холода, и уши водой мочил - бабушка у Кости была человеком решительным и справедливым. Вдруг толпа расступилась - к доске объявлений подошли сразу двое: Пестряков Валерий и козёл Розенкранц.
- Ясное дело, я тебе верный друг, - заявил Пестряков. - Сразу в лесной поход пойдём по компасу.
Шарик голову ещё ниже свесил.
- Извини, я к тебе не могу...
- То есть?! - воскликнул Пестряков вопросительно.
- У тебя удивления нет, - прошептал Шарик. - Вдруг мы в лесном походе льва встретим?
Пестряков Валерий рот широко открыл и долго не мог закрыть.
- Да, - сказал козёл Розенкранц. - Положеньице.
Тут толпа расступилась ещё раз, как бы в кружок стала. И в этом кругу посередине оказалась девочка Лиза в совсем новом платье.
- Это ещё что? - сказала она и ногой топнула. - Ты моя собственность. Я над тобой хозяйка.
Все молчали. И собаки, которые пришли с дачными детьми, тоже молчали, только носы отворачивали.
- Я человек честный, - объяснила Лиза с гордостью. - Признаю: может, я его немножко обидела в словесной форме.
- Если совсем маленько, то может быть... - попробовал заступиться за Лизу козёл Розенкранц, но фыркнул вдруг и добавил: - Лизка, скажи большое спасибо, что я теперь стал культурный, даже книжку читаю о путешествиях в жаркие страны, не то я бы тебя сейчас в пыли вывалял и в крапиву затолкал.
Тут Гришка выступил вперёд и без колебаний высказал Лизе простую мысль, которую понял, когда ел горячий хлеб из пекарни. Но поскольку он ещё не учился в школе, то простые мысли не умел излагать просто. Вот что у него получилось:
- Если друг, то не собственность. Если собственность, то унижение. Если унижение, то в дружбе измена. Если измена, то предательство. А предательство маленьким не бывает.
Лиза сделалась красной, как её красный шёлковый бант.
- Ах, так! - воскликнула она. Направилась было уходить с высокомерным презрением, но повернулась, всхлипнула и прогудела не слишком разборчиво: - А Шарик сам изменник. И пишет безграмотно, как курица лапой... И вы такие же...
Шутки тут неуместны
Пестряков Валерий остался у доски приказов и объявлений уговаривать Шарика, а Гришка пошёл по деревне. Он размышлял над той простой мыслью и почему-то девочку Лизу жалел. Представлялась ему девочка Лиза, с носом, так высоко задранным, словно она хочет проклюнуть небо. Но ведь небо иллюзия, просто-напросто оптическая синева.
- Здравствуйте, Григорий... Я, Григорий, домой вернулся.
От неожиданности Гришка вздрогнул, голову поднял - на ветке воробей сидит нахохлившийся, Аполлон Мухолов.
- Здравствуйте! - закричал Гришка. - Вы в отпуск?
- А вы, как я вижу, стали шутником, - сказал воробей Аполлон Мухолов. - И пожалуйста. И на здоровье.
- Что случилось?
- И не спрашивайте!
А когда они помолчали немного, не мешая друг другу вопросами, Аполлон Мухолов сказал:
- Разбита мечта.
- Вы поссорились с чайкой?
- Нет. Я улетел тихо.
- Но, надеюсь, вас теперь можно называть моряком?
Аполлон Мухолов кинул на Гришу несколько быстрых булавчатых взглядов.
- Нет. Моряка из меня не вышло. Хотя, если быть справедливым, морских воробьёв нет в природе. Морские птицы питаются рыбой. У меня от неё изжога и дурной запах во рту... А волны! Вы видели волны?
- Нет ещё, - честно сознался Гришка. - Крупных волн я ещё не видел.
- А ветер! Бешеный ветер, и спрятаться негде. Весьма неприятное и постыдное чувство - неуправляемость. Тебя куда-то несёт, а ты не можешь противостоять и бороться... Конечно, справедливости ради, нужно отметить, что тамошние береговые воробьи приноровились. Они умеют предчувствовать ветер и научились скрываться вовремя. А в затишье, когда тепло и безопасно, они купаются в море на мелком месте. Вы бы видели, какими они тогда становятся гордыми и надменными, прямо микробакланы. Но с моей отвагой на море невозможно. Последний раз я утомился, летая, как буревестник, над морем, там, где волны, сел на плавающий предмет, и - что вы думаете? - этот предмет оказался уткой-нырком, которая сунула голову в воду и высматривала добычу. Она её высмотрела и нырнула. Не кривя душой, я скажу - я испугался. Вы бы не испугались, оказавшись в открытом море? К тому же, как вы, наверное, догадались, я не умею плавать.
- Вас спасли пограничники? - спросил Гришка.
Аполлон Мухолов посмотрел на него с укоризной.
- Шутки тут неуместны. Меня спасла моя чайка... И это ужасно. Я потерял престиж. И я решил уйти тихо. - Аполлон Мухолов нахохлился. Именно в тот трагический момент в моих суждениях появились ирония и сарказм. Надеюсь, вы это заметили?.. Любовь, Григорий, дело ответственное. Нужно быть всегда на высоте и не выглядеть мокрой курицей. Ах, какое это сложное дело - любовь!
Чуждый стук копыт
Придя домой, Гришка спросил прямо:
- Дядя Федя, любовь - сложное дело?
- Смотря как посмотреть. Если любовь, так - любовь. А если нет её, тогда - сложное дело... - дядя Федя оживился, воскликнул вдруг: - Вот оно! - Полез на печку и, достав оттуда пишущую машинку, сказал: - Мемуары писать старикашечье дело. А я ещё молодец - займусь поэтическим творчеством. Я в себе силы чувствую прилив.
Дядя Федя принялся шагать по избе, размахивая руками, дёргая головой. Потом набросился на
