просачиваться в миры веера. И ведь божественная мощь Хаоса тут была ни при чем. Просто талант к магии перемещений.
– Проходная пешка, говоришь… Ох, экселенц, не ошибся бы ты в нем, – вздохнул Шут, качая головой. Шрам на щеке задергался, что бывало редко, только при особо сильных эмоциях. – Божественная мощь хороша, но бывали разные случаи. А мне этого не нужно, одной цепью крепко привязаны. Придется самому осмотреться. Фрахталь, он все вытерпит.
Шипение, клубы дыма… Гаер вновь наглядно продемонстрировал, что скольжение по вееру не есть его любимое занятие. Впрочем, наблюдателей здесь не было. Лишь вечный колодец, меняющий не суть, а только форму, продолжал хранить одно из средоточий сил хаоса.
Глава 4.
Цвет. Оказалось, что он значит не просто много, а чрезвычайно много. Значит здесь, во Фрахтале, вот только у меня были предчувствия, что полученное тут знание может быть применено и вне его. Пусть не в столь кристально-чистом виде, но бесполезным оно точно не окажется. Каждый из цветов и оттенков означал определенную часть силы, фрагмент из мозаики всеобъемлющей мощи энергии, пронизывающей весь Фрахталь.
Красный… У него много оттенков – багряный, алый, бордовый, малиновый – но все они полны ярости, гнева, отчаянного напора и желания сокрушать все препятствия на своем пути. Цвет воинов, ценящих смерть врага выше своей жизни. Багровый гнев берсерков и такой же туман, что застилает их взор, погружая в пьянящие воды круговерти боя ради боя.
Серебряный… Мистическое слияние луны, что окрашивает мир в иные, обманчиво-мягкие тона. Цвет тайн, загадок, тонкий флер струящегося тумана. Именно серебро помогает некоторым из нас дотронуться до неощутимой границы между мирами. Усилить восприятие невидимого и неслышимого, научиться полнее чувствовать. Интригующая аура жизни и смерти, слившихся воедино под ночным небом.
Синий и все его оттенки вроде голубого и ультрамаринового… Цвет весеннего неба, на которое так любят смотреть юные романтики, еще не обтесанные жизнью. Одни из них сохраняют память об этом ярком, живом цвете, пусть и изменяются сами. Другие же… теряют. Жаль их, но синева неба становится застиранной тряпкой, уже с проглядывающими проплешинами серой мути. Но у сохранивших краски неба и моря нет мудрого цинизма и змеиного яда. Почти нет… Море, это не небо, оно бывает коварным, обманчивым. Цвет моря делает человека одновременно восторженным и… опасным. Синева глаз таит в себе множество сюрпризов.
Желтый… У этого цвета множество оттенков, он разнообразен и непредсказуем. Посмотри на пламя, его лепестки содержат в себе оттенок желтизны. Но это не алое безумие крови, не всепожирающее красное пламя огненной стихии. Оно тоньше, изящнее, более мягкое и обволакивающее, заворачивающее тело и душу в согревающий кокон. Осторожно, любое пламя может сжечь дотла, даже кажущееся на первый взгляд таким нежным и ласковым.
Оранжевый, оранжево-ржавый. А это уже нечто совсем иное, отличное от привычного. Оттенок тлена, бренности жизни вокруг. Пыль, проскользнувшая сквозь пальцы вечности, струйка песка в часах времени. Никто и ничто не остается полностью свободным от влияния великой силы. Люди убивают время каждый день и не понимают, что на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Это Время убивает их – медленно и оттого незаметно. Понимают они это лишь когда уже поздно что-либо исправить. Не забавляйтесь с оранжевым цветом, он слишком коварен, пусть и ударит спустя долгое время. Отдайте его врагу, если не понимаете суть. Или… приручите, и пусть безжалостное время грызет ваших врагов. Только не забудьте о том, что этот зверь никогда не будет сидеть на привязи и с удовольствием сожрет вас. Сожрет в тот миг, когда вы решите, что стали его хозяином.
Золотой… Цвет ли это по своей природе? Или жестокая ловушка, стремящаяся захватить того, кто притронулся к его маслянистому сиянию? Я ненавижу слепящий, противный, жирно-склизкий блеск, который столь прельщает многих и многих. Тяжелый, текучий блеск золота, он завораживает, пытаясь найти малейшую слабину в воле и разуме человека. Золоту плевать на гордость, честь, принципы – ему нужно, чтобы только оно заняло место на вершине. Золотой паук в центре раскинувшейся по всем реальностям паутины – вот истинный символ этого цвета. Страшно наблюдать за теми, кто попал под влияние этого опаснейшего цвета. Он опасен не для других, а для владельца… Он как паразит, присосавшийся к организму, вытягивающий все его соки. Рано или поздно, но останется только сухая оболочка, которая все силы направляет на служение своему Господину – золоту. Змея в руках, извивающаяся и кусающая всех подряд, охваченная ненавистью ко всему живому и мертвому…
Золото – цвет солнца. Оно тоже готово высосать жизнь и душу, оставив после себя безжизненную, зловещую пустыню. Пустыня – вот удел солнечной ярости. В ней нет места жизни, нет и смерти. Ни одна тень не выдержит тупой, не рассуждающей ни о чем злобы вечного светила. Только тьма и мрак усмехаются, глядя на бессильную ярость золотой крови, струящейся по жилам раскаленного шара.
Зеленый… Сияние кристалла изумруда, тихий шелест листьев в кронах деревьев. Ласковый, спокойный, освещенный солнечными лучами. Он может принести ощущение радости, забвения от печалей, спокойствие недеяния. Это та самая нирвана, которые ищут многие слабые духом. Зеленый – сок природы, ее изначальное состояние. Но алая, пламенеющая кровь – страшный враг зелени. Кровь – вечная ярость. Листва – вечное недеяние, недействие, несуществование. Растительная жизнь, растительная смерть. Оставьте ее поклонникам колеса перерождений, они пусть тонут в вязком иле переходов от растения к животному, от животного к человеку. Но не станет человеком тот, кто готов стать чем-то меньшим… Печальный факт, но многие ли осознают его?
Посмотри в зеленую ряску бездонной трясины. Это тоже зеленый цвет, но на сей раз его «болотный» вариант. Тяжелый, затягивающий внутрь, но очень уж целеустремленный. Тут нет игривой листвы, мягкого спокойствия. Зато есть уверенность, основанная на повторяющейся бесконечности. Нет ничего нового во множестве миров, и если увидишь нечто отличное, то посмотри в глубь эпох. Именно там и найдешь то, что кажется новым, только будет оно облечено в старые одежды. Зеленый – цвет мудрых алхимиков, познающих тайны мира, но не имеющих желания переделать саму реальность. Груз знания и вечного сходства витков спирали оказался слишком тяжел для них… Змея укусила свой хвост и успокоилась, свившись в кольцо дурной бесконечности.
Черный… Цвет мудрости и сокровенного знания, которое не дается просто так, не падает в руки с небес. Загляни в Бездну, послушай вой ледяных ветров, осознай все оттенки черного, невидимые, непознаваемые для простых людей. Ты понял очарование ночи, пляшущих в серебряном свете звезд теней? Значит, и Бездна посмотрела на тебя с легким интересом. Черный и серебряный – эти цвета перевиты в единое целое, и гармония вечной ночи навсегда соединила их неделимыми узами.
Белый? Но такого цвета нет вообще. Это отсутствие чего-либо, обманка, пыль. Мираж в пустыне, иллюзия и тлен. Окончание цикла, пустота, бессмысленность безвременья. Добавь белого к любому цвету и он исчезнет, растворится в ничто. Бесследно, безвозвратно… Любой цвет становится бледным, блеклым. Любой, кроме черного. Тьма изначальной ночи, первородной Бездны, она не идет на уступки и компромиссы.
***
По моему субъективному восприятию прошло как минимум несколько недель с тех пор, как я попал в эту загадочную реальность. Почему по субъективному? Хм, время здесь – понятие крайне относительное, хотя раньше мне казалось, что подобное невозможно. Вот только здесь нет времени как такового, есть только Шаги и неизвестно, что хуже. Шаг – тот отрезок, в течение которого Фрахталь остается неизменным, а потом… Потом он начинает перестраиваться, слегка изменяться и горе тем, кто не обладает должной силой и умением. Они теряются в пустоте и вновь образуются, но уже с измененным сознанием,
